Тихая жена - читать онлайн книгу. Автор: А. С. А. Харрисон cтр.№ 3

Теперь ему точно лучше, Тодд ожил, смеется не только при гостях, расслабился и успокоился, не внушает таких опасений и стал снова походить на себя прежнего, молодого – хотя времена, когда они голыми ложились в постель, вместе читали газету, смотрели какой-нибудь матч по телевизору и ели хлопья, поставив пакет с молоком на стойку кровати и просыпая сахар на простыни, остались позади. А в те времена они могли позволить себе свободу едва знать друг друга; они тогда жили радостным чувством, что их ждет размеренное будущее, что все двери перед ними еще открыты и все обещания будут сдержаны.

– О чем задумался?

Тодд хлопает ресницами, улыбается.

– Вкуснятина, – говорит он, берет уже наполовину пустую бутылку и наполняет бокалы. – Как тебе вино?

Тодд любит о нем поговорить. Иногда вся беседа строится вокруг вина. Но в этот раз, даже не дождавшись ответа, он шлепает себя ладонью по голове.

– А, забыл сказать. Ребята в эти выходные едут на рыбалку.

– На рыбалку, – повторяет Джоди.

Он прикончил два ломтя мяса и принялся вытирать тарелку кусочком хлеба.

– Выезд в пятницу после работы. Обратно в воскресенье.

Тодд на рыбалку не ездит, и, насколько ей известно, его ребята тоже. До Джоди тут же доходит – без тени сомнения, – что «рыбалка» в данном случае эвфемизм.

– И ты поедешь? – интересуется она.

– Обдумываю.

Джоди сама еще не доела и начала торопиться. Она знает, что его иногда раздражает, как она ест – крошечными кусочками, которые подолгу держит во рту, словно пленников. Она глотает, даже не дожевывая, и мясо застревает в горле, она начинает задыхаться. Тодд галантно подскакивает, хлопает ее по спине, а она пытается дышать, изо рта летят брызги. Наконец, Джоди выкашливает в руку проблемный кусочек. Не глядя, она кладет его на край тарелки.

– Сообщи, как решишь, – просит она, промокая салфеткой уголки глаз. – Если поедешь, я почищу ковры. И сварю конфитюр.

Но она не собирается ничего этого делать, это пустые слова. Джоди всегда считала преимуществом тот факт, что Тодд ей не врет, то есть не рассказывает все в подробностях, так, чтобы это стало ложью. Но в данном случае дело не в многоречивости. А в том, что такого раньше вообще не бывало, он не уезжал на выходные.

– А еще у меня для тебя подарок, – говорит он.

Тодд выходит и возвращается со свертком – это плоский прямоугольник размером с небольшую книгу в коричневой бумаге, обклеенный изолентой. Он кладет его на стол рядом с тарелкой Джоди и садится на свое место. Он часто делает подарки, и это ей в нем тоже очень нравится, но поскольку сейчас Тодд пытается ее задобрить, Джоди не особо рада.

– По какому поводу?

– Без повода.

Он улыбается, но атмосфера потрескивает от напряжения. Надо швыряться вещами; головы должны лететь с плеч. Она берет сверток, который оказывается практически невесомым. Изолента легко отклеивается, и между листами картона Джоди обнаруживает красивую миниатюрную картину, Раджпут, оригинал. Это мозаичный портрет женщины, выполненный в сине-зеленых тонах. На ней длинное платье, она стоит в саду, обнесенном стеной. Рядом с ней несколько павлинов и газель, украшенная золотом; женщину явно не отягощают никакие финансовые тревоги и прочие мирские заботы. Ветви с густой листвой словно защищают ее, а под ногами лежит бесконечный зеленый ковер. Они вместе рассматривают картину, обсуждая окрашенные хной руки девушки, ее миниатюрную белую корзинку, изящную фигурку, очертания которой проглядывают из-под вуали платья. Пока они рассматривают крошечные детали и цвета мозаики, жизнь ненавязчиво возвращается в привычное русло. Тодд выбрал подходящий подарок. Чутье у него хорошее.

Скоро пора спать, Джоди убирает со стола, начинает мыть посуду. Он машинально предлагает помочь, но они оба прекрасно знают, что лучше ей заниматься этим самой, так что Тодд идет выгуливать собаку. Не то чтобы Джоди была сильно требовательной. Стандарты у нее не чрезмерно высокие, но на сотейнике после мытья не должно оставаться следов и нельзя вытирать полотенцем жир, а потом им же – бокалы. Это продиктовано здравым смыслом. В строительстве Тодда нельзя назвать небрежным, полку он не повесит под наклоном, так, чтобы вещи соскальзывали и бились. Он сделает все внимательно и хорошо, но наблюдатели не назовут его перфекционистом, не обвинят в излишней суете. Джоди и не склонна жаловаться. Известно, что в некотором контексте достоинство человека превращается в губительную слабость. Его нетерпеливость в домашних делах объясняется тем, что из-за своей нескончаемой энергии Тодд мыслит большими масштабами. Это видно и по тому, какое место он занимает в помещении, как он возвышается, словно башня в ограниченном пространстве, он громкоголос, жесты его размашисты. Ему скорее место на улице или на строительной площадке – там его величие более уместно. Дома он лучше всего себя чувствует, когда спит возле Джоди, когда его огромное тело находится в состоянии покоя, а энергия утихает, успокаивая своим отсутствием.

Джоди обходит все комнаты любимой квартиры, задвигает шторы, взбивает подушки, поправляет картины, поднимает с ковра мусор, в целом, создает такую обстановку, в которой утром будет приятно проснуться. Очень важно, чтобы в начале дня все спокойно стояло по своим местам. Дойдя до спальни, она отворачивает покрывало, достает ему пижаму, себе ночную сорочку, разглаживая ткань и загибая все отвороты так, чтобы они не слишком походили на тела призраков. Но все равно что-то ей не нравится – белая окантовка на темной пижаме, шелковые ленты сорочки. Она выходит на балкон. На улице сильный ветер, луны нет, видна лишь бездонная чернота. Джоди наклоняется вперед, в темноте волоски на теле встают дыбом, но она радуется своему уединению, тому, что все у нее под контролем – она стоит там, пока не надоест, а потом уходит домой. Она благодарна стабильности и надежности своей жизни, научилась ценить ежедневные моменты свободы, отсутствие требований и трудностей. Благодаря отказу от замужества и детей ее жизнь остается чистым листом, без ограничений. Она ни о чем не жалеет. Материнский инстинкт находит выход в общении с клиентами, а чисто с практической точки зрения она точно так же замужем, как и все остальные. Естественно, друзья знают, что она Джоди Бретт, но для большинства она «миссис Джилберт». Ей нравится эта фамилия и эта приставка; это для нее как родословная, как сокращение, которое можно использовать, чтобы не поправлять ошибающихся, ничего не объяснять в неуклюжей терминологии вроде «мой партнер по жизни» или «вторая половина».

Утром, когда Тодд уходит на работу, она встает, одевается и идет с собакой на прогулку, по берегу до Нэйви-пиа. В молочной дымке поблескивает солнышко, и озеро словно накрывает серебристой сеткой. С воды дует едкий ветер с пьянящим морским ароматом, в котором смешиваются машинное масло, рыба, гнилая древесина. В это время суток волнолом напоминает уснувшего великана с еле уловимыми сердцебиением и дыханием. В такую рань только местные, кто выгуливает собак и занимается бегом, могут созерцать покачивающиеся на воде лодки, бьющиеся о берег волны, заброшенные карусели и колесо обозрения, чаек, ныряющих за рыбешками себе на завтрак. Когда Джоди снова поворачивается лицом к городу, горизонт выглядит словно призрак, вздымающийся вдоль берега, впечатляющее зрелище в лучах восходящего солнца. Она приехала в Чикаго более двадцати лет назад, студенткой, и сразу же почувствовала себя тут как дома. Джоди нашла здесь свое место не только физически, но и душой. До этого она жила в маленьким скромном городке, и здешние высотные здания, людская толчея, разнообразие и изобилие и даже переменчивая погода ее просто заворожили. Именно тут она повзрослела, сформировалась как личность и стала процветающим специалистом.