Розовая пантера - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Егорова cтр.№ 19

— Люди обычно делают это, раздевшись. Так гораздо удобнее, знаешь…

— А ты… знаешь?

Она не ответила — медленно, заторможенным каким-то движением стянула через голову розовый джемпер, отшвырнула его на пол. Осталась в белом кружевном бюстгальтере и джинсах. Он понял уже, что не дождется от нее этого «нет», которое так хотел услышать, и снова вспомнил павлинов за столом, с которыми она встречалась по очереди, и… «Господи, сколько же их у тебя было? Сколько?»

Она продолжала раздеваться, совсем не похожая на стриптизершу, неловкими, порывистыми движениями сбрасывала с себя одежду, швыряла ее в разные стороны — джинсы, колготки, бюстгальтер… «Сколько же?»

— Ну что же ты, — пробормотала она, опустив глаза. — Что же ты.

Он шагнул к ней, взял за плечи, притянул к себе, почувствовал упругость кожи, разглядел голубые жилки, спускающиеся от шеи — вниз, вниз… Она обхватила его руками, закрыла глаза, прижалась. Сердце все продолжало расти, все рдело и росло. Снова замелькала одежда, полетели на пол пуговицы от рубашки, закружились перед глазами, смешиваясь, пол и потолок. «Машка, — повторял он без конца, снова и снова, — Машка, — пытаясь заглушить в сознании эту навязчивую, мучительную, такую мучительную мысль, — сколько же их у тебя…»

И только в последний момент, в самый последний момент, склонившись уже над ней и увидев вдруг страх в ее глазах, он все понял. Но пол и потолок кружились в бешеной, сумасшедшей карусели, остановить которую было уже невозможно. Это было теперь неподвластно ему, как стремительное течение реки, как другое измерение, как бесконечность…

— Я люблю тебя, — тихо сказала она.

Он накрыл своей ладонью ее руку, подумав о том, что весь его мир, который казался таким устойчивым, перевернулся в считанные минуты.

— Почему ты мне не сказала?

— Вот же, сказала.

— Я не об этом.

— А о чем же? Хочешь, покажу свои рисунки?

— Покажи. Почему ты мне все-таки не сказала, что у тебя не было никого…

Она приподнялась на локте, дотянулась до письменного стола, выдвинула ящик и, зацепив за корешок, достала толстую папку с надписью «Дело».

— Я тебе только что сказала, что люблю тебя. Я люблю тебя. — Прилегла у него на животе, положив рядом щеку и ладонь, вздохнула сладко: — Мягкий. Ну и что бы было, если бы я тебе сказала?

— Ничего бы не было.

— Вот именно. Тогда зачем было говорить?

— Я бы знал.

— Ты теперь знаешь. Какая разница?

Он достал из папки самый верхний рисунок. Снова карандаш — она, наверное, любила рисовать именно карандашом, видя в мире только черно-белые цвета и не обращая внимания на оттенки. Подросток, тут же подумал он и поправил себя: «Маленькая моя, такая еще маленькая…»

— Листья как живые. — Он смотрел на рисунок и глазам своим поверить не мог, настолько невероятным был этот живой пейзаж на слегка помятом альбомном листе. Капельки росы и тяжесть, которую ощущал на себе каждый листок, — он рассматривал эти капли и эту тяжесть и чувствовал ветер, который она не нарисовала, запах влажной утренней земли, слышал даже птиц, редкие голоса которых разносились, оживляя утреннюю тишину. На следующем рисунке были изображены толпа людей — множество спин — и девочка, затерявшаяся среди этой толпы, одна, повернувшись лицом к художнику. Маленькая девочка с лицом взрослой женщины.

— Машка, ты гений. Ты классно рисуешь.

— Правда? Тебе правда нравится?

Но он уже не слышал ее, он на какое-то время остался совершенно один, бродя по нарисованным улицам, заглядывая в нарисованные окна, разгадывая тайны нарисованных лиц, — он даже не знал, сколько времени прошло с тех пор, когда взял в руки первый рисунок.

— Машка, — позвал он тихо, решив, что она заснула.

Она прикоснулась губами еще раз и вынырнула на поверхность — треугольное личико, взлохмаченные волосы.

— Какая же ты лохматая. Боже мой…

Он перебирал пальцами ее волосы, вдыхал в себя их осенний запах, прислушиваясь каждой клеточкой тела к скольжению ее рук и губ, и думал только об одном — такого не бывает. Не может быть, чтобы с ним случилось такое — счастье…

— Ты останешься? — спросила она потом, когда они снова лежали, обессилевшие оба, на полу, пытаясь отдышаться, окруженные наспех сброшенными джинсами, отлетевшими пуговицами и рисунками, рисунками…

— Останусь, — ответил он не раздумывая. — Позвоню только домой, чтобы не ждали.

— Позвони. — Она подтянулась на руках, продвинувшись вперед на полметра, и извлекла из-за дивана допотопный телефонный аппарат немыслимого зеленого цвета. Поставила перед ним, а сама снова спустилась вниз и свернулась калачиком у него под мышкой. Практически все цифры под диском были стерты.

— Мама, — Алексей путем сложных в данной ситуации математических вычислений сумел-таки безошибочно набрать домашний номер, — привет.

— Привет, сынок. Ты откуда звонишь?

— Мам, я сегодня ночевать не приду.

— Как не придешь, — забеспокоилась она, — как же…

— Мам, — перебил Алексей, потому что голос матери в телефонной трубке был слишком громким. Представив, чего она сейчас может наговорить — котлеты из щуки, пельмени, Людочка, кошечка, папа, Иден и Круз, не приведи Господи, — он твердо решил не дать ей возможности сказать больше ни слова. — Ты не беспокойся, со мной все в порядке. Я утром приду. А сейчас извини, не могу долго разговаривать. Спокойной ночи…

— Леша!

Алексей, мысленно осыпав себя всеми известными ему проклятиями, повесил трубку и отодвинул телефон обратно за диван.

Она приподнялась на локте, одарив-таки его лукавой улыбкой, потянулась через него к подносу, прихватила пальцами сразу два куска сыра и сунула в рот.

— Вообще-то в такое время суток есть вредно, но я сильно проголодалась.

— Я тоже, кстати, проголодался. — Он тоже нырнул в тарелку. — А какое сейчас время суток?

— Позднее. Таинственное и волшебное, когда стрелки циферблата, целый день пробегав друг за другом, наконец воссоединяются на его вершине. Печальное мгновение слишком короткого счастья двух вечных странников…

— А ты еще и поэт. — Он посмотрел на часы, висевшие на стене, и с удивлением убедился в том, что на самом деле двенадцать. В это мгновение секундная стрелка — третий часто бывает лишний — пересекла рубеж и минутная как по команде отпрыгнула от часовой ровно на одно деление. — Вот и кончилось счастье. Пошел обратный отсчет…

— Нам-то какое до них дело. Пускай себе бегают друг за другом. — Она снова жевала сыр. — Хочешь? — протянула ему один ломтик.

— Я голоден как зверь. И готов растерзать весь сыр, оставшийся на тарелке.

Он перевел угрожающий взгляд на тарелку, демонстрируя, видимо, свой боевой настрой. На тарелке лежал один-единственный кусок сыра.