Окрась это в черное - читать онлайн книгу. Автор: Нэнси Коллинз cтр.№ 16

– Ой!.. То есть спасибо.

Он быстро глотнул из бутылки. Соня вспрыгнула на него, лежащего навзничь. Кроме солнечных очков, на ней ничего не было.

Она устроилась верхом на нем, и лунный свет очертил ее контуры серебром и тенью. Груди были так же налиты, живот и бедра так же гладки, как помнилось Палмеру. Он отставил пиво и мокрой рукой ущипнул ее за соски. Они были холодны и тверды под его пальцами, как гладкие камешки.

Она опустила руку и раскрыла на нем джинсовую рубашку как газетную бумагу – пуговицы полетели во все стороны. Опустившись телом сверху, она вытянула ноги вдоль ног Палмера, руками обвивая его шею. Он погладил ее обнаженные бедра, и она подставлялась под его руки, как кошка, которая просит ее погладить. Тяжелая волна возбуждения и страха охватила Палмера, как всегда бывало перед их соитием.

На глубинном, инстинктивном уровне Палмер знал, что это красивое создание, ласкающее его, – воплощенная смерть, но на уровне разума он верил ей, что она его не убьет. Физическое возбуждение возникало из знания, что в любой момент возлюбленная может разорвать его пополам, как сдобную булку.

Когда Соня расстегнула на нем ширинку, член Палмера выскочил наружу. Палмер закрыл глаза, ощутив губы Сони, ощутив кривизну ее клыков на головке органа. У мужика в здравом уме сразу бы опал, если бы его член взяли в бритвенно-острые зубы. Но Палмер давно уже не был в здравом уме. Дрожа от страсти, он отвел ее голову от своего паха, тяжело дыша сквозь зубы.

Она быстро опустилась на него, пока он не успел возразить. Палмер поднял ладони, охватил ее груди и резким движением бедер вверх вошел в ее тело и разум одновременно. Честно говоря, ментальной связи ему не хватало больше, чем физических аспектов секса. Без нее он всегда мог и подрочить, но мастурбаторной телепатии не существует. И он без усилий отдал ей все свои мысли, все свое существо, все барьеры растворились.

* * *

Снова он оказался в другом месте,общем для них с Соней во время свиданий. Он двигался через серое пространство, которое не было ни воздухом, ни водой, и не знал, плывет он или летит. Было тепло и уютно – наверное, так должно быть в утробе.

Соня возникла из серого поспешно и уверенно, как акула из своей стихии, черты лица ее были размыты быстрым движением, руки и ноги – невозможно длинные и тонкие. Волосы превратились в темную летящую пелену, похожую на выхлоп реактивного самолета. Это скорее был рисунок импрессиониста, чем женщина из плоти и крови.

Она обернулась вокруг Палмера, и он тоже охватил ее руками и ногами, таща в себя. Мысли, чувства, восприятия сверкали между ними дуговыми разрядами. Их внутренний голос становился то громче, то тише в процессе слияния. Слияние личностей и пережитого более всего прочего помогало им «восстановить отношения» после разлуки. Лицо Сони плыло перед его умственным взором, и выражение его становилось все мягче, все глубже вплывала она в него и он в нее.

(скучала...)

(плохо было без тебя...)

(люблю тебя...)

(беспокоился...)

(так долго...)

(люблю...)

(джад...)

(?джад?)

Глаза Сони похолодели, стали твердыми, и вдруг Палмер уже не был в серой теплоте, он падал, кувыркаясь, будто шагнул с обрыва в самую темную и глубокую яму Карлсбадской пещеры. Так резок был переход, что он даже не успел ни вздохнуть, ни крикнуть.

Палмер ударился с размаху, но он не был физическим телом и потому не переломал костей, только застонал и встал, осматриваясь, куда попал. Прежде всего здесь был ветер, режущий как нож свежевателя. Палмер стоял посреди огромного арктического ледяного поля, темное небо с лунными бликами неслось над головой. Вдали виднелись горбы ледниковых гор. Повернувшись, дрожа от пронзительных ментальных ветров, он залюбовался ледяной пустыней. Ничего, кроме голых просторов льда, чуть поблескивающих под луной. Насколько можно было понять, он был здесь единственным живым созданием на тысячи миль во все стороны.

(Соня?)

Не было ответа на этот призыв, отдавшийся эхом над замерзшим морем.

(СОНЯ!)

Ничто не шевельнулось в ответ на его крик. Раздраженный и несколько встревоженный, Палмер направился туда, где висела над горизонтом полная луна. Почему – он не знал, просто это казалось правильным. Ему никогда не случалось потеряться в ком-то (он предположил, что эта ледяная тундра построена Соней, а не им самим). Однако Палмер был уверен, что надо полагаться на свои инстинкты, если хочешь выбраться.

Лед под ногами был гладок, не менее десяти футов в толщину, но передвигаться по нему не было трудно. Палмер прошел милю или больше, пока заметил, что кто-то следует за ним подо льдом.

Что-то вроде тени – черное и аморфное. На миг Палмера охватил слепой страх – вспомнилось документальное кино, где касатка скрадывает тюленя из-под льдины, а потом пробивает лед в несколько футов толщиной, хватает несчастного зверя и тащит его в смерть.

Стараясь сохранять спокойствие, Палмер напомнил себе, что он не у Полярного круга, и что бы там ни пряталось подо льдом, это точно не кит-убийца.

Поддержав таким образом собственную храбрость, Палмер встал на колени, немеющими руками стер тонкий слой снега на льду и всмотрелся, кто там внизу. Это была Соня, несомненно, ищущая его.

(Соня?)

Двойные огни вспыхнули подо льдом как угли адской печи. Только теперь Палмер понял, на что напоролся, и открыл рот, чтобы крикнуть, но было поздно.

Две руки пробили лед, две руки с холодной, твердой, синей кожей. Пальцы как у старой карги с загнутыми потрескавшимися ногтями. Руки беспорядочно стали шарить по льду в поисках опоры. Другая выворачивалась из своей морозной могилы, как женщина, вылезающая из корсета. За руками появилась голова – волосы превратились в темные протуберанцы замерзших льдинок. Глаза горели злобой, губы мерзко надулись красными пиявками. Они разошлись в хищном оскале предвкушения, показав черные десны и зубы убийцы. Но как бы ни были демоничные черты Другой, в них была ужасная похожесть – будто портрет любимой был разорван в клочья и склеен неумелыми руками.

(Ты посмотри, кто ко мне пожаловал!)

Ментальный голос Другой звучал как забитый кухонный слив, пытающийся изобразить человеческую речь. Палмеру показалось, что холодный ненавидящий яд пополз в его сознание.

(Поцелуй меня, любовничек!)

Он изо всех сил ударил кулаком в это лицо. Кровь цвета и консистенции тормозной жидкости хлынула из ноздрей Другой. Та рассмеялась – нечто среднее между ревом льва и грохотом спускаемой воды. От этого он ударил еще сильнее – и сильнее, но она только смеялась, смеялась, смеялась.

Палмер вдруг вернулся в собственное тело и успел нанести еще два удара, пока не понял, что бьет Соню.