Бьющееся стекло - читать онлайн книгу. Автор: Нэнси-Гэй Ротстейн cтр.№ 70

— Это пригодится на тот случай, если я вдруг понадоблюсь премьер-министру, — говорил он, и Диди прекрасно понимала, что за этой фразой скрывалась его мечта о следующем этапе карьеры — портфеле в кабинете министров. Следующие выборы обещали пройти для него гораздо легче. По-видимому, консерваторы смирились с потерей округа Спадина и окончательно уступили его либералам: самых сильных кандидатов они выдвигали в других местах и туда же направляли основные средства. Компания «Айн Констракшнз» снова оказала избирательной кампании Тэлбота финансовую поддержку, однако на сей раз предвыборный фонд Джорджа пополнялся и из традиционных корпоративных источников либеральной партии. Результаты опроса института Гэллопа, опубликованные накануне выборов, показали, что в национальном масштабе консерваторы и либералы пользовались примерно равной поддержкой населения: и те, и другие набирали по 37,5 процента голосов. Но Джордж последние пять лет работал не покладая рук, всеми силами стремясь расширить круг своих сторонников. Он бегло говорил на родных языках большинства избирателей своего округа — английском, итальянском и португальском, и это не осталось незамеченным. Представители национальных меньшинств поддержали его, и их голоса помогли ему одержать убедительную победу. Между тем в общенациональном масштабе верх взяли консерваторы. «Виннепег Фри Пресс» сообщила, что хотя они и не смогли обеспечить себе квалифицированное большинство в 142 места, получив только 136, представительство либералов в парламенте уменьшилось до 114. Премьер-министр Трюдо признал поражение своей партии и после оглашения результатов выборов передал бразды правления лидеру консерваторов Джо Кларку.

На фоне общего ослабления позиций либералов победа Джорджа выглядела особенно впечатляющей. Он не только сохранил мандат, но и существенно упрочил свое положение, набрав значительно больше голосов, чем на прошлых выборах. Теперь, когда его партия находилась в оппозиции и составляла в парламенте меньшинство, внутрипартийный политический вес каждого депутата заметно возрос, что позволило Джорджу добиться давно желаемого: привлечь к себе внимание партийной верхушки. Когда Джордж явился домой на первые выходные после того как новоизбранный парламент начал работу, Диди сразу приметила, что он не в силах скрыть радостное возбуждение. Муж торопливо увлек ее в спальню, с заговорщическим видом прикрыл дверь и выпалил:

— Меня заметили! — Он выдержал паузу, а потом продолжил, сопровождая слова энергичными жестами правой руки, как делал всегда, когда выступал без бумажки. — Диди, меня пригласил на ланч весьма высокопоставленный сенатор. Из тех, которые делают погоду… Так вот, он меня сам пригласил. Мы сидели за угловым столиком в «Четырех Временах Года». Представляешь, этот столик в ресторане зарезервирован для него постоянно… — Рассказывая, Джордж возбужденно мерил шагами спальню. — Он сказал, что они давно ко мне приглядывались, следили за тем, как я выстраивал свою кампанию, как собирал голоса. И представляешь — так напрямик и заявил! — что хочет видеть меня среди тех, с кем будет реорганизовывать партию. Этот сенатор знает обо мне гораздо больше, чем я думал. На него и вправду произвело впечатление то, как я обработал свой округ. Он говорил, что выбрал бы ту же тактику, окажись на моем месте и будь у него надобность заручиться голосами иммигрантов. По его мнению, проведение правильной политики в отношении национальных меньшинств может принести партии от тридцати до пятидесяти дополнительных мест. И, — самого-то главного я и не сказал: меня определенно назначат в теневой кабинет! — Он сел на обитую ситцем двухместную софу, усадил ее рядом и взял за руки: — Ну, что ты об этом думаешь? — Диди ощущала охватившее Джорджа воодушевление: оно слышалось в его голосе, сквозило во всем его облике. Ей было приятно оттого, что он счел необходимым поделиться с ней своей удачей, но поздравить его, сказать, что она за него рада, не успела. — Это наш шанс, Диди, — продолжил Джордж. — Правительство Кларка не продержится полный срок. Новые демократы сковырнут его, как только пожелают. А Трюдо сейчас нуждается в каждом, кто сумел собрать голоса. Его люди будут присматриваться к парламентариям: сейчас удобный случай проверить, кто по-настоящему верен партии и готов на все ради ее возвращения к власти. Сенатор мне столько всего понарассказал… Когда Кларк уйдет, Трюдо вознаградит тех, чья преданность прошла испытание междуцарствием. Диди, я намерен стать одним из этих людей. — Он отпустил ее руки, встал, подошел к выходившему на лощину окну и, не оборачиваясь к ней, завершил свою мысль: — Диди, сенатор упирал на то, что я человек из хорошей семьи и у меня замечательная жена… Судя по всему, он наслышан о тебе и обо всем том, что ты делала во время обеих избирательных кампаний.

— Ну, а что ты хочешь, чтобы я сделала сейчас? — спросила Диди, поняв наконец, что весь этот доверительный тон был вызван единственно тем, что он нуждался в ее содействии. Ей следовало бы лучше знать собственного мужа.

— Я хочу, чтобы ты почаще приезжала в Оттаву.

— Зачем, Джордж?

— Чтобы быть рядом со мной. Мы станем бывать вместе на всех партийных мероприятиях, как во времена Джо Брэдли. Будем вместе работать в офисе. Тебе не помешает познакомиться поближе с женами других депутатов. И с прессой. А еще включиться в работу над социальной программой, которую собирается инициировать штаб-квартира. Расширять социальную базу, побуждать женщин приобщаться к партийной работе… Ну, что скажешь?

Диди лишилась дара речи.

— Я понимаю, что тебе не хочется расставаться с мальчиками, но не беспокойся. Мы обязательно что-нибудь придумаем, — Джордж вернулся к софе, на которой она продолжала сидеть, обнял ее за плечи и с нажимом добавил — Диди, мне необходимо, чтобы Трюдо обратил на меня внимание. И он, и те ребята, которые сейчас его окружают. Сейчас они следят за тем, как справляется с делами каждый из депутатов, и мне необходимо быть на виду. — Рука его непроизвольно двинулась, чтобы отбросить волосы со лба, хотя в этом давно не было надобности. Укладка не позволяла челке падать на лицо. Выборы закончились, но их уроки Джордж усвоил хорошо. И свою речь закончил словами, которые могли обезоружить жену как никакие другие: — Диди, только ты одна можешь мне помочь.

Услышанное польстило ей, даже восхитило ее. Уже довольно давно она чувствовала себя выброшенной из жизни Джорджа, одинокой и ненужной. Ей остро недоставало его внимания, недоставало ощущения собственной значимости. Сейчас она снова почувствовала себя нужной: пусть ради карьеры, но он действительно нуждался в ней. Плохо представляя себе, как ей удастся со всем справиться, Диди все же решила, что будет летать в Оттаву так часто, как ему потребуется. Они снова составят одну команду и будут работать в столице с той же отдачей, как и в избирательном округе Спадина. Она не подводила его раньше, не подведет и теперь. Он может положиться на нее, как всегда.

Когда палата возобновила свою работу после летних каникул, Джордж установил для Диди такой график, который требовал, чтобы она присутствовала в столице как минимум три дня в неделю. Адам в то время перешел во второй класс, Майкл посещал младшую группу детского сада, и Диди посчитала неразумным нарушать их сложившийся распорядок. Преодолев свое неприятие самой этой идеи, она все-таки решила нанять женщину, которая могла стать домработницей и няней. Джордж усмотрел в этом дополнительную возможность продемонстрировать свою приверженность интересам национальных меньшинств, и настоял на том, чтобы она наняла недавно прибывшую иммигрантку. Языковый барьер он считал препятствием несущественным: многие сотрудники его избирательного штаба, как и он сам, владели языками наиболее многочисленных этнических групп иммигрантов. Уступив его настояниям, Диди наняла Марию, покладистую и улыбчивую молодую итальянку. Девушка отличалась добродушием и прекрасно умела вести домашнее хозяйство, однако практически не говорила по-английски. Это не могло не беспокоить Диди, попросту не знавшую, что делать с постоянной неудовлетворенностью говорливого семилет-иего Адама и, в несколько меньшей степени, его младшего братишки. Адам порывался говорить с Марией, но его бесчисленные «почему» оставались без ответа, а потребность в разговоре была столь сильна, что успокоить его не могли и самые ласковые объятия. Мальчик пускался в крик, бросал свои игрушки, а потом, уразумев, что гнев бесполезен, уходил в себя, делаясь унылым и вялым.