Серый ангел - читать онлайн книгу. Автор: Марина Туровская cтр.№ 18

Любаша похвалилась новым парнем, который сейчас уехал в Москву по делам, но через неделю вернется. Парень перспективный. Родители в автосервисном бизнесе, сам он тоже. Ездит на «Инфинити». На наши расспросы о внешности Любочка сморщила лоб.

— Да фиг его знает. Обыкновенный. Зато, смотрите, — она протянула руку, и из рукава джемпера по кисти руки заскользил красивый золотой браслет.

Мы с Ленкой секунд десять смотрели, не отрываясь, на подарок, каждая по-своему завидуя. Леночка оценила дизайн, ширину, а главное, стоимость браслета. В то время мой отчим начал получать первые деньги, и мы с мамой, как две купчихи на ярмарке, дорвались до магазинов.

Я купила два кольца и браслет, мама серьги и такую кучу золотых побрякушек, что даже спокойнейший Бор Иванович крякнул после месяца ее ежедневных походов в ювелирные магазины. Так что я завидовала не столько стоимости подарка, сколько вниманию со стороны влюбленного парня.

Мы тихонько «гуляли» второй час, когда в кафе завалилась компания подвыпивших ребят. Пять здоровенных парней, решивших потратить все имеющиеся деньги и познакомиться с девушками для приятного времяпрепровождения.

Они намеренно сели рядом с нашим столиком и, услышав очередной тост «за Любочку» — «Не будь лапшой, расти большой», присоединились к поздравлениям именинницы. Через пятнадцать минут наши столы объединились. Все «вьюноши» были как на подбор, каждого можно было фотографировать на глянец модного журнала.

Естественно, мне понравился самый красивый, Сергей Зайцев. Но я понравилась самому высокому, смуглому черноволосому парню, Андрею. У него был чуть кривоватый нос, большой рот с крупными белыми зубами, жесткий взгляд и чарующая улыбка.

У моих однокурсниц получилось по мимолетному романчику, зато у нас с Андреем отношения продолжались довольно долго для двадцатилетних, почти два года. Сначала мы встречались только в его редкие приезды в Осташков, затем он снял комнату в центре Москвы, и каждый месяц, а то и два раза в месяц, я стала ездить туда.

Мое чувство росло с каждым днем. Я стала прогуливать занятия в институте и работу в продовольственном магазине. Я врала начальству и маме. Ездила в Москву за свой счет и, что самое необычное для меня, тратила деньги, не думая об экономии. Я могла думать только об Андрее.

Я потеряла девственность в самом для меня с тех пор романтическом месте. В Москве, в переулке между Петровкой и Никольской. Там стояли особняки девятнадцатого и восемнадцатого веков. Отдельным включением смотрелся филиал МХАТа — красного кирпича, похожий не то на терем, не то на церковь.

Дом, в котором Андрей снял комнатенку, стоял в самом задрипанном углу за многоэтажными домами постройки девятнадцатого века. На одном из них прикреплена мемориальная доска о том, что здесь жил Сергей Есенин.

Пройдя мимо четырех домов, с подъездами в стиле модерн, где в квартирах потолки свыше трех метров, мимо светящихся окон подвалов, в которых веселилась богема и дворники, мы подошли к дому с явными признаками разрушения.

Жуткая дверь, крест-накрест перетянутая железной бейкой, сохраняла остатки коленкоровой обтяжки с вылезающей серой ватой. В подъезде одинокая лампочка на шнуре в паутине, по-моему, со времен Михаила Зощенко, тускло делала вид, что светит.

В полумраке справа был виден вход к квартирам на первый этаж, с открытой настежь дверью, откуда тянуло запахом вареного вымени и жареным луком. А слева поднималась на второй этаж лестница, опасная прямотой и старыми истертыми до прогибов толстыми досками. Даже смотреть на нее было страшно, сверзнуться с этих ступенек было запросто. Только многолетний опыт позволял не скатиться с них.

Взяв меня за руку, Андрей помог мне подняться на второй этаж. Первое, что меня поразило — две газовых плиты пятидесятых годов, на которых одновременно стояла кастрюля, в которой варилось что-то съестное, а рядом большая алюминиевая выварка с кипятящимся бельем. В доме не было горячей воды. По-моему, на тот момент таких зданий в центре Москвы осталось штуки три, не больше.

Комната имела пять квадратных метров, на них помещался диван, желтый двухстворчатый шкаф с закругленными боками и с зеркалом. Из окна была видна стоящая практически впритык кирпичная замшелая стена. Солнце бывало в комнате минут двадцать за весь день. И только летом.

Тот дом не сохранился. Многоэтажные строения отреставрированы, перепланированы, и теперь там живет элита эстрады, а на входе в микрорайончик стоят охранники, проверяя входящих на фейс-контроль.

А я была там почти счастлива. Проблема была в том, что Андрей хотел секса, а я томительной любви, ласк и душевных разговоров.

Я была не против его прикосновений. Но когда его ласки заходили слишком далеко, я лежала бревно бревном, истекала желанием, но не знала, что делать. Он просто физически не мог войти в меня, мне было больно. Андрей то смеялся, то злился, но попыток своих не оставлял.

До знакомства с Андреем я прочла парочку любовных романов в мягких обложках и посмотрела тройку-другую порнофильмов, но там ничего не говорилось о той боли, которую испытываешь в первую ночь, если мужчина в полтора раза выше тебя, и его «параметры» имели размеры, близкие к рекордным.

Я тогда не поняла, что такое секс, мне было важно находиться рядом с Андреем, видеть его, слышать, наблюдать за ним. А секс — это расплата за влюбленность. Ну, дура была, чего уж тут. Но ведь с мамой обсуждать интимные проблемы было стыдно, а подружки сами находились в таком же положении.

Мне просто нравилось дотрагиваться до шелковой смуглой кожи Андрея, нравилось его тело, доведенное ежедневными тренировками военных единоборств до совершенства. Ни грамма лишнего жира, фактурность мышц, идеальность пропорций…

После Андрея мне ни разу не понравился другой тип мужчины. Меня зациклило на высоком росте, широких плечах и стройности чуть подкачанного тела. Он отравил меня своей идеальностью.

Долгая дорога и частые расставания сближают только давно знакомых или искренно любящих людей. А наши редкие встречи, моя щенячья влюбленность и преданность, мое слишком правильное поведение стало надоедать Андрею. И он меня оставил.

Пропал. Не звонил, не сообщал о своем приезде, не писал ни писем, ни эсэмэсок. Я сходила с ума. Ездила к нему домой, и его мама смотрела на меня понимающими глазами.

— Я не знаю, где он сейчас, — лгала она мне, одновременно жалея меня и защищая свободу сына. — Он, Машенька, теперь редко здесь бывает, все больше в Москве. У него же выпускной курс, много учится, на гауптвахте часто сидит.

— Да, да, я… он писал мне, раньше… — лепетала я.

— Ему на гауптвахту дают только учебники по английскому и китайскому языку, и он теперь их знает лучше всех на курсе.

Мама Андрея, учительница английского языка, завуч платного колледжа, относилась ко мне с легкой пренебрежительностью, как и сам Андрей. Я была неровней, девушкой со средними внешними данными из небогатой семьи, с непрестижной работой. Неперспективная, короче, в качестве жены.