Герцеговина Флор - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Павлов cтр.№ 45

Как ни странно, именно Кырла был тем, что связывало меня с моим вторым Я. Что-то роднило нас. Конечно, профессия. Даже обе профессии. И что-то еще, что не имеет точного названия. Он был моей отдушиной. От слова душа, естественно. Он единственный знал о Вите. Ему я доверял свои сомнения. И в спорах я всегда был на его стороне.

Илик в спорах не участвовал. Спор на интерес — не тот случай, где можно было применить главный аргумент Илика — деньги. И потом Илик не знал, например, чем кинологи отличаются от кинолюбителей, хотя относился и к одним, и к другим.

Сегодня у нас выходной. Мы решили отдохнуть. По-человечески. Как люди. Вздохнуть свободно. В одной компании. Состав участников — свободный. Женатые — с женами. Холостые — с кем хотят. Я хочу с Витой. За эти месяцы мы виделись считанные разы, зато каждый перерыв я бегал звонить ей по автомату. Я что-то придумывал. Фантазировал. Обманывал. Бессовестно врал. Я в командировке. Уехал.

Когда вернусь — не знаю. Особое задание. Секретная миссия.

- Миссия от слова — мисс?

Нет! Кроме меня — никто в ней не участвует! Просто заболел вдали от дома, но готовлюсь в космос. Недалеко от центра управления полетами. Кстати, это было правдой. Я описывал, как он выглядит. И опять не врал. А потом снова начинал рассказывать басни. Заливать, вешать лапшу…

Но сегодня — все! У нас — выходной, и мы увидимся. Сегодня мы отдыхаем. Сегодня — только правда, и все будет по-другому. Потому что вечером мы свободны. Сегодня мы идем в ресторан. Гулять!

Китобои вернулись — из плавания. Подводники — из автономки. Буровики — с вахты на буровой. И в этой пестрой компании — мы.

У нас выходной в кабаке.

- Я так давно тебя не видела.

- Зато слышала, — сказал тот, что играет в ресторане.

Он так обнаглел, что не давал слова вставить.

- Слышать — это не то. Я хочу тебя видеть.

- Я тоже. Пойдем, я познакомлю тебя с моими друзьями. Это Кырла.

- Кырла? Странное имя… Никогда не слышала раньше.

Кырла женат. Это его жена. Он держит ее под руку. Они тоже редко видятся. Такая у нас работа.

- Илик Авангардович.

- Не может быть! Вы, наверное, по спортивной части.

Наверное. И девиз в жизни у него почти олимпийский. Главное не играть, главное — выигрывать

— В какую игру?

- В любую, только не в азартную!

- А это — Гешка.

- А мы знакомы.

- ?

- И давно уже…

Мы танцевали. Играл ресторанный оркестр. Никогда не думал, что это так приятно — танцевать. Последние пять лет я только и делал, что играл на танцах. Собственно, говорить обо мне, что я танцевал, было слишком… Я просто старался продержаться, чтобы меня не дисквалифицировали. Почти как в борьбе.

За пассивное ведение.

Это не тост, это наказание. Когда нет сил или не хватает умения, ты толкаешься и думаешь только об одном. Скорее бы это кончилось! Здесь ситуация была посложнее, мне очень не хотелось, чтобы танец заканчивался. Но умения катастрофически не хватало! Я колебался в ритм благодаря профессиональному чувству. Что там вытворяли мои ноги — ума не приложу!

- Прекрасный вечер. Даже не думала, что так может быть в ресторане. Очень редко бывала. А ты?

И я.

- А как твои секретные дела? Закончились? Увидимся завтра?

Я пожал плечами. Дал ведь себе слово врать сегодня как можно меньше.

- А откуда ты знаешь Генку? — этот вопрос мы хотели задать оба, но первым спросил я.

- Познакомились как-то случайно. Давно. Я тогда только поступила в институт. Он даже ухаживал за мной одно время.

- А сейчас?

Она пожала плечами. Это могло означать разные вещи. Например, тебя это не касается. Или — я не нуждаюсь ни в чьих ухаживаниях! Или — встречаемся. Он даже ухаживает за мной, но мне важно, чтобы ухаживал совсем другой человек. Сказать кто?

А я бы ответил, скажи.

И она бы сказала — ты!

Тогда я должен был бы спросить, который из нас двоих ей нужен. Тот, что танцует с ней в ресторане, или тот, что работает в нем?

Она пожала плечами, а я — промолчал.

Мы с Генкой стояли на балконе. Гешка курил. Я впервые видел его с сигаретой.

- Ты помнишь, я тебе рассказывал о девушке, которая мне очень нравится? Я даже говорил, что женился бы на ней, — Генка курил так, что с него можно было писать картину о пользе курения на свежем воздухе.

Я помнил. Действительно, Генка когда-то рассказывал мне, что где-то учится девушка, в которую он влюблен. Его мечта. Только ей он мог бы отдать свою драгоценную свободу. Имя? Да, я помнил. Кажется, Вика.

- Не Вика, а Вита.

- Интересно. Бывают же такие совпадения.

- Это не совпадение. Это она.

Ну да. Она мне только что говорила, что Генка ухаживал за ней. Но мало ли за кем он ухаживал.

- Так, как за ней — больше ни за кем.

Прекрасно! Что я должен был теперь делать? Сигануть с этого балкона? Разбиться в лепешку?

Скрыться с глаз? Уйти в монастырь? Или… Ре-минор. Не спеша.

Уйду о дороги — таков закон.

Третий должен уйти…

Динь-динь, динь-динь — рында корабельная.

Добавляет печали.

Но позвольте! Ведь для меня она тоже — девушка из мечты. Из моей. Я вовсе не собирался красть ее из Гешкиных грез! Так получилось! Жизнь. И потом, она только что сказала, что именно я ей нужен, а не Гешка. Как бы красиво и печально ни курил он здесь, на балконе.

Вообще сцена получалась хоть куда! Ставь камеру и снимай. Двое старых друзей, готовых чуть ли не к дуэли. Того и гляди выбежит девушка, заламывая руки, охнет театрально, и прогремит где-то за кулисами выстрел из стартового пистолета. Потом, под аплодисменты, один из них начнет медленно опускаться на пол, держась за поручни балкона. Охи, ахи.

Какой конфуз! Какой конпроманс!

Или что-то в этом роде. Дамы вскрикивают в массовке.

Мы ушли.

С Витой. Остальные продолжали гулять. Илик заказывал песню за песней местным лабухам, Кырла налегал на коньяк, а Гешка бросился в объятия одной из его многочисленных поклонниц, коротавших вечерок именно в этом кабаке.

Весна бродила по городу. За это время: я почти забыл, что могут быть свободные вечера; что может не быть дороги до Черногорска, известной до бугорка, что можно просто стоять у ее подъезда и говорить:

- До завтра…

И держать ее за руки.

Я почти забыл себя таким, каким был в этот вечер. Я забыл почти все слова, которые обычно говорят в такие минуты. И потом, я не хотел врать. Поэтому молчал.