Невроз - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Воронцова cтр.№ 12

– Скажу, что ваше время истекло. Продолжим в следующий раз.

– Эй, так нечестно! – вскричал он тоном шутливого негодования. – Ответьте, или ноги моей здесь больше не будет!

– Я отвечу вам, Грэм. Но не сейчас. В понедельник.

Дома, лежа в холодной постели (гладкие шелковистые простыни цвета лососины, кружево ручной работы – жалкая попытка сделать свои ночи романтичнее), она мысленно прокручивала в голове детали состоявшейся беседы. Этот пациент с самых первых дней занимал лидирующую позицию в ее личном хит-параде невротиков. Не то чтобы из-за него она стала явно пренебрегать остальными (она была профессионалом и никогда не позволяла себе ничего подобного), однако он был единственным, кто занимал ее мысли даже в свободное от работы время, а это являлось не симптомом, но предупреждением.

О своих детских впечатлениях он рассказал достаточно, это не вызвало у него никаких затруднений, из чего Рита сделала вывод, что его детство в общем и целом можно назвать счастливым. Никто не запрещал любознательному и впечатлительному ребенку заниматься тем, чем ему нравилось (а нравилось ему в основном разглядывать разные взрослые книжки с красочными репродукциями из дедовой библиотеки да бродить по большому сумеречному саду, окружающему дедов же загородный дом, где семья имела обыкновение проводить лето), рисовать красками и цветными мелками, лепить из глины (дед, как выяснилось, был скульптором, причем довольно известным), а позже исписывать горы тетрадей в тщетных попытках выразить невыразимое. Впечатления от этого, а также ИНОГО мира. Где он располагался, это мир, такой реальный для него и недоступный для окружающих? Никто из взрослых не мог дать ответа на этот вопрос. И никто не пытался вторгнуться в этот странный, неведомый мир, где маленький мальчик чувствовал себя как дома, за что Грэм был им безмерно благодарен. Похвальная родительская деликатность (бабушку, уничтожившую заветные тетрадки, в счет не берем) привела к тому, что он довольно рано осознал свою непохожесть на других детей – то самое, что при первой же встрече Рита назвала знаком избранности. Грэм знал это, да. Он был отмечен с самого раннего детства.

Итак, о детстве он говорил свободно, но стоило вступить в сексуальную сферу, моментально забуксовал. Рита привыкла к такой реакции со стороны пациентов-мужчин, поэтому постаралась сразу же растолковать ему, что и как.

«Это всего лишь часть работы, Грэм. Не главная, но необходимая. И чем меньше вам хочется этой работой заниматься, тем больше у меня оснований настаивать. Обойдя вниманием эту сторону вашей жизни, мы сведем на нет все усилия, как последующие, так и предыдущие».

«Насколько я понимаю, сейчас мы заняты поиском травмирующих обстоятельств, послуживших причиной невроза. Но искать их, поверьте, следует не здесь. Моя сексуальная жизнь в полном порядке. Если бы это было не так, я бы об этом знал».

«Ваша сексуальная жизнь в порядке – так подсказывает вам мыслящая часть вашего „я“, ваше сознание. Но ваше бессознательное, возможно, считает иначе».

«Объясните».

«Порой оказывается, что травма, якобы ставшая причиной заболевания, в действительности лишь толчок к проявлению чего-то ранее не осознанного, а именно существенного эротического конфликта. В этом случае травма утрачивает свое исключительное значение, поскольку патогенным фактором является вовсе не она, а тот самый, выявленный в результате кропотливого анализа, эротический конфликт».

«Но почему причиной неврозов должен быть обязательно эротический, а не какой-то другой конфликт?»

«Никто не говорит, что так должно быть, но чаще всего бывает именно так. Любовь включает не только сексуальность – все ее проблемы и конфликты имеют фундаментальное значение для человеческой психики, а при тщательном исследовании выясняется, что они гораздо важнее, чем предполагает пациент».

«Но вы же не станете утверждать, что нарушения в этой области являются единственным источником неврозов».

«Конечно, нет. Есть масса возможностей получить нервное расстройство. Не имея согласия с самим собой, вы оказываетесь близки к невротическому состоянию».

Некоторое время он хмурился на здоровенный колючий цереус в керамической плошке, и Рита уже приготовилась выслушать очередную шутку о фаллических символах, на что неизменно пробивало всех оказывающихся в кабинете мужчин, но ничего подобного не произошло. Вместо этого Грэм вздохнул и задал тот самый вопрос: «Итак, на чем мы остановились?»

Когда он протягивал руку, чтобы стряхнуть пепел с сигареты, рукав его пиджака приподнимался, увлекая за собой манжету рубашки, и становился виден металлический браслет, больше похожий на оковы, чем на украшение: массивные плоские звенья, запаянный раз и навсегда замок... Браслет был явно тяжеловат для узкого запястья. Символом чего он являлся? Кем и когда был надет?

Засыпая, Рита твердо решила в самое ближайшее время прочесть какую-нибудь из его книг.

* * *

– Прежде чем вы продолжите рассказ о ваших юношеских подвигах, мне бы хотелось прояснить один момент. Это касается вашей бабушки, той самой, что изъяла из-под кровати некие рукописные шедевры, а позже настаивала на ссылке строптивого мальчишки в пионерский лагерь. Впервые упомянув о ней, вы назвали ее «добрейшая бабушка», в дальнейшем уже просто «бабка». Но и в том и в другом случае в вашем голосе слышался сарказм. Значит ли это, что со старшей женщиной семьи вас связывали какие-то особые отношения? Враждебность, скрытая неприязнь?

– Неприязнь, хм... Не совсем так. Она страшно баловала меня в раннем детстве, а потом ей вдруг захотелось, чтобы я стал героем. – Грэм пожал плечами. – С чего бы?

– А вы никогда не видели себя героем? К примеру, во сне.

– Смотря какой смысл вы вкладываете в это слово.

– Герой – это тот, кто совершает необыкновенные поступки, которые принято называть подвигами, во имя общезначимой цели, и таким образом превосходит пределы собственного бытия.

– О, так мы говорим о мифологии! Обо всех этих героях-полубогах вроде Геракла и Персея.

– О них в том числе.

– Должен признаться, что ни один из этих персонажей не казался мне до такой степени привлекательным, чтобы говорить об отождествлении... Разве что царь Иксион.

– Что? – Рита не сдержала изумления. – Иксион, самый дерзкий из бунтовщиков! Гордец, соблазнитель... Очень интересный образ, но он редко фигурирует и в художественной литературе, и в сновидениях. Давно вы заинтересовались им?

– Точно не помню. Впервые я прочел о нем... у Грэйвса, да. Затем у Юнга, у Кэмпбелла, у Камю. Хотя это не художественная литература, вы правы. Сновидения? – Грэм ненадолго задумался. Перевел на нее взгляд странно заблестевших глаз. – А знаете, ведь вы правы и в этом. Черт меня подери! – Он рассмеялся как мальчишка и всей пятерней взъерошил волосы. – Я и думать забыл про эти чертовы сны!..

– Похоже, вам есть что сказать, – улыбнулась Рита.

Его реакция на вернувшиеся из страны забвения сны была такой непосредственной, что она подумала: «Лед сломан». Но это было далеко не так.