Зона Топь - читать онлайн книгу. Автор: Марина Туровская cтр.№ 9

— Не спешу, — твердо ответил Жора. — Какая помощь нужна?

Им навстречу нетвердой походкой брел кабан Борька. Колян поманил его и погладил по загривку.

— Выжил, Борька-скотинка. Жора, я свою машину буду разворачивать херову тучу времени, а времени как раз-то в обрез. Не успеваю, блин горелый. Короче, увезти Борьку надо. Тут недалеко, — Колян возбужденно замахал руками, показывая, куда именно везти. — С полкилометра будет, за крайним в деревне домом направо.

Колян обжег пальцы скуренным бычком и тут же достал новую сигарету. Жора пошевелил мокрыми пальцами, и Коля выдал ему сигарету. Закурили. Жора сделал две затяжки, откинул бычок.

— Поехали. Грузи своего хряка в багажник. Не выскочит?

— Не должен.

Проезжающие мимо аварии машины снижали скорость. Коля, вертя руками, показывал им, чтобы проезжали, что все нормально. И водители, сочувствующе улыбаясь, с легким сердцем ехали дальше.

Но одна из машин в шашечку, с желтым гребешком на крыше, ехала целенаправленно к ним и тормознула рядом.

Коля обернулся. Из такси вышла молодая женщина такой красоты и обаяния, что он невольно выкинул в снег дымящуюся сигарету, вытер руки о дубленку и поправил шапку. Женщина протянула руку:

— Здравствуйте, я Анна, мы с вами разговаривали по телефону. Видите, успела доехать за пятнадцать минут. Где Маша?

— А тама. — Колян махнул рукой в сторону поля. И откуда только слова взялись? Он заговорил быстро, захлебываясь слюной: — В «Лексусе». Жена моя, Ирка, и кума Полина с подругой вашей рядом. Подруга живая, только ранена… И как такое случилось, ума не приложу. Мы идем, а она, то есть машина, р-раз и подпрыгнула на кочке, а тут свинюшка машину боднула, и автомобиль полетел туда, в снег. Хорошо, что снег, хорошо, что не насмерть. Мы все так переживаем, так переживаем…

Анну, уставшую от перелета, от волнения за Машу, чуть пошатнула волна отчаянного вранья, исходящая от нервно говорящего мужчины.

— Что она жива, я знаю. Скажите, Коля…

Аня, видя его растерянность и непонятную причастность к произошедшему, чуть приподняла руку, добиваясь полного внимания.

Коля впервые в жизни ощутил, как морозный воздух обтек его лицо, постепенно нагреваясь от теплого к горячему. Но это еще было ничего, не так страшно, с похмелья и не такое бывает, а вот глаза, глаза красивой барышни, улыбающейся так понимающе, так приветливо… Твою мать! Не соврешь ей ничего!

— Скажите, Коля, а как все на самом деле случилось?

— Гадом буду, простите нас, дураков грешных! Мы виноваты. Мы все! — Воздух у лица и вокруг горла стал чуть прохладнее, и появилась возможность вдохнуть полной грудью. Коля заговорил спокойней и искренней: — Виноваты, но не напрямую. Короче, свадьбу мы сегодня свинячью делали, а они, скотины здоровенные, взяли да и на дорогу сиганули. Сбили они подругу вашу, то есть машину, сволочи хрюкающие.

Анну «отпустило». Коля говорил правду, и теперь Машу, которую бил холод там, в машине, стало легче спасать.

Анна спускалась в снежное поле, увязая по колено, а местами проваливаясь в междурядья по самую середину бедер, не придерживаясь глубоких следов людей, спасавших Машу. Она спешила.

А Коля, стоя на дороге, кричал вслед:

— В общем, «Скорую» и ГАИ мы вызвали! Первую помощь, как смогли, оказали! Вы уж извините, за ради Бога, я на десять минут отъеду. Мы договорились с Полиной, это у которой невеста свинюшка, виноватой будет только ее Хавронья, а мы своего жениха Борьку спрячем!

Аня не слушала, ее беспокоил только черный автомобиль с кровавым пятном на ветровом стекле. Она отмахнулась на ходу.

— Делайте как хотите…

Жора, пережив минуту откровенного страха, взбодрился, поправил на себе дубленку. Коля тут же почувствовал смену его настроения.

— Слушай, Жора, а как же он в багажник залезет? В смысле, Борька. Багажник у тебя высоко, а за досками мы не успеваем. Сейчас гаишники будут.

— Надо подумать.

Жора краем глаза наблюдал за действиями Анны, делающей какие-то манипуляции внутри «Лексуса». Тетка Полина и Ира наблюдали за нею, открыв рты.

— Ты смотри! — Колян нагнулся и достал из сугроба пол-литра мутной жидкости. — Не разбилась. Глянь, Жора, я ее на автомате пробкой закрыл, не пролилась. Я глотну.

Взболтнув самогонку, Колян встал «горнистом» и разом выпил полбутылки. После «глоточка» обтер рукавом дубленки горлышко и передал Жоре.

— Пей, а то совсем сейчас дуба дадим, блин горелый.

Не споря, Жора взял залапанную бутылку и быстро ее допил. Самогоночка оказалось ядреной, градусов в шестьдесят.

— Значит, так, Колян, подтвердишь потом, при разборках с ГАИ, что я был трезвый. Фиг с нею, с обивкой, затаскивай на заднее сиденье своего подростка.

Огромный свин, покачиваясь и мотая глупой головой, с которой медленно стекала струйка крови, преданно смотрел на хозяина. На открытую дверцу среагировал правильно, сунул морду внутрь салона и ждал, когда его запихнут в машину.

Жора одним пинком ноги вдавил его между сиденьями.

— Ты настоящий мужик, — растрогался Коля. — Если с той бабой, которая в поле слетела, все нормально будет, мы с тобой сегодня вечером трехлитровую банку самогона раздавим. Закуска за мой счет. Хоть бы она не померла.

Перед тем как сесть за руль, Жора не удержался и посмотрел в сторону «Лексуса». Зрелище было необычным. Анна достала из внутреннего кармана шубы одноразовый шприц, разорвала упаковку. Надела иглу, привычным движением взяла у себя из вены кисти левой руки кровь и ввела Маше.

Сев в машину, Жора снял шапку и вытер пот.

— Поверь, Колян, теперь девушка в машине выживет.

* * *

Я летела затылком вперед по черному бездонному коридору с зыбкими стенами.

Постепенно уходило ощущение тела. Сначала еще оставался затылок, затем только мозг, а после осталась душа. Но она состояла из шести прозрачных оболочек вокруг седьмой, более плотной и темной.

Душа занимала размер не то вселенной, не то бесконечно малой части микрона.

Впереди или где-то появился свет. Яркий до невозможности. Если бы у меня оставалось зрение, я бы ослепла.

Все ощущения изменились и умножились (была бы в добром здравии, сошла бы с ума) — были видны звуки и слышен цвет.

Белый свет нарастал, и вместе с ним нарастало ощущение полного понимания меня, для себя единственной. Понимания и прощения всех вольных и невольных грехов, которые теперь, перед невозможным ярким светом, оказались детским баловством. Осталось чувство всепрощения и бесконечной любви. Бесконечной любви и готовности принятия меня здесь, в вечной умности, отрешенности счастья.

— Мне здесь хорошо, но у меня Данила, — ощутила я свое слабое сопротивление обволакивающему меня счастью.