Улица райских дев - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Вуд cтр.№ 52

– Ты прав, закон не может защитить Ясмину. Но я могу. Если ты ударишь ее, запрешь, будешь угрожать ей, я прокляну тебя, Омар. Ты не будешь больше моим племянником, я выброшу тебя из семьи, ты не будешь Рашидом.

Омар похолодел. Он знал, что Ибрахим как глава рода может сделать это – и даже имя его не будет упоминаться, как имя Фатимы, проклятой Али. Эта женщина перестала существовать – то же грозит и ему.

Дрожа от ярости и страха, Омар ответил сдавленным голосом:

– Хорошо, дядя.

– Я не доверяю тебе, и я буду каждый день звонить Ясмине и каждую неделю приходить к ней. И она будет приходить на улицу Райских Дев, когда захочет. Ты меня понял?

Омар склонил голову:

– Да, дядя…

Сердце Камилии устремилось вслед уходящей Ясмине. Она знала, что после второго ухода от мужа сестра заклеймлена в глазах общества и закона как «нашиз», негодная женщина. «Но ведь мое положение, в сущности, такое же, – подумала вдруг Камилия. – Ясмина заперта в клетке, созданной невежеством и предрассудками, и я тоже». Камилия как будто проснулась от сна, вышла из оцепенения, в котором находилась четыре месяца. Она ринулась за сестрой – нельзя! – повернулась и стремительно побежала к бабушке.

– Можно поговорить с тобой, умма? – Амира сидела перед туалетным столиком, готовясь ко сну.

– Конечно, дитя мое…

– Неужели нельзя помочь Ясмине? Амира вздохнула. Семейные беды!

– Даст Бог, все у них наладится.

– Но почему закон несправедлив к женщине, умма? – продолжала Камилия, садясь на край постели. – Несправедливо, что женщина должна жить в несчастном браке.

– Законы охраняют женщин.

– Разве это так? При всем почтении к вам, умма, я должна возразить. В газетах каждый день помещают статьи о несправедливости, которой подвергаются женщины. Сегодня я читала о молодой женщине, муж которой взял вторую жену и уехал из Египта. Он не собирается возвращаться в Египет и не дает первой жене развод. Она бедствует с ребенком и даже снова выйти замуж не может.

– Единичный случай, – сказала Амира, расчесывая волосы.

– Да нет же, умма. Просто ты не читаешь газет. Вот вчера была заметка: человек умер, и тогда выяснилось, что у него было четыре жены, – он содержал их в разных квартирах. Теперь каждая получит только треть наследства, и ни одной не хватит денег, чтобы вырастить детей.

– Он был плохой человек.

– Так я об этом и говорю, умма! Он был плохой человек, но закон защищал его – он был вправе жениться снова и снова, не сообщая первой жене. Закон несправедлив к женщинам. Он несправедлив к нашей Ясмине. Муж-садист издевается над ней, и никто не может вмешаться.

– С нами Божья милость, – Амира положила гребень и удивленно взглянула на Камилию. – Я никогда не слышала от тебя таких речей, детка. Кто тебя так настроил?

Камилия знала, что это – Дахиба. Она после уроков часто обсуждала с молодой девушкой такие заметки. Но сказать правду она не могла.

– Ты не понимаешь, Лили, ты слишком молода. Человеческие законы зиждятся на Законе Бога, а Бог творит только добро.

– Почему же люди мучаются?

– Ты не имеешь права судить о Законе Бога, – строго сказала Амира.

– Но ведь Закон Повиновения – Божий закон. Умма! Там сказано, что женщину нельзя принуждать к браку, которого она не желает.

– Главное правило – жена должна повиноваться мужу.

– А может быть, не главное? Вот, прочитай… – Камилия взяла с подставки под портретом Али Рашида Коран и раскрыла.

– Прочитать я не могу.

– Принести тебе очки, умма?

– Нет, – Амира отвела глаза. – Я не умею читать. Ошеломленная Камилия положила Коран на место.

– Это моя тайна, мой стыд. Но твой дедушка учил меня Божьему слову, и я знаю Закон Всевышнего.

Помолчав, Камилия сказала:

– Это не стыд, что ты не умеешь читать. Пророк Мухаммед тоже не умел. Но при всем почтении к вам, умма, я думаю, что дедушка Али не о всех законах вам поведал.

– Опомнись, дитя, прочитай молитву! Ты оскорбляешь память своего дедушки.

Глядя в блестящие гневом гордые глаза Амиры, Камилия пожалела о сказанном, но решительно продолжала:

– Я уважаю и чту Законы Бога, но люди их искажают. Мне восемнадцать лет, и я приговорена к существованию, которое хуже смерти. Наказана за то, что я не могу иметь детей, но это от меня не зависит, и это не мой грех. А Бог сказал: «Я буду к вам добр». Умма, Ясмина должна развестись с Омаром.

– Разведенная женщина – позор для семьи.

– Но ведь тетя Зу Зу была разведена, и тетя Дорея, и тетя Айша…

– Они – дальние родственницы, а Ясмина – внучка Али по прямой линии и должна хранить честь рода.

Камилия схватила руки Амиры и страстно воскликнула:

– Ну почему мы должны страдать во имя чести? Ясмина должна жить в несчастном браке, чтобы соблюсти семейную честь! А моя жизнь пройдет бесплодно и бессмысленно! И все – во имя чести!

Подбородок Амиры задрожал:

– Честь – это все! Без чести мы – ничто.

– Бабушка, – тихо сказала Камилия, – вы были мне матерью, вырастили, научили Закону Бога. От вас я узнала, что хорошо, а что плохо. Но я не могу жить, ставя превыше всего честь, я хочу живой жизни!

– Как могли такие слова изойти из уст внучки Али Рашида? Мне страшно жить в эти грешные времена, когда девушка не считается со старшими и толкует Божий закон, как ей вздумается.

Камилия закусила губу.

– Я прошу у вас прощения, умма, и благословите меня. Я должна найти свой путь в жизни и ухожу из дома. Помолитесь за меня.

Через полчаса Амира стояла у окна, и сквозь решетчатый ставень смотрела, как исчезает за поворотом улицы девичья фигурка с дорожной сумкой в руке.

Захария увидел ангелов. То есть ему казалось, что увидел, а это были в золотом свете вечернего солнца Амира и повариха Захра. Шла последняя неделя поста – Рамадана, и Захария вспомнил, что он потерял сознание на кухне, где была невыносимая жара.

Амира поднесла чашку к губам Захарии, и он сделал глоток сладкой жидкости.

– Не бойся, – сказала Амира, – солнце уже зашло. Все едят в столовой.

Захария сел на кровати – он находился в своей спальне.

– Вам стало плохо на кухне, молодой хозяин, – сказала Захра, – мы перенесли вас сюда.

– Ты слишком строго постишься, Закки, – обеспокоенно заметила Амира.

Захария откинулся на подушки.