Мы все худели понемногу - читать онлайн книгу. Автор: Люся Лютикова cтр.№ 33

Калерия Семеновна всегда была страстной и увлекающейся натурой. Она то неожиданно для всех окружающих начинала рисовать маслом, то училась составлять мозаичные полотна из керамической плитки, а то и вовсе записывалась в клуб любителей пеших прогулок. Но почти никогда женщина не доводила начатое до конца. Картины так и оставались недописанными, битая итальянская плитка, приобретенная за бесценок в фирменном магазине, пылилась в углу, а пешие прогулки дальше Битцевского лесопарка не продвинулись.

Поскольку такая непоследовательность затрагивала все сферы жизнедеятельности гражданки Пыковой, то никаких сбережений к своей пенсии она не сделала. Наоборот — постоянно оказывалась должна зятю (который, впрочем, всегда великодушно прощал ей долги). И вот однажды у Калерии Семеновны появилось новое хобби — моделирование одежды. Да не простой, а исторической. Спектр интересов пенсионерки был достаточно широк: крестьянские сарафаны конца XVIII века, бальные платья начала прошлого столетия, женские костюмы времен нэпа. И тут Калерия Семеновна вспомнила, что на дачном чердаке пылится сундук с каким-то старым тряпьем, доставшимся ей еще от бабушки. Там же может оказаться что-нибудь интересное! На дворе стояла поздняя осень, но холод и проливной дождь не остановили пенсионерку — она немедленно отправилась на дачу.

Кованый сундук, заваленный гниющими досками, обнаружился в самом темном углу. При свете двух толстых свечей Калерия Семеновна принялась его разбирать. На свет божий появились вещи, которые ее бабушка носила в последние годы своей жизни: платья простого фасона, сшитые на располневшую женскую фигуру. К сожалению, ничего пригодного для своей коллекции пенсионерка не нашла. Разочарованная, она решила внимательнее присмотреться к сундуку: вдруг хотя бы он представляет собой художественную ценность?

Затейливый узор на крышке выглядел достаточно старинным, и Калерия Семеновна воспрянула духом — не зря ехала! Пошарив рукой по дну сундука, женщина наткнулась на два маленьких колечка. Что бы это могло быть? Она потянула за них — и подняла пластину, которая оказалась фальшивым дном. Под ним обнаружилась плоская жестяная коробочка. Калерия Семеновна схватила ее дрожащими руками.

«Сокровища! Бриллианты! Золотые монеты!» — мелькали у пенсионерки догадки, пока она пыталась ногтями открыть коробочку. Но жестянка не поддавалась. Сгорая от любопытства, Калерия Семеновна спустилась вниз, нашла на кухне нож и поддела им тугую крышку.

Первой ее реакцией было разочарование. Какие-то бумаги, исписанные отрывистым почерком, строчки уходят вниз. Она развернула верхний листок и прочла:

«Милый мой Толя! Как рад я, что ты не со мной здесь в Америке, не в этом отвратительнейшем Нью-Йорке. Было бы так плохо, что хоть повеситься».

Нью-Йорк, Америка — а письмо-то, по всей видимости, не такое уж и древнее. Ведь у россиян совсем недавно появилась возможность ездить в Новый Свет (да и в Старый тоже, были бы деньги). А что листки такие пожелтевшие — так это, наверное, от хранения на чердаке. Значит, эта писанина никакой ценности не представляет. И кто только ее сюда засунул? И Калерия Семеновна, окончательно разочарованная, взглянула на подпись: «Твой Сергей».

Сергей, Сергей… Нет, среди ее знакомых такого нет. Может, кто из друзей дочки оставил? Может, пошутить хотел? Сейчас у молодых такие странные забавы.

В коробочке оказалось еще два письма, за той же подписью. Глаза пенсионерки легко разбирали крупный почерк и автоматически выхватывали из писем строчки:

«Сегодня в американской газете видел очень большую статью с фотографией о Камерном театре, но что там написано, не знаю. Кроме русского, никакого другого языка не признаю и держу себя так, что ежели кому-нибудь любопытно со мной говорить, то пусть учится по-русски».

А вот это правильно! — согласилась Калерия Семеновна, прекрасно помнившая то время, когда русский язык был языком межнационального общения. По крайней мере, для «пятнадцати республик, пятнадцати сестер» и остального социалистического человечества.

«Со стороны внешних впечатлений после нашей разрухи в Европе все прибрано и выглажено под утюг. На первых порах особенно твоему взору это понравилось бы, а потом, думаю, и ты бы стал хлопать себя по колену и скулить, как собака. Боже мой, такая гадость, однообразие, такая духовная нищета, что блевать хочется. Сплошное кладбище. Все эти люди, которые снуют быстрей ящериц, не люди — а могильные черви, дома их гробы, а материк — склеп. Кто здесь жил, тот давно умер, и помним его только мы. Ибо черви помнить не могут.

В голове у меня одна Москва и Москва. Даже стыдно, что так по-чеховски».

И опять Калерия Семеновна, обожавшая столицу нашей Родины, была солидарна с автором.

«И правда, на кой черт людям нужна эта душа, которую у нас в России на пуды меряют. Совершенно лишняя штука эта душа, всегда в валенках и с грязными волосами. С грустью, с испугом, но я уж начинаю учиться говорить себе: застегни, Есенин, свою душу, это так же неприятно, как расстегнутые брюки».

Есенин? Сергей?

Калерия Семеновна замерла с открытым ртом. Потом логика взяла вверх над эмоциями: ну откуда письмам великого поэта взяться на ее даче? Это абсурд. Или литературная мистификация. В общем, этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Тут пенсионерка заметила на дне коробки еще какую-то бумагу. Это оказался чистый листок, в который была завернута фотокарточка. С карточки на Калерию Семеновну смотрел человек, изображение которого висело на стенах доброй половины квартир Советского Союза.

Простой рязанский парень. Голубоглазый и светловолосый красавец. Самый русский поэт. Сергей Есенин.

На обороте фотографии — четверостишие:

До свиданья, друг мой, до свиданья.

Милый мой, ты у меня в груди.

Предназначенное расставанье

Обещает встречу впереди.

Калерия Семеновна смутно помнила, что дальше должно быть продолжение. Однако на этом текст обрывался. Стояла только дата — 1922 год.

Пенсионерка больше не думала о том, каким образом жестяная коробочка оказалась на ее чердаке. Она решала другую проблему. Что делать с находкой? Если документы подлинные, то они, несомненно, являются народным достоянием. И их надо народу отдать. Вот только куда нести письма с фотографией: в музей Сергея Есенина в селе Константиново? В Государственный литературный музей? А может, просто отдать в милицию — и пусть сами разбираются?

Тут Калерия Семеновна вспомнила, что соседская девочка Маша учится на филологическом факультете МГУ. Пенсионерка решила отдать находку ей, чтобы та уже передала бумаги специалистам.

Но Маши дома не оказалось. Три дня назад ее забрали в больницу с подозрением на аппендицит, благополучно прооперировали, и домой девушка должна вернуться минимум через неделю.