Хранитель забытых тайн - читать онлайн книгу. Автор: Кристи Филипс cтр.№ 57

Равенскрофт толкает Эдварда локтем.

— Как вы думаете, здесь есть хоть какая-нибудь доля правды?

— Не знаю. Могу только сказать, что эта чудодейственная эссенция сегодня утром очень бы мне пригодилась.

Мистер Джонс снова отчаянно чешет голову.

— Боюсь, у него в парике блохи, — шепчет Равенскрофт.

— Заканчивает свое письмо месье Денис тем, что предлагает прислать нам немного этой эссенции, чтобы мы сами могли убедиться в ее пользе. Я пошлю заявку нашему куратору, мистеру Гуку. Он, как и некоторые другие, в последнее время испытывает острую нехватку времени, — нахмурясь, заканчивает Ольденбург и кладет письмо в сторону. — Доктор Пелл, прошу теперь вас, расскажите нам, как проходят ваши эксперименты с переливанием крови.

Пелл встает и обращается к аудитории.

— У меня есть человек, который за двадцать шиллингов согласился, чтобы я перелил в его кровеносную систему некоторое количество овечьей крови. Опыт будет проделан в следующую субботу.

— Доктор Пелл, что вы предполагаете обнаружить этим опытом? — интересуется доктор Аткинс.

— У этого человека, будущего подопытного, совершенно буйный нрав, и я полагаю, что после переливания нрав его несколько смирится.

— А я не верю, что овечья кровь произведет какое- либо действие, поскольку овца по сравнению с человеком стоит на низшей ступени развития и у нее нет души, — подает голос мистер Сметуик.

— И все же, — высказывает предположение мистер Крид, — таким способом человеку можно передать кротость овцы и ее смиренный нрав, то есть я хочу сказать, это не исключено.

— Я слышал историю про доктора Кайюса, того самого, который перестроил Кайюс-колледж, — прибавляет сэр Роберт Морей, — а именно, когда он был очень стар, то питался только молоком кормилицы; так вот, сначала он употреблял молоко одной злой и капризной женщины и сам стал злым и капризным, но потом ему посоветовали пить молоко женщины доброго нрава и смирной, и он сразу подобрел и присмирел.

— Но ведь это не кровь, а еда, — говорит доктор Джонс.

— Однако всем нам известно, что кровь и темперамент человека тесно связаны, мы ведь говорим «у него горячая кровь», «у нее холодная кровь», — говорит доктор Линдсей.

— Возможно, характер и темперамент зависит от крови только у мужчин, — говорит мистер Слингсби.

— А что будет с овцой, доктор Пелл? — спрашивает мистер Аткинс. — А что, если случится наоборот, то есть не кроткий нрав овцы подействует на человека, а его буйный нрав перейдет к бедному животному?

— Я не собираюсь переливать кровь человека в овцу, — раздраженно отвечает доктор Пелл.

— А что, если ваш подопытный умрет? — продолжает наступать Аткинс.

— Я не собираюсь его убивать! Я собираюсь всего-навсего перелить в его жилы двенадцать унций овечьей крови, примерно столько, сколько перекачивается за одну минуту. Он человек крепкого здоровья. Хотя и несколько ненормальный… зато он сможет сообщить нам об изменениях, если таковые произойдут, которые он почувствует в своем организме.

— Много он нам сможет поведать, если вдруг начнет блеять, как овца, — замечает мистер Одибрасс.

— Джентльмены, прошу вас… — пытается успокоить коллег Ольденбург.

— Послушайте, Джонс, сколько можно, вы что, не могли оставить свой проклятый парик где-нибудь в прихожей? — говорит Равенскрофт.

— Черт побери! — Мистер Джонс срывает с головы свой парик, — Я же говорил мастеру, что в нем полно вшей. Я потребовал вычесать его как следует гребнем, но он все равно кишит этими паразитами.

В зале воцаряется полная тишина. Все уставились на коротко стриженную голову Джонса и копну завитых волос, которую он держит в руке. Все, кроме Равенскрофта.

— Гребень, — бормочет он как бы про себя, но достаточно громко, чтобы слышал Эдвард. — Ну да, конечно гребень!

Он встает со своего места и, похоже, собирается уходить.

— Доброй ночи, доктор Стратерн. Приятно было снова встретиться с вами.

— Вы уходите?

По заведенному обычаю члены Общества после заседания всегда перемещаются в кофейню «Голова турка» на Чансери-лейн.

— Да-да, я должен немедленно уйти, — говорит Равенскрофт, словно неожиданно пораженный какой-то мыслью.

И не успевает хоть кто-нибудь произнести слово, как он покидает заседание.

18 ноября 1672 года

Уайтхолл — рю де Варенн

Двор английского короля столь же развращен и также не может жить без удовольствий, как и французский, но ни один придворный не способен перещеголять в этом самого короля. Нынешнее вечернее развлечение во дворце Святого Иакова, принадлежащем герцогу Йоркскому, собрало поистине сливки придворного общества: присутствовали сам король и герцог, конечно, а также их верные псы, лорд Арлингтон, сэр Томас Клиффорд и сэр Генри Рейнольдс, ну и так далее. Таким образом, я оказался в компании пошлейших остряков, развратников, половина которых заражена сифилисом, грубых и неотесанных представителей рода человеческого, так называемых лордов и леди, явившихся посмотреть на представление, которое приготовили им лицедеи королевской труппы. Пока у них, временно, конечно, своих подмостков нет, поскольку театр на Друри-лейн в декабре сгорел дотла. Все без исключения придворные успели вылакать по бутылке, а то и по две французского вина и набить брюхо жареными жаворонками, конфетами и засахаренными фруктами и теперь развалились на разбросанных по полу и по диванам подушках. Некоторые совсем распоясались, похоже, они принимают диваны за собственные кровати.

Частная сцена в резиденции герцога Йоркского невелика размерами, что с лихвой искупается пышным убранством: бархатным занавесом, позолоченными деревянными деталями интерьера, золотыми канделябрами рампы. Задник искусно исполнен лучшими придворными художниками. Но самое большое преимущество этого театра состоит в том, что сюда пускают только ближайших друзей короля и герцога. Никакого простонародья, никаких воняющих потом толп, никаких проституток в партере.

Вот на сцену прыгает господин Киллигрю в наряде для верховой езды и нетерпеливо зовет свою лошадь. Госпожа Говард, актриса, чьи главные достоинства щедро представлены публике благодаря низкому расположению лифа, обращается к нему с вопросом: «Куда это вы так спешите, сэр?»

«В преисподнюю, — храбро отвечает он. — Надо срочно вывести оттуда Оливера Кромвеля: пусть присмотрит, как идут дела в Англии, поскольку преемник его очень занят — с утра до вечера дрючит всех подряд».

Зрители, включая и самого короля, веселятся от души. Людовик никогда бы не позволил, чтобы шутовством и насмешками унижали достоинство его короны, но душа Карла Стюарта так же пуста, как и его казна. Потом дьявола-Кромвеля прогоняют обратно в ад, где ему и должно находиться, и на сцену выходит мистер Уичерли с непристойными стишками, в которых упоминаются придворные обоего пола; эти куплеты очень смешны, и, слушая их, зрители животики надрывают от смеха. Далее возвращается госпожа Говард и исполняет разухабистую сценку, в которой она играет некую юную девицу, француженку (догадайтесь сами, кто это); она плачет и клянется, что никогда больше не станет иметь никаких сношений с прославленным и грозным врагом девства и целомудрия, монархом Великой Британии.