Тень всадника - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Гладилин cтр.№ 3

- Привет победителю при Флерюсе, - быстро произнес Тальен почему-то охрипшим голосом.

Молодой человек мрачно кивнул в ответ и проследовал дальше.

В зале Конвента секретарь зачитывал разомлевшим от скуки депутатам корреспонденцию (потому что давно все декреты вотировались без обсуждения, а надо было чем-то занять время), когда шум, внезапно возникший на трибунах для зрителей, заставил его остановиться и оторваться от бумаг. Увидев внизу в дверях молодого человека с длинными вьющимися волосами, секретарь уже в следующее мгновение перегнулся с трибуны, знаками приглашая его проходить, садиться, - ничего, мол, мы подождем.

Взгляд молодого человека, как нож, вонзался в лица депутатов. Но даже не глядя на вошедшего, можно было догадаться, на кого он сейчас смотрит. Вот двое дружно привстали, приветливо машут рукой. Вот на длинной скамье, один за другим, слева направо, депутаты опускают головы. Вот лицо толстяка вспыхнуло притворной, фальшивой улыбкой.

По тому, как депутаты разом задвигались на своих местах, секретарь понял, что молодой человек вышел из зала.

И тут же чуткое ухо секретаря уловило свистящий шепот: "Ну, прибыл Ангел Смерти". Секретарь вскинул глаза и моментально засек того, кто это сказал. Депутат Тюрио сидел внизу, прямо перед трибуной. Мысленно для себя секретарь отметил, что у него есть повод сделать донос на Тюрио, и он это сделает, когда надо будет, но именно когда надо будет, а сейчас... А сейчас секретарь откашлялся и, дождавшись, пока стихнет гул на трибунах, продолжил чтение.

Через два часа Париж знал, что из армии вернулся член Комитета общественного спасения, начальник Бюро общего надзора полиции, второй человек Франции Антуан Сен-Жюст.

* * *

За последнее время все привыкли к тому, что сразу после имени Робеспьера называют имя Сен-Жюста. Политики парижских кофеен придумали, как обозначить распределение ролей между двумя ведущими членами правительства: Робеспьер больше, Сен-Жюст - сильнее; Робеспьер говорит, Сен-Жюст исполняет.

В свои двадцать семь лет Сен-Жюст обладал властью, о которой безнадежно мечтали сильные люди минувших революционных лет - Мирабо, Барнав, Дюмурье, и которой никогда не имел последний король Франции Людовик XVI.

Железную руку Сен-Жюста впервые почувствовали в Страсбурге, куда он прибыл в ноябре 1793 года. У французской армии в Эльзасе не было ни провианта, ни одежды, ни начальников, ни малейшего намека на дисциплину. Контрреволюция торжествовала; обесценение ассигнаций, всеобщая крайняя нужда держали бедных за горло. Белые кокарды передавались из рук в руки. Вновь появившиеся в городе эмигранты расхаживали с гордо поднятыми головами. Никаких реквизиций не производилось, а поэтому не было ни кормового хлеба, ни повозок, ни дров. Подпольные публичные дома кишели офицерами, ошалевшими от безделья. Раненые солдаты гнили на больничных койках без всякой медицинской помощи. В сельских местностях бродили толпы дезертиров. Зато по Эльзасу кочевал прокурор Шнейдер, возивший за собой гильотину и палача и наводивший на округу ужас многочисленными смертными приговорами.

В короткий срок Сен-Жюст провел чистку командного состава, одел и обул армию, сделав ее полностью боеспособной. Он предал революционному суду Шнейдера и путем решительных мер навел в Эльзасе порядок...

С тех пор Сен-Жюст регулярно выезжал на фронт, и весть о его прибытии заставляла трепетать даже прославленных генералов. Храбрые полководцы, хладнокровные перед лицом неприятеля, они боялись неудач, которые могли привести к отставке или к эшафоту; соперничая с командирами других армий, они дрожали перед возможным доносом и шли на компромисс со своими подчиненными; решительные во время боя, они отступали перед крючкотворством хитроумных интендантов и закрывали глаза на то, что сразу замечал проницательный взгляд Сен-Жюста.

"Военная администрация кишит разбойниками, - писал Сен-Жюст Конвенту, субординации там больше не признают и крадут все, взаимно презирая друг друга".

Но коррупция и воровство, которые, казалось, начисто парализовали армию, странным образом исчезали с приездом Сен-Жюста. Появлялись патроны и снаряды, солдаты начинали получать полный паек, интенданты вдруг проявляли чудеса предприимчивости, доставая в нужном количестве обувь и одежду.

Не колеблясь, Сен-Жюст смещал робких командиров. Перед строем расстреливал офицеров-изменников и проворовавшихся интендантов. И генералы развивали энергичную деятельность. А когда этого требовали обстоятельства, Сен-Жюст сам водил полки в атаку.

Никакие громкие фразы, никакие демагогические речи не могли скрыть от Сен-Жюста равнодушия и трусости лжепатриотов. Сен-Жюст говорил: "Патриотизм это торговля словами, каждый жертвует всеми другими и никогда не жертвует своими интересами".

Сен-Жюст оставался в армии до тех пор, пока срочные дела не заставляли его возвращаться в Париж. А вернувшись, выступал в Конвенте докладчиком от Комитета по самым важным вопросам.

Каждое слово Сен-Жюста звучало как удар топора. Он говорил только приговорами. Именно Сен-Жюст в 1793 году убедил Конвент усилить террор.

А 8 вантоза 1794 года он выступил с программной речью: "Не думаете ли вы, что государство может существовать, когда гражданские отношения противоречат форме его правления? Те, кто осуществляет революцию наполовину, лишь роют себе могилу... Собственность патриотов священна, но имущество заговорщиков должно пойти в пользу нуждающихся". Это был самый решительный шаг Французской революции.

И в этой же своей речи Сен-Жюст обратил внимание правительства на злоупотребления местных властей ("Свирепый взгляд, усы, мрачный и жеманный слог, лишенный наивности, разве в этом заслуга патриотизма?") и потребовал установления спокойствия в стране и ограничения реквизиций.

Но жизнь и смерть революции решались на фронтах, и как только положение в Париже немного улучшалось - Сен-Жюст спешил в армию. Армию он из-под своего контроля не выпускал.

В начале мессидора по приказу Сен-Жюста французские войска шесть раз пытались форсировать Самбру, а на седьмой - опрокинули полки коалиции и взяли Шарлеруа. 8 мессидора французы разгромили интервентов при Флерюсе. Враг оставил несколько важных крепостей и покатился на восток. Путь в Бельгию, Голландию и Германию был открыт.

В чем же заключалась сила Сен-Жюста?

На фоне других людей, преданных революции, но подверженных обыкновенным человеческим слабостям - кто топил угрызения совести в вине, кто пытался любым способом делать карьеру, кто не мог устоять перед соблазном легкого обогащения, - на фоне чиновников, тратящих свои силы на ведомственные интриги, проконсулов, охваченных страхом перед недремлющим Трибуналом, генералов, боявшихся совершить ошибки, - Сен-Жюст казался сверхчеловеком. В свои двадцать семь лет он не ведал колебаний и сомнений. В политике он придерживался лозунга: "Кто не с нами, тот против нас". У него была одна любовь - революция. У него был один друг - верный патриот Леба. У него был один кумир, которого он боготворил, - Робеспьер.