Давайте, девочки - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Будинас cтр.№ 51

Везенье тут не в карьерном взлете, а в том, что, когда пятнадцать лет спустя Рыжук уже известным журналистом приехал в город, то увидел, что «молодые таланты», в конце концов победив и заняв важные посты во всяких советах, комиссиях, горкомах и обкомах, оказались таким же замшелым говном, как и те старперы, против кого Рыжук с друзьями боролись. И как бы зря страдали. Ведь за бурную деятельность на городской комсомолько-молодежной ниве его выгнали, нет, не из горкома комсомола, хотя и оттуда его уволили, разогнав заодно и весь горком, а его вообще выгнали из Рязани.

– Как это могли выгнать из города? – Малёк посмотрела на него недоверчиво. Ей было скучновато. Но тут промелькнул интерес.

– Включай диктофон. Я расскажу тебе, как это было.

Она недовольно пожала плечами:

– Он у меня всегда включен.

6

Рыжука задержали среди летнего дня.

Это было уже третье лето его жизни в городе, куда, исполненный радужных дерзновений, он прикатил, сразу окунувшись в студенческую жизнь, бурлившую, как выварка с бельем.

Прямо на улице Подбельского, возле табачного магазина, Гене Рыжук, бывший председатель городского молодежного клуба, бывший (недолго) инструктор горкома комсомола, ранее учившийся в Радиотехническом институте и проживающий по означенному в протоколе адресу, был задержан постовым милиционером за переход улицы в неположенном месте.

Раньше, чем он успел что-либо произнести в свое оправдание, к ним подкатила серая «Волга» с хромированным оленем на капоте, и двое вежливых мужчин в штатском попросили его проехать с ними по важному делу. И он даже не сразу понял, что арестован.

7

Через несколько минут его, придерживая под руки и плотно стискивая плечами, ввели в маленькую комнатку под лестницей у черного входа в центральную городскую аптеку. Такие комнатки в разных концах разных городов Советского Союза местные управления КГБ арендовали для неформальных встреч с осведомителями и работы с населением.

Здесь, после небольшого «задушевного» разговора – лично! – с тут же подъехавшим начальником областного КГБ полковником Зиминым, во время которого Рыжуку не предложили присесть, так как в комнате из мебели были только обшарпанный письменный стол и один стул, ему, под подписку о неразглашении, было предложено… уехать из Рязани навсегда. И на все четыре стороны.

В обмен на безоговорочное согласие Генсу разрешалось сдать зачеты и экзамены за первый курс и получить, вместо «волчьего билета», нормальную академическую справку. Что давало бы ему право быть принятым на второй курс в любое высшее техническое учебное заведение на всей территории необъятной родины.

– А иначе?.. Что мне будет? – с неловким смешком полюбопытствовал Рыжук, никогда не умевший вовремя промолчать.

– Да вышвырнем тебя, как нашкодившего котенка! – побагровел полковник Зимин. – Упечем, на хуй, без права переписки, – взорвался он, перейдя на простой и доходчивый язык: – Пока, блядь, не сгниешь там заживо…

8

К счастью, еще на выпускном банкете в вечерней школе, где царило тогда вольнодумство, Рыжуку вопреки всем правилам, как бы в шутку, торжественно вручили не только аттестат, но и заверенный дубликат в придачу. В школе его любили, и никто не сомневался, что, с его характером, ему это пригодится…

Со вторым аттестатом, взамен испорченного институтскими гебистами, он и поступал снова, упрямо выбрав и закрытый подмосковный вуз, и секретную космическую специальность «Управление летательными объектами на расстоянии». Он снова сдал вступительные экзамены на «отлично», и прошел бы сразу, но биография… У него уже была «биография» – не подарочек для закрытого вуза. Поэтому перед зачислением с ним долго и подробно беседовали строгие (хоть и в штатском) люди из институтской спецчасти.

Рыжуку показалось, он чем-то им понравился. Хотя на самом деле помогло революционное прошлое его реабилитированного отца: Гене тогда и не знал, что отец по настоянию матери написал в органы просительное письмо.

Вот здесь строгий дядечка, дольше всех листавший папку с его «личным делом», и спросил про переписку с заграницей. Тогда Рыжук отвертелся, но помогло ему это ненадолго. Его вышвырнули через год и отсюда. Опять за абстракционизм и хулиганство – это когда он, красуясь перед друзьями, с озорным поэтическим воплем «Время, остановись, ты отвратительно!» попытался разбить пустой бутылкой часы над входом в общежитие. Правда, не попал.

Но снова ему везло.

Так случилось, что к этому времени из Рязани выжили и ректора института – все за то же, за западничество и абстракционизм, и еще за то, что тайком поигрывал на саксофоне в студенческой самодеятельности, что, понятно, хуже любого хулиганства.

Из чувства солидарности к «товарищу по несчастью» тот, оказавшись в Минске, куда приехал в новый радиотехнический институт, тут же велел разыскать (!) Генса и приютил его, даже поселив на первое время у себя дома.

А вскоре Рыжук, уже второкурсник и активный общественник, заправлял в институте всей художественной самодеятельностью, которой ректор с юности благоволил.

9

Во что только потом он не влезал, где только не оказывался (включая комсомольский Центральный Комитет и его агитбригаду), даже в партию вступал, правда неудачно. На каких только великах с никелированным звоном не пробовал прокатиться.

Но отовсюду его (с его нарывастостью и умением входить в штопор) вышвыривали, счастливо возвращая на грешную землю.

Повезло ведь и с «летательными объектами»: при всей романтике такой специальности, он пролетел с ними, как фанера над Парижем, точнее над Западной Сибирью, над которой (на заказном самолете!) они летали с цекамоловской агитбригадой, пропустив столько занятий, что обиженный ректор, взревновавший своего любимца к Ленинскому комсомолу, подписал приказ об его отчислении.

Так, вместо секретного «почтового ящика», не закончив институт, Рыжук оказался в комсомольской газете на ударной стройке Крайнего Севера. Из физиков в лирики, как тогда говорили. И вскоре понял, как ему повезло, тем более что именно об этом он, оказывается, и мечтал.

«Почтовые ящики» вышли из моды, а Рыжук уже с головой окунулся в журналистику. Ни разу не пожалев о «космической» специальности, он стремительно проскакал по ступенькам карьерной лестницы – практически до самого верха, до «генеральской» должности собкора главного в стране информационного агентства… Хотя и здесь он в конце концов счастливо нарвался на неприятности, плюнув в лицо подлецу и по совместительству секретарю парторганизации, накатавшему на него донос – за высказывание о старческой немощи членов Политбрюро: на селе от таких, мол, даже спички прячут.

И оказался выброшенным на вольные хлеба. Что и заставило его наконец усесться за письменный стол… Благо за книги тогда платили, а писал он их увлеченно, как, впрочем, и все, что делал.

10