Время Мечтаний - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Вуд cтр.№ 26

– У вас легкая рука, мисс Друри, – похвалил ее Билл, сгибая перевязанную руку.

– Мне бы хотелось быть полезной и другим. Я попыталась помочь залечить некоторые раны, но от меня просто убегают!

– Мужчинам не хочется показать слабость перед женщиной.

– Глупость какая. Зачем рисковать, дожидаясь приезда доктора Фуллера или доктора Рамзи. Так можно и кровью истечь. Мистер Ловелл, пожалуйста, следите, чтобы рана оставалась чистой. Укусы животных могут быть очень опасны.

Она протянула Адаму бинт и показала, как надо его скатать и положить на место. – Как настриг, Билл? – поинтересовалась она. – Я хотела спросить у мистера Уэстбрука, но его что-то не видно.

– Боюсь, что дела неважны. Вши для овцы – бедствие. Они портят шерсть. Она делается ломкой и легко распадается. Хью сейчас у реки, наблюдает за мытьем, и вид у него не очень-то веселый, судя по всему, радоваться нечему.

Джоанна посмотрела на группу деревьев на берегу реки, и на память сами собой пришли прочитанные ранее строки:

Среди житейской суеты и в суматохе дней

Две вещи, что важней всего, стоят особняком:

Сочувствие беде чужой

И мужество в своей.

Джоанна увидела это стихотворение, написанное неуверенным почерком на внутренней стороне обложки одной из книг, что были в домике.

Под стихотворением стояла подпись: «Хью Уэстбрук, семнадцать лет».

Она обнаружила книги у Хью в первое же свое утро в «Меринде». На деревянной полке расположилась маленькая библиотечка: старые, изрядно потрепанные томики стихов, книги по истории, фермерскому делу и романы. Там были произведения Троллопа, Теккерея, Диккенса и даже сестер Бронте.

Каждая из книг была читана-перечитана много раз; в некоторых встречались подчеркнутые строчки и пометки на полях. В книге «Овцеводство и производство шерсти» Джоанна обнаружила подборку старых, пожелтевших от времени журнальных и газетных вырезок со статьями под заголовками: «Разведение клевера подземного», «Применение научных принципов в производстве шерсти» и так далее в том же духе. Словарь находился в очень ветхом состоянии и атлас по истории австралийских колоний выглядел не лучше.

Просматривая все это, Джоанна лучше узнавала хозяина «Меринды».

– В школе я никогда не учился, – рассказывал ей Хью, на стоянке у Эму-крик. – Мы нигде не задерживались подолгу. Чтобы найти работу, нам с отцом приходилось все время переезжать с места на место. Грамоте меня начал учить старик-отшельник, живший в лесу неподалеку от Тувумба.

Скромная библиотечка Хью показала Джоанне, как шел он по пути самообразования. В «Джейн Эйр» редкая страница оставалась чистой, без подчеркнутых слов. Несомненно, пометки делались, чтобы посмотреть потом в словаре значение слов. С внутренней стороны обложки стояли две даты: 10 июля 1856 года и 30 июня 1857 года, и Джоанна предположила, что они указывают, когда он начал читать книги и когда закончил. Хью в то время было пятнадцать лет, и на чтение у него ушел почти год. А с «Рождественским хоралом» он справился значительно быстрее. Девятнадцатилетний Хью читал ее с августа по октябрь 1860 года, и подчеркнутые слова почти не встречались, что говорило о заметных успехах. И если в заметках на полях книги по истории, начатой им в 1858 году, орфографические ошибки встречались сплошь и рядом, то заметки в пособии по овцеводству ошибок почти не имели, и почерк Хью значительно улучшился. В этой книге стояла дата: сентябрь 1867 года.

Джоанна листала книги, и перед ней разворачивалась жизнь Хью Уэстбрука. Ей представлялось, как неграмотный мальчик старательно учится писать буквы, но освоить правильное их написание удается ему не сразу. Затем воображение рисовало ей юношу, с жадным любопытством склонившегося над атласом мира. Один из городов Квинсленда был обведен кружком, и что-то отмечала нарисованная рядом звездочка, но что произошло в том месте и почему оно представляло особую важность, Джоанна могла только гадать. И, наконец, перед ее мысленным взором предстал взрослый человек, уверенный в себе мужчина, усваивающий знания «ученых» фермеров из далекой Англии, опубликованные на страницах скромных провинциальных газет.

А еще там были стихи, написанные на клочках бумаги, какие карандашом, какие пером. Где-то несколько слов было зачеркнуто, но встречались и стихотворения без всяких помарок, словно написанные на едином дыхании. Хью писал баллады об австралийских разбойниках, беглых каторжниках, или, как их называли в Австралии, бушрейнджерах: «Я не сдамся, я буду драться, – заявил лихой колонист». Были у него стихи и о стригалях: «Работают они без меры, без удержу пьют, и в ад их дорога ждет…» Писал он и об отдаленных пустынных краях, где «Казуарины-старухи с шершавой корой вздыхают над заводями в кружеве лилий у зеленых подножий гор». В балладе «Вдова стригаля», говорилось о женщине, чей муж не умер, как сначала подумала Джоанна, а отправился бродить – «последовал тропой валлаби» – в поисках работы стригаля, и вернулся через полгода без гроша.

– Жаль, что у мистера Уэстбрука такие неприятности, – посочувствовала Джоанна.

– За все годы, что я знаю Хью, а это срок немалый, мне не доводилось видеть его в таком унынии.

После ухода Билла Джоанна показала Адаму, как следует чистить инструменты и в каком порядке укладывать в саквояж аптечку.

– Надо обязательно класть все на свое место, туда, откуда берешь, – учила она, – чтобы ничего не искать, когда понадобится.

Они разом подняли головы на голос, донесшийся со двора.

– И остальное разложи по местам, – сказала она Адаму и вышла на залитое солнцем крыльцо.

– Здравствуйте, – поздоровалась она с подъехавшим всадником-констеблем Джонсоном. За последние две недели он приезжал на ферму уже в четвертый раз. Поэтому она не удивилась, когда он сказал, как и в прошлые разы:

– Я знал, что поеду мимо «Меринды», мисс Друри, поэтому решил захватить почту для вас.

– Спасибо, мистер Джонсон, за любезность, – поблагодарила Джоанна.

Она обратила внимание, что констебль в этот раз появился в форме, и предположила, что он, вероятно, направлялся куда-то с официальным поручением, потому что в строгом черном мундире с блестящими медными пуговицами видели его редко. А когда он спешился, она отметила, что у него до блеска начищены сапоги и от кокарды отражается солнце. Еще она уловила запахи одеколона и масла для волос.

– Какой сегодня чудный весенний день, правда, мисс Друри? – сказал молодой полицейский, вручая ей почту.

– Да, мистер Джонсон, день замечательный, – машинально согласилась она, торопливо перебирая конверты. Два обратных адреса сразу привлекли ее внимание. Одно письмо пришло из колонии Южная Австралия, а другое из Кембриджского университета в Англии.

В этот момент появился Адам. Констебль Джонсон обернулся к нему со словами: «Привет, дружище…» И Адам вдруг зашелся в крике.