Меня убил скотина Пелл - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Гладилин cтр.№ 14

* * *

За двойной дверью, охраняемой двумя секретаршами, сидел бог Радио по имени мистер Пелл. Как и все служивые, он был надежно изолирован от всего земного, даже птицы телефонных звонков, то и дело врывающиеся в приемную, застревали в ушах секретарши и замертво, вместе с трубкой, падали на рычаг. К Пеллу могли прорваться лишь архангелы из конгресса (но они кружили слишком высоко, чтобы снизойти до Пелла) да ангелы смерти из подземелья отдела кадров. Пелл был велик тем, что никого не принимал. К нему приходили только по вызову, коим он удостаивал лишь избранных в адских кущах Радио. Свистящим шепотом в коридорах рассказывали историю бывшего директора русской службы Джина Горохова. Год тому назад Джин Горохов (естественно, давно уже заслуживший кличку «Шут гороховый») получил от Пелла записку — он уволен с должности. Джин, бледный, разом похудевший и приобретший даже какие-то черты интеллигентности, два дня изображал в приемной Пелла роденовского мыслителя, на обед не отлучался, однако в райские чертоги допущен не был и лик святейшего так и не смог улицезреть. Отправили беднягу на длительное поселение в Брюссель, в чистилище отдела статистики, где до сих пор Джин аккуратно подсчитывает месяцы, оставшиеся ему до пенсии.

В этот день, как обычно, Пелл утомленно парил над кучевыми облаками бумаг, плотно обложившими его стол. В некотором отдалении от стола, как два нашкодивших школьника, напряженно торчали на стульях Уин и Лот. Пелл рокотал, Уин и Лот опасливо втягивали головы в плечи. Тем смельчакам, что заглядывали в приемную, секретарши объясняли, что мистер Пелл занят — идет совещание по вопросам экономии бюджета.

— Почему вы мне подсовываете дело Говорова? — ронял с небес Пелл. — Что это за коллективное письмо? На то вы директора, чтоб регулировать подобные проблемы. Надеюсь, никто в знак протеста не уходит с Радио? Впрочем, жалко, нам бы не мешало сократить еще несколько штатных единиц. На звонок из Вашингтона не обращайте внимания. Говорите, что мы ищем решение. В Вашингтоне жара, подходит время летних отпусков. Через месяц они забудут про этого парня.

— Есть письмо Аксенова, — подал голос Уин.

— Кто такой Аксенов? — громыхнул Пелл.

— Известный писатель, живет в Вашингтоне.

— Вы заметили, — рассердился Пелл, — что все русские — писатели. Хоть бы один был говновозом.

Уин хихикнул, но Лот вдруг заартачился:

— У Аксенова связи.

Пелл возвел руки к потолку:

— Как мне надоели эти русские! Когда мы наконец от них избавимся? Ладно, ответьте Аксенову. Сошлитесь на французский закон. Дескать, мы бы и рады найти компромисс, но французский закон нам этого не позволяет. И если у Аксенова связи, пусть подыщет Говорову работу в Америке. С Говоровым все? О’кей, подвели черту, закрыли дело. И чтоб больше я этой фамилии не слышал. А теперь вернемся к бюджету. В вашем фонде для командировок осталось около ста тысяч долларов. Если вы не израсходуете эти деньги до октября, конгресс их срежет.

— Но ведь был приказ об экономии, — заикнулся Уин, а Лот пошел дальше:

— Нельзя одной рукой увольнять, а второй посылать журналистов в командировки. Или нет на Радио денег, или они есть. — Потом, словно испугавшись собственной отваги, поспешно добавил: — Я-то понимаю, что это другие деньги, но в редакциях не поймут.

— Понимать должны вы, а не редакции, — оборвал Пелл. — Если конгресс срежет, в будущем году вы останетесь без командировочного фонда. Значит, так: подождем, пока увольнение вступит в силу, а потом объявим, что каждый может ехать куда хочет. — Пелл усмехнулся. — Кстати, это подбодрит русских. Вы же сами говорили, что после увольнений в Париже они в панике. Надо уметь работать с аппаратом. Кто у нас остался в парижском бюро? Савельев? Отправьте этого типа на три недели в Австралию. Зачем так далеко? А как иначе вы истратите деньги? Он журналист и пусть найдет там темы для корреспонденций.

Тем временем в приемной случилось ЧП. Позвонил Говоров из Парижа, сказал, что ищет Лота. Конечно, секретарша, взявшая трубку, была в курсе событий. Она знала, что Пелла нельзя беспокоить. Но Говоров требовал не Пелла, а Лота. Секретарша давно служила на Радио и привыкла к тому, что у всех прежних директоров к Говорову было особое отношение. Этот человек из Парижа почему-то имел право говорить с любым начальником. Ну как тут угадаешь: соединять или нет?

Секретарша робко приоткрыла дверь кабинета и доложила. Мертвая пауза. Лицо Лота наливалось краской. Но всемогущий Пелл вдруг театральным жестом показал Лоту на телефон: дескать, валяйте, а мы посмотрим.

Очень вежливо, вкрадчивым голосом Лот осведомился о здоровье Говорова. Да, мы рады, что вы чувствуете себя лучше. Да, мы очень озабочены вашей судьбой. Дочка приехала из Москвы? Да, мы в курсе. Понимаем, вам будет тяжело. Мы бы всей душой, но французский закон, он жесток. Восстановить вас на работе через год? Пока маловероятно, но мы подумаем об этой возможности. Мы бессильны, на Радио нет денег. Да, разумеется, если увеличат бюджет, мы вспомним о вас в первую очередь. Увы, конкретно я ничего не могу обещать. А почему вам не попробовать на «Голосе»? Есть прекрасные курсы английского языка. Нам самим обидно терять опытного журналиста. Конечно, мы еще раз все обсудим. Ваша жена в госпитале? Передайте ей. Мы надеемся. Держитесь. Не падайте духом. Наилучшие пожелания. Звоните мне когда угодно. Это вам спасибо. Всегда к вашим услугам.

Лот положил трубку. Уф! Уин сделал ему сочувственную гримасу, а Пелл снисходительно поаплодировал с небес.

* * *

Пожалуй, именно с этого времени Говоров стал выделять в парижской толпе — в магазинах, в метро, на улице — людей, которых он раньше не замечал. Не по одежде — одеты они были, как все, прилично или небрежно — а по некоторой замедленности в движениях и затаенному страху, растерянности в глазах Говорову казалось, что они его тоже узнавали, как по особым приметам узнают друг друга члены тайного ордена или больные неизлечимой болезнью.

Пожалуй, именно с этого времени им овладело беспокойство, но без свойственной герою Пушкина охоте к перемене мест. Когда-то Говоров любил путешествовать, он объездил на машине пол-Европы — теперь призывы туристских агентств провести отпуск на Канарских островах или уик-энд в Пицце воспринимались как издевательство. Говоров еще приходил в бюро и, лишь сидя за своим столом, занимаясь привычным делом, обретал некоторую уверенность. Но это тоже было как транквилизаторы, как снотворное, на несколько часов. Его кабинет, его работа — это уже не принадлежало ему, вот-вот будет отобрано. Затянувшееся прощание, как с Аленой и Лизой, которые пока присутствовали в его жизни и, может, не догадывались, что должны будут уехать, но Северный вокзал и вагон Париж — Москва маячили невдалеке. Верный признак конца: телефон на его рабочем столе — обычно он подпрыгивал, как чайник на огне, выплевывая трели звонков, — нынче он нехотя чирикал пару раз в день. Изменились интонации голосов его собеседников. В течение десяти лет русский Париж отвечал ему с радостной готовностью — звонок от Говорова означал предложение заработка. Сейчас с ним разговаривали, как со служащим похоронной конторы — скучные фразы, вздохи, соболезнования.