Таинственное наследство - читать онлайн книгу. Автор: Пьер Алексис Понсон дю Террайль cтр.№ 28

– Изволь, приятель, охотно готов.

– Я его уведомляю, что отправляюсь с Коляром искать Вишню.

Гиньон нахмурился.

– Послушай моего совета, – сказал он, – не ходи.

– Да ведь он видел Вишню.

– Может быть, а все-таки…

– Ты глуп, – оборвал его Леон. – Коляр честный человек и мой истинный друг.

– Ну так исполни же хоть мою просьбу, я ведь тебе тоже друг.

– Какую?

– Обещай мне, что ты скажешь Коляру, что писал графу о том, что идешь в Буживаль.

Между тем Коляр уже успел распорядиться и нанял Николо за двадцать пять луидоров задушить и утопить Роллана.

Затем он вернулся к Леону.

– Пойдем, – сказал он столяру, беря его за руку, – пора! Через час будет уже темно, да и теперь уже не светло, а небо черно, как в аду.

И Коляр повел с собой Леона Роллана, погибель которого уже была решена.

Когда Арман прочел письмо Роллана, он несколько удивился.

– Что это за Коляр? – спросил он.

– По-моему, он просто мошенник, – ответил Гиньон.

– В таком случае этого нельзя оставлять без внимания, – проговорил Арман и послал нанять извозчика.

Затем он посадил с собой Гиньона, заметив:

– Поедем туда, я хочу посмотреть на этого человека.

Несмотря на то, что они собрались и ехали скоро, они уже не застали Роллана и Коляра.

РОКАМБОЛЬ

Вышедши с Леоном на улицу, Коляр нанял фиакр, стоявший на бульваре и с виду совершенно похожий на тот экипаж, в котором была похищена Вишня, и, усадив в него Леона, приказал кучеру везти их в Буживаль.

– Вот и ночь наступила, – заметил столяр. – Что мы теперь будем делать?

– Ночью, – проворчал Коляр, – меньше видно, но зато ум изощряется гораздо больше, чем днем.

– Что ты говоришь? – переспросил его Леон.

– В Буживале, на самой проезжей дороге, есть кабак, куда обыкновенно по вечерам собираются слуги из соседних замков и окрестные крестьяне. Мы послушаем, что они будут болтать, и узнаем, может быть, кое-что без всяких расспросов.

– Отлично, – согласился Леон. – Далеко это?

– Нет. Мы сейчас подъедем.

Минут через пять после этого фиакр выехал на шоссе и вскоре по знаку Коляра остановился.

– К кабаку неловко подъехать в фиакре, – заметил он при этом, как-то странно улыбаясь.

Они сошли, а кучер повернул лошадей и уехал.

Если бы столяр не был так рассеян, то он, конечно бы, заметил, что кучеру не было ничего заплачено, да он и не требовал платы.

Кабак, о котором, говорилось, был уединенный домик, построенный на берегу реки.

Трудно было бы представить себе что-нибудь более, мрачное: он был слеплен из разных обломков и глины и выкрашен краской. Над его дверью красовалась вывеска с надписью:

«Свидание гвардейских гусаров. Напитки и кушанья. Содержит Дебардер».

Прежде всего у всякого являлся вопрос, что это за Дебардер? Это была женщина, наполовину мужчина, с резким хриплым голосом, в деревянных башмаках и резиновом пальто. Она жила одна с мальчуганом лет 12-ти – хитрым, наглым и уже развращенным, которого звали Рокамболь.

Рокамболь был найденыш: однажды он зашел в кабак, спросил чего-то и потом хотел уйти, не заплатив денег. Старуха схватила его за ворот, началась борьба, во время которой Рокамболь схватил нож и хотел убить старую кабатчицу, но вдруг опомнился.

– Старуха, – крикнул он, – ты видишь, что я человек бывалый и мог бы сразу покончить с тобой, но у тебя не найдется, вероятно, и двадцати франков, а потому-то заключим лучше союз.

И между тем, как старуха дрожала от ужаса, смотря на этого негодяя, он спокойно продолжал:

– Я тебе говорю, что я человек уже бывалый, попробовал и исправительного, побывал и в пенитенциарной колонии, и к тебе зашел, удрав оттуда. Я, пожалуй, согласился бы и назад, потому что у меня нет ни гроша, но ведь и ты не останешься внакладе, если возьмешь меня к себе. Ты живешь одна. К тому же уж старуха, и хоть воровка, а не годишься для дела, и во мне ты приобретешь себе здоровую руку.

Эта циническая откровенность вполне понравилась кабатчице; она приняла Рокамболя, и он действительно сделался вскоре ее верным помощником и называл с какою-то насмешливою нежностью «маменька».

Рокамболь распоряжался продажей напитков, поджидал посетителей и, выпивая вместе с ними, тщательно обыскивал их карманы, когда они, пьяные, валились под стол.

Эта кабатчица была не кто иная, как вдова Фипар, любовница Николо, та ужасная старуха, которой Коляр поручил Вишню.

Когда Коляр и Леон вошли в это милое заведение, буфет которого был украшен дюжиной бутылок с этикетками самого разнообразного сорта, вроде «Напиток счастливых любовников», «Совершенная любовь» и т. д., то в кабаке было пусто и за стойкой сидел Рокамболь и читал какую-то комедию, его достойная «маменька» дремала, сидя на стуле, стоявшем у печки.

– Эй, старуха, – крикнул Коляр, войдя и стукнув кулаком по столу, – нельзя ли у вас выпить?

– Входите, братцы, – ответил ему Рокамболь, не отрывая своих глаз от книги.

Вдова Фипар проснулась и, протерев глаза, узнала Коляра.

– А, это вы, господин Коляр, – заговорила она необыкновенно вежливо, – с тех пор, как мы вас не видели…

Коляр сделал таинственный знак и громко сказал: Отведи-ка нам зеленую комнату, старуха. Нельзя, г. Коляр. Это почему?

– Оттого, что она занята до семи часов.

– Кем еще?

– Людьми очень почтенными, – проворчала старуха, выпрямляясь во весь рост, – кучером и камердинером из соседнего замка.

– Гм! – промычал Коляр, толкая локтем Леона. – Так отведи нам желтую комнату.

– Рокамболь, – приказала вдова Фипар величественным тоном, – проводи этих господ в свободную комнату и выслушай их приказания.

– Ладно, идет! – крикнул молодой негодяй и, взяв свечку, пошел впереди Коляра и Леона по маленькой круглой лестнице, ведущей наверх. Этот верхний этаж кабака состоял из трех каморок: одной довольно большой и двух маленьких нечистоплотных чуланчиков, которые на языке вдовы Фипар получили название кабинетов. Они были отделены один от другого довольно тонкой перегородкой.

Рокамболь с шумом отворил дверь желтого кабинета, меблированного столом и четырьмя стульями.

Коляр и Леон сели.

– Что прикажете? – спросил Рокамболь.

– Вина – пятнадцать бутылок.

– Так! Что еще?

– Сыру.

– А дальше?