Голоса в темноте - читать онлайн книгу. Автор: Никки Френч cтр.№ 14

— Да.

— Только не теперь. Я плохо себя чувствую и никуда не могу ехать.

— Это меньше часа, на поезде.

— И отцу не очень хорошо.

— Что с ним?

— Как обычно. А почему бы не приехать тебе? Сто лет у нас не была.

— Да.

— Только сообщи заранее.

— Хорошо.

— Ну, мне пора. Я пеку пирог.

— Давай.

— Позвони как-нибудь.

— Договорились.

— Тогда пока.

— Пока, — ответила я. — До свидания, мам.

* * *

Меня разбудила въехавшая в дверь огромная машина. Монстровый аппарат для уборки полов с новомодным вращающимся приспособлением и соплами для распыления мыльной воды. Ведро и швабра были явно удобнее. А в ограниченном пространстве моей палаты этот агрегат вообще не мог передвигаться. В углы не заворачивал, под кровать не пролезал. И уборщик толкал его только по открытым местам. За ним следовал другой человек. И уж он-то не был похож на уборщика, медбрата или врача — в черных ботинках, коричневых мешковатых брюках, синем пиджаке, который был сшит будто из дерюги, и клетчатой рубашке с расстегнутым воротом. Седые жесткие волосы торчали во все стороны. Под мышкой он держал кипу папок. Человек пошевелил губами и что-то сказал, но уборочная машина заглушала все звуки, и он мялся у стены, пока она не устремилась в другую палату.

Незнакомец покачал головой:

— Однажды кому-нибудь придет в голову поинтересоваться, как работают такие агрегаты, и тогда станет ясно, что они ни на что не способны.

— Кто вы? — спросила я.

— Маллиган, — ответил он. — Чарлз Маллиган. Пришел переброситься с вами словцом.

Я выскочила из постели.

— У вас есть удостоверение?

— Что?

Пробежала мимо него и окликнула проходящую сестру. Она нехотя повернулась, но поняла, что у меня к ней серьезное дело. Я сказала, что в мою палату зашел неизвестный. И после недолгого спора она выпроводила его, а я снова легла в постель. Через несколько минут появился мой лечащий врач. А сестра, которая выглядела главнее первой, привела незнакомца обратно.

— Ему разрешили повидаться с вами, — объяснила она. — Он задержит вас ненадолго. — Сестра бросила на Маллигана подозрительный взгляд и ушла. А он вытащил из кармана очки в роговой оправе и нацепил на нос.

— Наверное, это было утомительно, но разумно, — признал он. — Так вот, я начал вам говорить, что мне позвонил Дик Бернз и попросил повидаться с вами.

— Вы врач?

Маллиган положил папки на стол и подвинул к кровати стул.

— Ничего, если я присяду?

— Пожалуйста.

— Да, я по образованию врач. Но в больницах провел не много времени.

— Вы психиатр? Или психолог?

Он нервно хихикнул:

— Нет-нет, на самом деле я невролог. Изучаю мозг, как если бы он был вещью. Работаю с компьютерами, вырезаю мозги у мышей — все в этом роде. Но если требуется, конечно, говорю и с людьми.

— Извините, — спросила я, — но что в таком случае вы делаете в моей палате?

— Я же вам сказал. Мне позвонил Дик. Потрясающий случай. — Внезапно на его лице появилось выражение тревоги. — Понимаю, как это было ужасно. Я вам сочувствую. Но Дик просил взглянуть на вас. Вы не против?

— Зачем?

Маллиган провел ладонью по лицу и, как мне показалось, посмотрел на меня с сопереживанием.

— Дик рассказал, через что вам пришлось пройти. Страшно. Кто-нибудь непременно придет поговорить с вами о вашей травме и всем таком. — Он замялся и запустил пальцы в свои пружинистые волосы, которые от этого не стали аккуратнее. — Так вот, Эбигейл, можно я буду так вас называть? — Я кивнула. — А вы зовите меня Чарли. Я хочу поговорить о вашей амнезии. Вы к этому готовы? — Я снова кивнула. — Вот и хорошо, — слегка улыбнулся он. Это была тема, в которой он разбирался и держался уверенно. Мне это понравилось. — Единственный раз я буду вести себя как настоящий врач и хочу взглянуть на вашу голову. Вы согласны? — Новый кивок. — Я просмотрел историю болезни. Никаких прямых упоминаний о головных болях. Множество синяков и ссадины на голове. Так?

— Это первое, что я помню. Понимаете? Я очнулась с ужасной головной болью.

— Ясно. Вы не возражаете, если я буду делать заметки? — Он достал из кармана затрепанную записную книжку и начал писать. Затем положил ее на кровать и наклонился ко мне. — Чуть позже вас собираются просветить специальным аппаратом, чтобы посмотреть, что там в голове. Но это другое исследование. Не возражаете? — Говоря, он стал касаться моего лица и черепа. Я люблю, когда дотрагиваются до моей головы, стригут или моют волосы и проводят пальцами по коже. И особенно, если это делает Терри. Иногда мы вместе сидим в ванне, и он моет мне голову. В этом и заключаются отношения между людьми — вот в таких мелочах. Чарлз Маллиган что-то бормотал, пока его пальцы блуждали в моих волосах. Но когда он дотронулся до места над правым ухом, я вскрикнула.

— Здесь больно?

— Да. Что-нибудь серьезное?

— Синяк и шишка. Больше ничего не видно. — Он откинулся, потянулся к папкам и стал рыться, чтобы отыскать нужную. — Ну вот и все. А теперь я хочу задать вам несколько вопросов. Они могут показаться немного глупыми. Но вы уж меня потерпите. Если устали, можем продолжить завтра. У вас был трудный день.

Я покачала головой:

— Наоборот, я хочу сделать все как можно быстрее.

— Замечательно. — Он открыл буклет с печатным текстом. — Начали?

— Да.

— Как ваше имя?

— Это часть теста?

— Своего рода философский вопрос. Так вы согласны меня потерпеть?

— Эбигейл Элизабет Девероу.

— Когда вы родились?

— 21 августа 1976 года.

— Как фамилия премьер-министра?

— Вы серьезно? Я не настолько плоха.

— Я проверяю разные виды памяти. Дальше будет труднее.

Я сказала ему, как фамилия премьер-министра, какой сегодня день недели и что мы находимся в больнице Святого Антония. Сосчитала назад от двадцати до одного, затем вперед до тридцати, прибавляя по тройке, и назад от ста, отнимая по семерке. Я была вполне собой довольна. Но затем начались испытания труднее. Маллиган показал мне страницу с фигурами, некоторое время болтал о разных пустяках, затем показал другую страницу с фигурами и попросил назвать две одинаковые. Немного смущенно прочитал рассказ о том, как мальчик вез на рынок свинью, и попросил пересказать. Демонстрировал звезды и треугольники одинаковых цветов, парные слова, а затем все более сложные фигуры, последняя из которых напоминала изуродованную опору электролинии. На нее было неприятно смотреть, не то что удерживать в памяти.