Мираж черной пустыни - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Вуд cтр.№ 97

Она прервала свои последние приготовления, чтобы послушать, как поют девочки: песня означала, что они уже идут от реки, готовые к проведению операции.

Никто не помогал знахарке в ее тайной работе. Ируа как тайный священный обряд требовал особого сосредоточения, чистоты помыслов и духа. Далеко не каждый умел обращаться с острым хирургическим ножом, и никто не должен был видеть самого процесса. Только женщины, сами прошедшие обрезание, выдержавшие его достойно и являвшиеся уважаемыми членами племени, могли наблюдать за этим. Мужчинам присутствовать было запрещено.

Вачера знала: то, что она собирается сделать сегодня, белые люди осуждают. Для них это было нарушением законов, но сколько бы ни старались миссионеры отвратить людей от древних ритуалов, им так и не удалось объявить их официально стоящими вне закона. И все же они пытались действовать другими путями, чтобы заставить Детей Мамби отвернуться от их родовых традиций: например, детей, участвовавших в древних ритуалах, исключали из школ. Миссионерские школы были лучшими, и поскольку большинство родителей хотели, чтобы их дети росли и получали привилегии и образование как у белых, кикую заключали сделки с миссионерами, отказываясь от древних традиций, чтобы получить крохи со стола белых хозяев.

Так чувствовали себя все жители земель кикую до того дня, когда Дэвид Матенге был арестован.

Но с тех пор благодаря убедительным речам Ваньиру и других, похожих на нее, дети Мамби стали все больше задумываться о том, какую несправедливую сделку они заключили со своими белыми угнетателями. В день большого протеста в Найроби, когда Дэвид скрылся и солдаты начали стрелять по безоружной толпе, глаза кикую наконец раскрылись. Один за одним они стали приходить к Вачере и спрашивать ее, что им делать. И она отвечала:

— Вернитесь к традициям наших предков, духи которых очень опечалены.

Но и тогда многие кикую не согласились и отказались принять участие в сегодняшнем обряде ируа. Они верили миссионерам, которые называли этот обряд чудовищным и варварским, но подлинные Дети Мамби привели своих сестер и дочерей в лес для обрезания.

Вачера снова прислушалась к пению.

В то время как знахарка работала в полном одиночестве в хижине для обрезания, девочки со всей провинции от девяти до семнадцати лет купались в реке. Старшие женщины несли караул на отмелях реки, чтобы убедиться, что никто из их мужчин или мужчин другого племени не подглядывает за ними. Девушки дрожали в воде от холода, который на время лишал их чувствительности, поскольку при операции не использовалось никакой анестезии. Они распевали церемониальные песни и опускали в воду листья, как символ того, что детские духи покидают их. Они оставались в ледяной воде так долго, пока не перестали чувствовать нижнюю часть тела, затем направились по тропинке к специально построенному дому в лесу.

Вачера выкупалась в реке до рассвета и обрила себе голову. Теперь она раскрашивала свое тело священными значками — белым мелом и охрой. Она читала нараспев молитвы, произносила священные слова, которые превращали мел и охру в мощное лекарство против злых духов. Когда все это было сделано, она снова проверила подготовленные снадобья, отгоняющие злых духов и инфекции, смесь молока и трав, которая должна быть вылита на свежую рану. Сладко пахнущие листья были сложены отдельно в стороне для последнего этапа операции, когда их вложат между ног каждой девочки перед тем, как отвести ее в хижину, где она будет ждать заживления раны. В последнюю очередь Вачера проверила свой стальной нож. Очень немногие из ее девочек чувствовали боль во время операции или умирали от заражения крови.

Пение девушек вдалеке заставило Вачеру подойти к двери недавно отстроенной специально для обряда хижины. Она увидела матерей, которые сосредоточенно сооружали церемониальную арку из банановых листьев, сахарного тростника и священных цветов у входа во временное жилье. Эта арка была средством общения с духами предков никто, кроме тех, кто проходит обряд посвящения, не имел права проходить под ней. Другие женщины раскладывали новые коровьи шкуры на земле, девочки должны были сидеть на них во время операции. А еще одна группа готовила угощение из барана, зажаренного на вертеле, и тростникового пива, которым должно было закончиться суровое испытание.

Ируа было одним из самых священных, но радостных событий для кикую. Сердце Вачеры готово было выпрыгнуть из груди от радости, что ее народ вновь объединяется и следует заветам предков. Бог ясности будет доволен! Этот возврат к традициям предков был знаком для белого человека, который вскоре покинет земли кикую! И значит, ее сын Дэвид вскоре вернется домой.

Вачера Матенге в первый раз за много лет почувствовала себя совершенно счастливой.

Грейс не пришлось спрашивать Марио, где находятся девочки. Она слышала их пение внизу у реки.

До того как они успели приблизиться, дорогу им преградили мужчины — отцы и братья девушек, проходящих обряд посвящения, как объяснил ей Марио; они передавали друг другу тыквы с тростниковым пивом. Мужчины были вежливы с мемсааб доктори, но не позволили ей пройти. Тут же появился офицер, помощник суперинтенданта Шеннон, он оставил свою машину на дороге и пробрался сквозь кусты с двумя африканскими аскари. Одновременно с Грейс появились два миссионера из методистской церкви в Найэри и очень взволнованная группа священников из католической миссии.

— Здравствуйте, доктор Тривертон, — произнес помощник суперинтенданта, подходя к ней. Он был высоким, поджарым человеком, следил за порядком в провинции и знал, как вести дела с «местными». — Боюсь, что дальше этого места они нас не пропустят, — сказал он, кивком указывая на основательно выпивших отцов и братьев. — Девочки в реке. Но они пройдут по этой тропе. Это будет ваш единственный шанс увидеть их.

— А где же состоится сама церемония?

— Здесь, выше по холму, за этими деревьями. Много недель назад они подготовили временное убежище.

— Я не ожидала увидеть вас здесь. Вы собираетесь остановить это?

— Я пришел не для того, чтобы вмешиваться, доктор. Я должен проследить, чтобы это событие не вылилось во что-то плохое. — Он обращался не столько к ней, сколько к миссионерам, которые сердито поглядывали на него и готовы были затеять спор.

— Поверьте, — спокойно сказал офицер, — я не потворствую тому, что делают местные жители, но у меня нет права прекратить совершение этого обряда. И я бы не стал пытаться сделать это, даже если бы у меня на то было право. Эти африканцы по численности во много раз превосходят скромные возможности моего отряда, к тому же они хорошо выпили. Их легко воспламенить любому бойкому агитатору. Этих людей становится все труднее контролировать.

— Я не слышала ни единого слова обо всем этом!

— Никто из нас не знал. Они держали все в секрете. Все это как-то связано с делом Дэвида Матенге.

— А у вас есть какие-то соображения о том, где он находится?

— Только слухи. Одни говорят, что он на Танганьике, другие — что в Судане. У губернатора не хватает людей для того, чтобы обыскать ради него всю Восточную Африку, а теперь, когда другой парень признался в убийстве вашего племянника, думаю, что всем глубоко наплевать на то, где находится Дэвид Матенге.