Факультет патологии - читать онлайн книгу. Автор: Александр Минчин cтр.№ 38

И тут я открыл для себя интересную деталь: оказывается, Юстинов боялся Ирку. Она же больше играла, что боится, подыгрывала, а он бравировал этакого героя повелителя, может, так и было сначала, но теперь она уже ничего не боялась, боялся он. Это было потрясающее открытие, или открытие, потрясшее меня.

Она без остановки лупила сумкой по его голове и орала. Я бы размазал ее по стенке, если б она это сделала мне, а он только кричал: «Ира, успокойся, ты с ума сошла».

Было похоже на то. Я схватил Ирку за руку и встряхнул до основания. Наконец ей стало больно, и она опомнилась.

— Уйди, ублюдок, ненавижу. Оставьте меня все, одну, никого не хочу!

— Саш, подержи ее, пожалуйста, я поймаю такси, — и Юстинов скрылся.

Мне впервые стало не по себе: может, она и вправду ненормальная. Хотя я понимал, что это чушь и она играла какие-то там свои дела, известные им одним. Но уж слишком глубоко вошла она в роль и продолжала в ней оставаться.

Я повел ее тихо на улицу, уговаривая.

Юстинов бежал уже навстречу с пойманным такси (а вот правильно по-русски построить такую фразу или нет?); он сел вперед и не оглядывался. У этого человека был пункт всегда и везде быть впереди.

— Не поеду с ним, — встала как вкопанная Ирка, — пускай убирается, отвези меня, Саш, к себе.

Затащить ее в машину не было никакой возможности. Он вышел:

— Ладно, Саш, садись, я не поеду. Этого только мне и не хватало, подумал я. Сделав движение, я затолкнул Ирку на заднее сиденье, она моментально открыла окно, ей воздуха не хватало. Юстинов тут же плюхнулся на переднее сиденье, и мы поехали.

У Ирки были длинненькие красивые ножки, она задрала их вверх, туфли у нее были сброшены (я их в руках принес, она в чулках бежала), и стала лупить по Юстинову куда попало, по голове, по плечам, по лопаткам.

Машина ехала, отвозя ее домой к родителям.

— Остановите, не хочу домой.

— Будешь себя нормально вести, тогда поедем к нам…

Отец Юстинова месяц назад сделал ему квартиру на шоссе Энтузиастов, выменял.

— Ты еще мне условия ставишь, — и она опять стала колотить его ногами.

Машина ехала, шофер ни на что не обращал внимания, по-моему, Юстинов предупредил его, что она шизофреничка.

— Саш, схвати ее за ноги.

Послушав его, я стал пытаться это сделать. Ирка изворачивалась и, не разбираясь куда, стараясь выкрутиться, стала лупить по шоферу. Его кидало к баранке, то вперед, то назад, машина пошла зигзагами. Он сказал, чтобы она успокоилась либо он высадит нас всех сейчас и «не надо ему никаких два счетчика».

— Успокойся, идиотка, немедленно! — орал Юстинов.

— Тварь! — орала она и опять, суча, принялась бить его ногами, с которыми я никак не мог справиться.

— Выпустите меня, а-а! Спасите! — орала она. Это было уже не весело. В руках у нее была сумочка, она открыла ее и стала все подряд, спокойно и методично, выбрасывать в открытое окно по ходу движения: пудру, ключи, записную книжку, помаду, духи и остальное.

— Андрей, — сказал я.

— Шеф, останови!

Он выскочил и побежал в обратном порядке собирать все по дороге.

Вернулся он минут через десять: долго собирать пришлось, мы много проехали. Запыхавшийся, он опустился на переднее сиденье.

— Ну, повезешь ты меня домой, а? — злорадствовала Ирка.

— Ладно, шеф, давай на шоссе Энтузиастов. И тут шеф не выдержал:

— Если ты еще раз саданешь ногами, — сказал он Ирке, — я тебя монтировкой припиз…у так, что забудешь, как тебя звали: это машина, а не дурдом, — и он вытащил монтировку из-под сиденья. В виде наглядного пособия. Или образца…

Ирка, казалось, успокоилась, и мы поехали. Я бы не сказал, что она испугалась таксиста или вообще поняла, что он ей сказал, просто она притихла и ждала.

И едва мы вышли из машины на улицу, доехав, она начала:

— Не хочу в его дом, не могу видеть его рожу.

— Опять начала, идиотка!

— Пошел вон, мудак проклятый. — Она бросилась на него опять. Он уклонился.

— Ладно, Саш, когда она успокоится, приведешь ее домой, ты знаешь где. — Я несколько раз приезжал на эту квартиру и брал ключи… Он ушел, оставив ее на меня. Она и не думала успокаиваться.

— Ты видишь, нет, ты видишь, его даже не волнует, что со мной будет, что я одна на улице, двенадцатый час ночи, и за такого … я замуж собиралась, я же несчастная.

И тут она завыла в голос и стала натурально, абсолютно не играя, вырывать волосы у себя из головы и пучками их выбрасывать в воздух. Я схватил ее за руки, мимо шли поздние люди, останавливаясь и оглядываясь: она рвала на себе волосы.

— Ира, успокойся, ты с ума сошла. — Я встревожился, это была уже не игра и походило на что-то другое. — Немедленно, сию же минуту, Ира!

Я с трудом удерживал дергающиеся руки, ее всю трясло.

— Сейчас же, истеричка, тебя в психиатричку заберут.

Я сгреб ее и потащил к подъезду, она не сопротивлялась, я втащил ее в лифт.

— Ничего, — злорадствовала она, — подожди, я ему сейчас такое устрою дома!

Едва она зашла туда, как сразу же начала, — это уже не была истерика, а какое-то агоническое продолжение в приглушенных тонах, так как на громкие ее больше не хватало. Иркин заход длился второй час. Сначала она стала сбрасывать с этажерок бутылки ногой. Потом швырять их по полу, и они разбивались; после этого она стала сбрасывать его книги с этажерок, которые стоили немало; потом пошла на кухню бить посуду, все стало греметь и звенеть там. Этого Юстинов не выдержал, он вбежал на кухню и заорал:

— Успокойся, идиотка, или я сейчас ис.дю тебя.

— Ах, тебе не нравится, — цеплялась она, — тогда я поеду к тому, кому это нравится.

— Езжай, езжай, блядь, кому ты нужна.

— Ах, никому не нужна! А Игорю, врачу «скорой помощи», который приезжал, когда папе было плохо. Я никому не нужна?! Да я сейчас поеду и ему отдамся! Да так, как тебе и не снилась я!

И она выскочила из квартиры.

— Куда она понеслась?

— В автомат напротив дома. Телефона у него здесь еще не было. Я повернулся идти.

— Подожди, — сказал он. И достал из стола что-то.

— Здесь места не очень тихие, похлеще, чем у вас на Кавказе, — Измайловский парк, каждую неделю пару убитых находят. Это пистолет со слезоточивым газом, нажмешь вот на эту кнопку, и клиент отвалится, только в глаза.

Я открыл дверь.

— Тебе деньги нужны? — и он достал пачку вдвое сложенных бумажек. — Если ее везти все-таки придется…

— Нет, у меня есть.