Тень всадника - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Гладилин cтр.№ 75

- Вот так! - Любезный джентльмен победно усмехнулся. - Будешь дергаться, я продырявлю тебя и твою проститутку!

Зачем меня дырявить? Он же собьет меня с ног вторым ударом! Первый я, может, выдержу, постараюсь упредить. Но второй...

Оглушить их чем-нибудь неожиданным? Например: "Послушай, сынок, я с твоим прапрадедом сражался в армии генерала Шермана. И воевали мы с южанами за освобождение негров от рабства. Был у меня ординарец, симпатичный черный сержант..." Прием называется запудрить мозги историей. И получится мирная беседа. Не получится. Чтоб кому-то запудрить мозги, надо, чтоб кто-то их имел. У джентльменской компании были хорошо накачанные бицепсы и инстинкт хищников. Они уже почуяли запах крови. Мои жалкие и непонятные слова они сочтут как проявление трусости и еще больше озвереют. Впрочем, в глазах главаря угадывался интеллект, хитрый и безжалостный ум мародера. Его лицо, по-своему привлекательное, должно было вызывать доверие. Таких пускают в дом погреться, после чего они преспокойно перерезают горло мужчинам, насилуют женщин, забивают ногами детей. Я знавал таких. Мародеры! Они возникают на поле боя после битвы, по ночам, грабят мертвых, закалывают раненых. Но когда их ловят, то расстреливают на месте без суда и следствия.

Кажется, любезный джентльмен кожей почувствовал, на кого нарвался. Однако на этот раз он был хозяином положения.

- Что ты на меня так смотришь, мудила? Ну смотри, смотри. Сейчас твоя баба обслужит всю хевру. Ей не привыкать. Пикнешь - изувечим!

А ведь верно: мудила! Как всегда, я думал о себе, а он выбрал более изощренный способ схватиться с такими, как я. И вспомнились слова Димы Кабанова про Ангела Смерти, только теперь я понял, что Дима их произнес со скрытой издевкой. И впрямь, какой из меня Ангел Смерти? Старая жопа! Не способен защитить даже свою девочку!

И вот это сознание собственного бессилия, унижения и ожидание еще худшего унижения привели меня в бешенство. Мой мозг заполнила всего лишь одна фраза, повторяясь с вариациями: "Революция рубила головы преступникам! Революция рубила головы мародерам! Революция рубила головы убийцам!" Я стремглав помчался назад по лесной дорожке, выкрикивая что-то бессвязное, и я знал (почему - не спрашивайте!) - надо добежать до того поворота, исчезнуть за теми кустами, чтоб меня никто не видел. Полцарства за коня! Полжизни за коня!

И я бегу, задыхаюсь - скорее, успеть, успеть! - и чувствую, что у меня обрывается сердце.

Я открыл глаза - надо мной в ослепительно голубом небе кружились зеленые верхушки деревьев. Я закрывал глаза и куда-то проваливался. Я открывал глаза надо мной кружился белый потолок, иногда подсвеченный солнечным зайчиком, иногда люминесцентной лампой. Я закрывал глаза и опять проваливался в пустоту, и мне не хотелось открывать глаз, ибо я не знал, какая на этот раз будет карусель: небо с деревьями или потолок? И было ощущение, что я привязан - к дереву, койке, потолку? - и было ощущение, как будто я прячусь от чего-то страшного, уже происшедшего, о чем я категорически не желал да и не мог вспомнить. Состояние небытия. Почему-то оно казалось мне привычным, словно я бывал в нем, и не однажды.

Наконец, открыв глаза, я убедился, что все застыло на месте: неоновая длинная лампа под потолком, темное окно, столик у постели, металлическая штанга с капельницей, и от капельницы к моей левой руке тянулась узкая прозрачная трубка. Методически, не спеша я произвел инвентаризацию собственного тела. Пошевелил пальцами рук и ног, провел ладонью по лицу. Подбородок и щеки обросли щетиной, зубы целы. Я чувствовал общую слабость, что-то кололо под лопаткой, ныло в груди, но так вроде ничего особенного. Я попытался приподняться и вскрикнул от острой боли в левом плече. Вот там явно сквозная дыра, недаром плечо перебинтовано.

Возник человек в белом халате, озабоченно глянул на меня.

- Вам нельзя делать резких движений.

"А кому можно?" - подумал я и обрадовался, что так подумал: это был мой нормальный ход мыслей.

Доктор пощупал пульс, смерил давление. Я задал несколько вопросов, совершенно естественных, которые он проигнорировал.

- Отдыхайте. Через час я вернусь. Тогда поговорим.

Возникла медсестра, напоила чаем. Улыбаясь, вынула из-под меня судно (pardon, monsieurdame!), протерла мне лицо ваткой со спиртом, подкрутила сбоку койку так, что теперь я полусидел. Улыбаясь, шепнула:

- Ждите гостей.

Вернулся доктор и снова очень внимательно посмотрел мне в глаза.

- Вы способны разговаривать?

- С большой охотой, - сказал я.

- Насчет охоты не знаю. Будь моя воля, я бы их еще сутки не пускал. Но полиция настаивает. Я обещал, что сразу им позвоню, как только вы очнетесь. Учтите, вы находитесь под действием сильных медикаментов и в том числе транквилизаторов. В любой момент вы имеете право прекратить беседу, сославшись на усталость. Зовите меня.

Полиция? Почему полиция? (Голова, заблокированная лекарствами, медленно заработала.) Что-то случилось с Дженни. Авария? Мы разбились на машине?

Дженни!!!

Слава Богу, я не успел испугаться. В палату вплыл черный полицейский вылитый положительный герой из американских телесериалов: лысый, в очках, с серебряными усиками, а за ним... Дженни. Дженни была в сером брючном костюме ("Броненосец "Потемкин"), пиджачная куртка застегнута на все пуговицы.

- Дженни, ты жива? - воскликнул я непроизвольно по-русски.

Она взглянула на меня как-то странно. Ну да, непроницаемый взгляд Жозефины!

- Он спрашивает, жива ли я! - повторила Дженни мою фразу по-английски.

- Спокойнее, мистер Сан-Джайст, - мягко сказал полицейский, - вам нельзя нервничать.

- Он говорит, что тебе нельзя нервничать, - сказала Дженни по-русски. - Я тебе объясню ситуацию, потом ему переведу. По моей настойчивой просьбе допрос а это допрос, Тони, - пойдет по-русски. Ты плохо владеешь английским, а после перенесенной травмы вообще можешь что-то не понять. Крайне важно, - она артикулировала губами каждое слово, - чтобы ты все понимал и отвечал не сгоряча, а подумав и вспомнив. Он сейчас тебя предупредит, что все твои показания могут быть использованы против тебя.

Монотонно перевела все полицейскому.

- Позвольте вопрос? - Полицейский снял очки, протер их платком, и таким образом мы посмотрели друг другу в глаза. Знакомый прием. - Профессор Сан-Джайст читал лекции в американских университетах. Без бумажки. Может, он предпочтет говорить по-английски?

- Профессор Сан-Джайст учил свои лекции наизусть, - ледяным голосом ответила Дженни. - И я редактировала текст. У профессора был инфаркт. И мне быстро по-русски: - У тебя был инфаркт, Тони. Поздравляю. Инфаркт ослабляет речевую память. Проконсультируйтесь по учебнику медицины. Разумеется, профессору легче всего говорить на родном французском. Тогда ищите переводчика. Я свободна, капитан?