Королевская охота - читать онлайн книгу. Автор: Инна Брюсова cтр.№ 6

— Меня зовут Екатерина Васильевна, — стала объяснять девушка, — я вам звонила…

Он поднес руку с часами к глазам:

— Да-да, помню. Я, кажется, опоздал.

«На два часа», — произнесла она мысленно. И вслух:

— Не страшно, меня приютил ваш сосед из второй квартиры.

— Соловей-разбойник, — буркнул хозяин, — проходите, пожалуйста.

— Соловей-разбойник? Почему? — изумилась девушка.

— Извините, — ей показалось, что Александр Павлович слегка покачнулся, — не обращайте внимания, прошу вас!

Екатерина вошла в обширную прихожую с высокими, светлого дерева, в тон паркету, шкафами до потолка, овальным зеркалом на стене слева, с двумя светильниками в форме свечей по обеим от него сторонам. На маленьком узком столике у зеркала стояла массивная фаянсовая ваза, ярко расписанная драконами, на драконьих же лапах, наполненная смесью из сухих веточек, цветов и трав, источавших слабый, приятный аромат.

Александр Павлович небрежно бросил на столик свой плащ и, видимо, промахнулся — плащ теперь сиротливо лежал на полу. Шарфу повезло больше, он зацепился за край стола, откуда и свисал.

Екатерина вошла в очень большую прямоугольную комнату, показавшуюся ей громадной, и замерла, пораженная. Всю стену напротив занимало циклопических размеров окно с раздвинутыми вертикальными жалюзи белого цвета. Вернее, вся стена была стеклянной. И через эту прозрачную стену густо синело вечернее небо, утыканное сверкающими льдинками звезд, виднелась земля с высоты птичьего полета: неподвижная, цвета темного серебра, лента реки, за рекой — лес и луг и где-то немыслимо далеко, на горизонте, — слабо светящаяся полоса, пронизанная малиновыми сполохами — последнее «прощай» закатившегося солнца. Первые огни в деревушке за рекой, где она была однажды еще совсем маленькой девочкой. Теплая рука памяти чуть сжала сердце, и оно вздрогнуло в ответ. Она увидела, словно со стороны, яркое пламя костра, рой мошек над ним и людей, лежащих вокруг, — немолодого седого человека и двоих детей — девочку и мальчика.

Девочка — это она сама, а мальчик — двоюродный брат Колька. А седой человек — их дядя, Андрей Николаевич. Не имея ни жены (говорят, была когда-то очень давно, но никто ее никогда не видел), ни детей, он на весь отпуск забирал к себе племянников. Отец Екатерины умер, когда ей было два года. У Кольки отец был, но все равно что не было — замотанный, нервный, работавший начальником смены на инструментальном заводе, он приходил домой лишь спать.

Глубокая ночь. Чуть потрескивают, сгорая, сухие ветки. Густая, звенящая тишина, как в первые ночи после сотворения мира, лишь сонная рыба изредка плеснет в реке или завозится птица в гнезде. Земля, остывающая от дневного летнего зноя, покрывается холодной росой. Одуряюще пахнут травы — мята, чабрец, полынь… Речная вода, дым костра…

Бесконечные разговоры о смысле жизни, законах мироздания, добре и зле. И бесконечные истории-притчи, смысл которых сводится к извечным человеческим «Не убий, не укради, не предай»…

— Будете вспоминать все это, когда меня не будет, — говорит Андрей Николаевич.

«Когда меня не будет»! Разве такое время наступит? Никогда, ведь впереди вечность…

— Нравится? — слышит она тусклый голос и вздрагивает.

— Очень!

— Потому и остались здесь. Жена любила сидеть на балконе и смотреть. Часами сидела. А то серьезно планировали за городом дом строить. Прошу вас, садитесь. — Он подкрепляет приглашение жестом.

Екатерина оглядывается. Комната кажется пустой. Слева — два массивных кожаных дивана и кресло, все — теплого коричневого тона, расставленные вокруг квадратного низкого кофейного столика. Справа — горка со стеклом, длинный обеденный стол на двух изящных ножках, соединенных резной перекладиной, и шесть прекрасной формы стульев светлого, слегка в розовый, дерева. Дверь на кухню. В центре комнаты — небольшой тонкий темно-красный ковер из материала более деликатного, чем шерсть, вероятно, шелка, с мелким, вытканным слегка асимметрично, узором. Ручная работа? Несколько растений в белых фаянсовых горшках у балконной двери. Свет неяркий, горит всего один из четырех светильников, расположенных по углам. Центрального света не было, как не было и привычной люстры.

— Пить будете? — спросил хозяин, когда они уселись на диваны, каждый на свой. — Кормить не предлагаю, еды у меня нет. Выпить — пожалуйста.

— Белого вина, — ответила Екатерина, подумав.

— Ну, так что же вам нужно, — начал Александр Павлович, принеся рюмку с вином, правда, красным, для гостьи, — к сожалению, только красное, — и стакан со светло-коричневым напитком для себя.

— Я виделась с вашей женой недели три назад, она позвонила и просила о встрече. А позавчера меня вызвал к себе следователь, Кузнецов Леонид Максимович, и от него я узнала о том, что случилось. И я решила, что мне следует поговорить с вами, вернее, может быть вам, захочется узнать… Ну, в общем, я подумала, что могу чем-нибудь быть полезна… помочь…

— Чего хотела от вас моя жена?

— Она просила защитить ее…

— От кого?

— Она не сказала.

— А что же она сказала?

— Почти ничего. Плакала…

— И вы пришли, чтобы мне это рассказать? И только?

— Не совсем. Я хотела спросить у вас…

— Не знаю ли я, чего она боялась и почему пришла к вам, а не поделилась своими страхами со своим мужем, не так ли? Пришли посмотреть на мужа, которому не доверяла жена, не доверяла настолько, что бросилась просить помощи у детективов… Бред какой-то… — Он залпом выпил виски из своего стакана и уставился на Екатерину светлыми несчастными глазами. — «Каин, где брат твой, Авель?» — написано у вас на лице. Нет, я не убивал моей жены! И не подстрекал к самоубийству! И не создавал условий, невыносимых для жизни. Я не знаю, почему она это сделала, если это, конечно, не случайность. Я не знаю, откуда у нее яд. Она казалась такой спокойной, повеселела… вы уже, наверное, знаете, полтора года назад погибла сестра жены, погибла трагически, нелепо… Елена долго болела тогда, но потом как будто успокоилась, полтора года — немалый срок… даже стала заговаривать о работе. Убить ее, кроме меня, было некому. Незачем. Но я ее не убивал. И я стараюсь об этом не думать. И если вы ожидаете, что я сейчас спрошу вас: «Вы мне верите?», то ошибаетесь. Меня ваше мнение не интересует! — Он замолчал, откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

Екатерина внимательно рассматривала мужчину, сидевшего напротив, — лысеющий рыжеватый блондин, почти альбинос, с интеллигентным лицом человека, занимающегося умственным трудом. В возрасте до сорока. А чем он, собственно, занимается? Чем зарабатывает на жизнь?

«Что это? — думал Ситников, в свою очередь, сидя по-прежнему с закрытыми глазами. — Любопытство, скука, тщеславие? Не думает ли она, что ей удастся узнать, что произошло на самом деле? Узнать правду… а я сам знаю? Или догадываюсь о том, почему? Кому нужна правда? Мне? А разве я не знаю правды? Разве она не знала, не понимала, что происходит? Я виноват, с самого начала, только я один. Но я есть, продолжаю быть, а их уже нет… Алина, Алина, что же ты наделала? С тебя все началось…»