Лита - читать онлайн книгу. Автор: Александр Минчин cтр.№ 2

На мгновения я забывался тревожным сном, сомкнув глаза, пытаясь себя успокоить, что это только кража, и больше ничего; хотя понимал… подсознательно, меж извилин, под корой, что что-то более страшное случилось. И уже не остановить, не изменить, не повернуть… Понеслось уже то, что пущено. Но заснуть так и не удалось.

С электрической головой я встал спозаранку и, почистив зубы, умылся. Внутри каталась тошнота предчувствия и шока. Я поднимаю ее, и спросонья она начинает одеваться. Я не смотрю на ее фигуру, голые ноги. Иду на кухню и из-за газовой плиты достаю маленький топор. (Решаю: расколоть дверь и расколоть головы.) Прячу под пиджак. Вхожу в комнату.

— Я точно не помню этаж… — неуверенно говорит она.

— Вспомнишь, когда придем.

— Но ты не будешь ничего такого делать…

Я вывожу ее на улицу, и она щурится от сквозного утреннего света.

Мы пересекаем небольшое пространство между нашими домами. Напротив два дома — сцепка.

— Какой?

Она молча показывает.

Рано утром консьержки нет. Я весь подбираюсь внутри.

— Этаж?

— Третий, — тихо выдыхает она.

Я нажимаю кнопку. Налево, направо разные коридоры, в них по три квартиры.

— Эта, — она показывает необитую темную дверь.

Левая рука поднимается и, сжавшись в кулак, стучит. Потом еще, колотит, бьет. Мертвая тишина, никто не отзывается, ни одного звука.

— Где они?!

— Не знаю…

— Я отвезу тебя в милицию. И пока их не арестуют, чтобы ты оттуда не уходила. Тебе ясно?!

У меня дрожит все в кишках. Я готов был разрубить их топором. Что-то звериное внутри подсказывало, что это только начало, а я хотел конца. Боже, как я хотел конца. Чтобы это не тянулось. А прервалось, выяснилось. Объяснилось.

Я привожу ее к дверям 76-го отделения милиции.

— Мне, к сожалению, нужно на военную кафедру. Позвони мне ровно в шесть.

— Алешенька, прости меня. Я так виновата…

— В чем? Тебя же обокрали…

— Во всем… Я все сделаю, только ты не переживай. Почему ты, такой незапачканный, должен быть замешан в этом…

Я ничего не понимаю, что она бормочет.

— Пока их не арестуют, ты никуда не уходи.

— Да, мой милый, да, мой хороший.

Целый день я учусь на военной кафедре, ничего не понимая и не соображая, что происходит вокруг. Я как невменяемый. Я ждал только одного: конца занятий и ее звонка.

Доехав с тремя пересадками домой, я сел у телефона. И замер. В висках стучало, в голове долбило. В шесть раздался звонок: она боялась быть не пунктуальной.

— Алеша, здравствуй.

— Где ты?

— Я — дома.

— Что случилось в милиции?

— Все нормально. Их арестовали.

Я глубоко вздохнул, значит, это просто кража. Хотя почему, что, чего и вообще значит, было непонятно. Я просто хотел в это верить.

— Сумку мою нашли, а цепочки нигде нет. Они сказали, что я была в гостях и сумку забыла, а цепочку где-то потеряла. Но я сказала, что они ее сняли, когда…

Она запнулась.

— Как они могли ее снять, я не понимаю?

— Здесь мама… я не могу сейчас говорить.

— Сколько человек арестовали?

— Двух парней, которые…

— Но их же было пять?

— Одна девица беременна, другие заявили, что ни при чем. Да и сумку не отдавали парни…

— Что дальше?

— Завтра в четыре первый допрос. Я буду давать показания как пострадавшая. У меня к тебе просьба: ты не мог бы встретиться со мной в отделении милиции часов в шесть? Я почему-то боюсь… Какая-то очная ставка.

— С кем?

— С ними…

— Чего ты боишься, ведь они воры, а не ты?

— Пожалуйста, я очень хочу тебя увидеть.

— Ладно.

Я повесил трубку. Было тихо. Отец спал в спальне. Он всегда спал примерно с пяти до семи. После приема пациентов. Чтобы быть «заряженным на вечер».

Я пытался размышлять о сказанном ею, но ничего абсолютно не мог понять. Или боялся, или отталкивал. Хотя никогда ничего в жизни не боялся. Я знал, что завтра узнаю нечто такое, что не хотел бы узнавать ни за что. Узнаю… что их выпустили из-под ареста. И мне придется самому…

Раздался звук (не может быть!), звуки, отец встал раньше. Как всегда, сначала он прошел в ванную. Плескание, фырканье, полоскание — тишина вытирания. Шаги из ванной — на кухню.

— Добрый вечер, папа…

— Добрый. — Все замерло и сразу напряглось. — Что произошло вчера? И почему она в таком виде явилась к нам в дом?

Я с непониманием смотрел на него…

— Ты ничего не знаешь?

— А что?.. — Спазм скрутил внутренности.

— Ты бы видел, какой она появилась: лифчик в руке, волосы растрепаны, босоножки падают с ног, ужасный запах водки. В полночь, девятнадцатилетняя девочка? Она — блядь, брось ее, забудь навсегда и не вспоминай. Она тебе не пара.

(Позже, когда я поумнел и повзрослел, я всегда поражался, как отец с одного взгляда проникал в суть вещей, понимая то, с чем никогда не сталкивался и чего никогда не видел в жизни.)

Папка, мой папка, зачем, зачем я тебя не послушал. Сделал наперекор. Чтобы доказать. И не было бы ничего того, что было. Что будет. Сколько боли не обрубил, не отрезал, разом, как пять пальцев, тогда. Весь этот бред и ужас. И не забыл все — раз и навсегда. Почему я так не сделал…

Я сидел ошеломленный. Пораженный тем, что он сказал. Действительно, откуда еще является девушка с лифчиком в руке. А босоножки не застегнуты. Что делают еще с расстегнутыми босоножками?..

Папа был профессор гинекологии и выражался часто физиологически прямо и резко. Используя лингвистические аспекты физиологии. От нее действительно несло водкой, и вся комната была пропитана запахом. Она же никогда в жизни не пила…

— Сын, я знаю, что она привлекательная, броская девушка с классными ногами, которые она оголяет достаточно, чтобы всем увидеть бедра. Я знаю, ты попробовал, я видел простыню… Этого достаточно. Не ввязывайся, не пачкайся. Ты не видел, какой она пришла!..

Дух противоборства и противоречия, к сожалению, существовал во мне с первого дня рождения — в роддоме я кричал так, что замолчали все остальные дети.

Я медленно снимаю трубку и набираю номер:

— Можно к телефону…

— Ее нет дома.

— А когда она будет?