Не говори `прощай`! - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин О'Нил cтр.№ 71

— А как насчет извинений за причиненное беспокойство? — проворчал правитель.

— Одну минуту, — проговорил Каррингтон, поспешно вытаскивая из кармана конверт с королевской печатью. — Вот официальное письмо его величества короля Эдуарда с извинениями за ту неблаговидную роль, которую сыграло британское правительство в событиях, связанных с похищением рубина. В письме также подтверждается наш отказ от всяких претензий на эту драгоценную реликвию.

Макс чуть подтолкнул рубин, и тот перекатился на другой конец стола, остановившись прямо перед властителем Удайпура.

Махарана взял камень и, полюбовавшись игрой света на его гранях, покачал головой.

— Как ни больно это признавать, но я не могу оставить «Кровь Индии» у себя, — сказал он и посмотрел на лидера Индийского национального конгресса. — Я отказываюсь от всех прав на эту реликвию и передаю ее вам, господин Гокхале.

— Мы поместим рубин Ашоки в один из швейцарских банков в качестве вклада Республики Индия, — сказал политик, беря драгоценный кристалл, — с тем, чтобы его можно было забрать, когда это новое независимое государство появится на картах мира. Таким образом легендарная реликвия больше никогда не станет орудием в руках алчных, бессовестных людей, готовых на любые преступления ради своих целей…

Пока он говорил, Китти рассматривала худенького юриста, скромно сидевшего за столом со сложенными на коленях руками. Она поймала себя на том, что не может отвести взгляда от его спокойного, бесконечно доброго и одухотворенного лица.

Когда встреча закончилась и ее участники, встав из-за стола, направились к двери, Китти шепнула Каррингтону:

— Я знаю Тату и Гокхале, а вот третьего вижу впервые. Кто он такой?

— Один популист из Южной Африки, который уже несколько лет мутит воду в местном индийском землячестве, — ответил полковник. — По правде говоря, у нас от него одни неприятности, но Гокхале его поддерживает, поэтому приходится с ним мириться. Вот и сейчас Гокхале настоял, чтобы этот смутьян присутствовал при передаче рубина. Кажется, его зовут Ганди, — Каррингтон заглянул в блокнот и уточнил: — Да, Мохандас Карамчанд Ганди.

Китти и Макс прошли через ворота и остановились перед длинным, украшенным фонтанами сквером, на другом конце которого блистал белым мрамором на фоне ослепительной небесной лазури несравненный Тадж-Махал — мавзолей, выстроенный могольским императором Шах-Джаханом для обожаемой, рано умершей жены Мумтаз. Изящный, с плавными, как у женского тела, пропорциями, Тадж-Махал завораживал и манил, словно обещание вечной любви. Не верилось, что это чудо изваяли из холодного камня не боги, а простые смертные.

Взявшись за руки, они спустились по лестнице на дорожку и, не обращая никакого внимания на толпу туристов, направились прямо к мавзолею Мумтаз. Казалось, что все вокруг дышит негой и страстью. Китти трепетала от благоговения и счастья при мысли о том, что она пришла в это священное место с тем, кого любила больше жизни.

Несколько дней назад их обвенчали в удайпурской церкви в присутствии махараны и полковника Каррингтона; увы, милая Виктория уже не могла разделить радость подруги. Накануне, отправляясь в свадебное путешествие в Агру, новоиспеченные супруги увидели, что в городе и близлежащих деревнях царит праздничная атмосфера: улицы украсились гирляндами цветов, на каждом шагу на глаза попадались свадебные процессии. Оказывается, астрологи сочли этот день наиболее благоприятным для бракосочетания, и множество людей спешили сыграть свадьбу, чтобы семейное счастье продолжалось всю жизнь. Поддавшись общему порыву, Китти и Макс повторили свои супружеские обеты на свадебной церемонии по индуистскому обряду, окончательно скрепившей их брачный союз.

Посмотрев на белоснежный мавзолей, Макс повернулся к жене.

— Говорят, Шах-Джахан не мог забыть свою Мумтаз, потому что ей не было равных в искусстве любви, — с нежностью глядя на нее, сказал он.

Молодая женщина подумала о грядущей ночи, которую проведет в его объятиях, и по ее телу пробежала сладостная дрожь.

— Наверно, Мумтаз умела многое из того, что мы видели в Кхаджурахо, — лукаво проговорила Китти, целуя мужа. — Ты ведь, кажется, тоже обещал меня научить некоторым премудростям любви, помнишь?

Он ответил ей страстным взглядом.

— Обещаю быть старательной ученицей, — добавила она с улыбкой. — Откровенно говоря, жажда знаний просто сводит меня с ума!

— Господи, ну разве я могу тебе отказать? — улыбнулся Макс.

И они рука об руку двинулись дальше. Вскоре им на глаза попалась группка индийцев, с видимым волнением читавших газету. Заинтересовавшись, Макс подошел к ним и спросил на хинди:

— Что пишут? Можно посмотреть?

Они отдали ему газету. В глаза бросился крупно набранный заголовок: «Мировой триумф авиации: французский летчик Блерио покорил Ла-Манш!» В статье, посвященной этому событию, говорилось, что величайший в истории перелет занял тридцать шесть минут и что покорителю Ла-Манша вручен приз газеты «Дейли мейл»; подчеркивалось также, что отныне Англия лишилась неприступных границ. Ей придется приложить немало усилий, чтобы не уступить другим в борьбе за господство в небе.

— На месте Блерио должна была быть ты, — вздохнул Макс.

— Но мы-то с тобой знаем, кто стал первым на самом деле, — улыбнулась Китти. К ее собственному удивлению, она не чувствовала ни малейшей обиды на судьбу. Она прижалась щекой к его плечу и добавила: — Знаешь, я несказанно счастлива, что сейчас я здесь, с тобой…

— Мы можем рассказать журналистам правду, если захочешь.

Китти отрицательно покачала головой:

— Не стоит. Во-первых, нам никто не поверит, а во-вторых, какое это имеет теперь значение? Я хотела стать первой, стремясь во что бы то ни стало доказать себе и другим, что чего-то стою. Но теперь я убедилась, что не принадлежу тому миру и что мне не надо никому ничего доказывать.

— У тебя и раньше не было такой необходимости.

— Я поняла это только теперь, благодаря тебе, любимый…

День клонился к закату, мрамор Тадж-Махала опалово мерцал в лучах заходящего солнца. Новоиспеченные супруги нашли каменную скамью подальше от глазеющих туристов, сели и, обнявшись, погрузились в созерцание и размышления.

Постепенно толпа посетителей начала редеть. Наконец влюбленные остались одни. Розовый отсвет на мраморе приобрел сиреневый, потом фиолетовый оттенок, небо превратилось в черный бархатный полог, усыпанный бриллиантами звезд, взошла бледная луна. Тадж-Махал стал казаться сказочным дворцом, сотканным из ее серебристого сияния.

Китти и Макс вздрогнули — им почудилось, что на них низошел дух великой любви Шах-Джахана и Мумтаз.

— Я только что сделала потрясающее открытие, — задумчиво произнесла молодая женщина.

— Какое же?