Ангелы на кончике иглы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Дружников cтр.№ 61

ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ КАДРОВ

Спецкор при секретариате газеты «Трудовая правда».

Родился 7 января 1935 г. в Москве.

Русский.

Партийность – член КПСС с 1956 г. Партбилет No 6753844. Ранее в КПСС не состоял и не выбывал. Партийное взыскание – строгий выговор с занесением в учетную карточку.

Окончил философский факультет МГУ в 1958 г. Диплом No р-364771.

К судебной ответственности не привлекался. За границей не был, родственников за границей не имеет. Избирательных прав не лишался.

Правительственных наград нет.

Военнообязанный, мл. лейтенант запаса. Билет No НК 4117826.

Семейное положение: женат. Жена – Ивлева А.Д., 1939 г. рождения, сын Вадим 6 лет.

Паспорт VII КH No 1521462, выданный 27 ноября 1965 г. 96 отделением милиции Октябрьского района г. Москвы. Прописан постоянно: Москва, ул. Марии Ульяновой, д. 4, кв. 31. Тел. 230-01-92.

ПОСТУПКИ И ПРОСТУПКИ ИВЛЕВА

– Ма, как ты думаешь, что делать, если твой товарищ говорит не то?

– Надо его поправить, сынок.

– А он смеется. И повторяет!

– Да что повторяет-то?

– Ну, понимаешь, страшные вещи – про Сталина, и вообще…

– Кошмар какой! Уж не Хохряков ли? Конечно, полагается по закону сообщить, иначе ты тоже виноват. Но сообщить тоже страшно. Время такое… Заставят дать показания… А на носу экзамены!

– Что же делать, ма?

– Может, перевоспитать его в коллективе? Поговорите на комитете… Слышал от кого-нибудь да повторил…

– Такое – повторил?!

Умерли Сталин и Готвальд Клемент,

Настал исключительно трудный момент.

Замерли лица стальные:

Когда же умрут остальные?

– Замолчи! – мать побледнела. – И дай мне честное комсомольское, что никогда – понял?! – в жизни не повторишь! Я и отцу передавать не буду.

Весной 53-го любимец и надежда учителей Вячеслав Ивлев заканчивал десятый класс. Отличник, комсорг, капитан баскетбольной команды, лучший знаток международного положения, которому директор доверял читать на большой перемене по школьному радио газету. Семья благополучная, родители оба коммунисты. Словом, золотая медаль обеспечена. Колебание только в одном: в университет поступать на исторический или на философский? Вячеслав взял Хохрякова за жабры.

– Слушай, насчет того стихотворения. Ты его еще кому– нибудь читал?

– А что?

– А то, что лучше заткнуться. И вообще смерть Сталина – трагедия для всего человечества, а ты?

– И поговорить нельзя? Пошел ты, знаешь куда!

– Хочешь, чтобы поставили вопрос на комитете?

– Ставь где хочешь. Это тебе надо выслуживаться за медаль.

Вячеслав не поставил вопроса на комитете не из принципиальности. Мать права: это может повредить ему самому. К тому же другие события заполнили внимание секретаря комитета Ивлева. На первомайской демонстрации десятиклассники, отправившиеся купить мороженого, столпились вокруг милиционера, и кто-то крикнул:

– Да здравствует советская милиция!

Постового бережно подбросили вверх. Он взлетел, держась за кобуру, и так же мягко опустился.

– Ну что вы, ребята, я на посту!

Все это видел директор школы Крестовский. Он подбежал, вернул учеников в колонну, а после праздников вызвал с урока Ивлева и велел на комитете поставить вопрос об исключении участников «качания» из комсомола, что означало белый билет для поступления в вуз и призыв в армию. Среди исключенных оказались лучшие ребята. И Хохряков, конечно, вляпался. Крестовский назвал его злостным зачинщиком, Ивлев получил указание исключить его из комсомола.

– Ну вот, ма, золотая медаль в кармане!

– Я решила: иди на философский, сынок. Марксизм-ленинизм – это самое прочное. Ты будешь теоретиком, и я буду спокойна.

Слава привык подчиняться авторитету матери. Ей трудно было не подчиниться. Отец тоже ее всегда слушался, показывая тем пример сыну. Это была красивая женщина, слегка располневшая. Она тщательно скрывала, что когда-то была неистовой богомолкой. Семья была благородных кровей, а она в рубище пешком ходила в Сергиев за святой водой в Надкладезную церковь. Ей было тогда семнадцать, уже три с лишним послереволюционных года прошло, когда она решила податься в монастырь совсем. Долго в монастыре она не пробыла. Его разграбили при содействии соседней воинской части. Монашек изнасиловали, игуменью поставили к стенке.

Немного спустя Татьяна Савельевна стала комсомолкой, такой же неистовой и верующей в Ленина. Она активно пропагандировала свободную любовь, такую, какая записана в Манифесте коммунистической партии и какая будет при коммунизме. Сергей Сергеевич Ивлев женился на ней, когда ей было уже под тридцать. Она была весьма хороша собой, уходила от него, но вернулась. Отец Ивлева был инженером, сидел в конструкторском бюро энского почтового ящика, занимающегося атомной энергией, и никогда не рассказывал чем занимается. Он жил размеренной жизнью: дом, работа, чтение «Правды». Говорить Славе с отцом было не о чем.

Вячеслава должны были оставить в аспирантуре. Уже вытанцовывалась тема диссертации: «Борьба коммунистической партии против пережитков культа личности за укрепление ленинских норм партийной жизни». Правда, нормы собственной жизни Ивлевых не изменились. Ивлев, как и мать, считал, что иностранные продукты, появившиеся в магазинах, есть опасно: они могут быть отравлены. Некоторые дальние родственники Сергея Сергеевича между тем вернулись из мест заключения. Татьяна Савельевна уверяла, что партия знает кого сажать, и, видно, грехи у них были. Отец с нею соглашался, но сын вдруг начал спорить.

Незадолго до этого Слава встретил Хохрякова. Зашли в пивную, взяли по кружке. Хохрякову удалось скрыть исключение из комсомола и поступить в пединститут. Он учился на английском отделении, слушал иностранное радио и рассказал об этом сокурсникам, за что был исключен из института. Помытарившись с полгода, пристроился в библиотеку.

– Скоро буду выдавать твои труды, партийный философ! Но ты вроде уже не такой голубоглазый…

Теперь Ивлев иначе воспринимал его. Они стали встречаться. С Хохряковым было интересно. В одну из встреч Ивлев сказал:

– Хохряк, ты прости школьную дурость. Я понял. Прости!

– Простить не могу, – отрубил Хохряков, будто ответ был заранее готов. – Да и на что оно тебе, прощение? А если понял, молодец. Раньше я думал, что такие, как ты, вообще не способны умнеть.

Хохряков выбирал забавные штуки из иностранных журналов, переводил и носил их по редакциям, немного подрабатывая к скудному библиотечному прокорму. Он привел Ивлева к Раппопорту. Философа Ивлева взяли литсотрудником в «Трудовую правду». Вокруг шаталось, бродило. Ивлев не мог понять что. Резьба у винта снашивалась постепенно, колечко за колечком, пока гайка не соскочила. Этому способствовали и спецкоровские командировки. Накануне Дня Советской армии его послали на учения Северного флота.