Сестра сна - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Шнайдер cтр.№ 29

— Кто ты? — прошептал он побелевшими губами, не в силах оторвать взгляд от средних скамей евангельской стороны. — Кто ты? — почти беззвучно произнес он еще раз, и его губы задрожали от страха.

Мягкое гудение труб усилилось и вскоре замерло. И лишь безмерно вытянутые тени скульптур, знаменующих Крестный путь, трепетали в неверном свете огарков.

— Откуда пришел ты? — спросил Элиас хриплым голосом, и голос был искажен смертельным страхом.

Мутно-желтый свет скользнул по забинтованной голове ребенка и упал на щуплые голые плечи: курточка из грубой ткани на теле его была вся изодрана.

— Кто бы ты ни был, я не боюсь тебя! — проговорил Элиас, напрягая зрение.

Его пульс постепенно обрел прежний, естественный ритм. Взяв себя в руки, он подошел к пасхальной свече, извлек ее из подсвечника, перешагнул через перегородку и осторожно приблизился к скамье, на которой сидел ребенок, маленький оборвыш с перевязанной головой. Элиас видел, что ребенок что-то держит в своих ручках, играет каким-то предметом. Ребенок чуть склонил голову, и Элиасу показалось, что на виске у него чернеет пятно величиной с кулак. Чем ближе подходил Элиас, тем сильнее ощущал тепло, исходящее, как ему показалось, от ребенка. Это было чудесное тепло, оно шло изнутри существа и несло неизъяснимое блаженство и душевный покой. Элиас не осмелился сделать еще хотя бы шаг. Он чуть поднял свечу, и ему стала видна вся маленькая фигурка.

Он увидел ребенка с таким лицом, какое в Эшберге и представить себе невозможно. Мальчик сидел на скамье и играл молитвенником. Он перелистывал страницы, любопытными пальчиками ощупывал грубую бумагу, снова листал, подносил книгу к губам, покусывал кожаный переплет и опять шелестел страницами. Элиас молча наблюдал за ним и чувствовал несказанный покой. Он перевел взгляд на голову ребенка. Она была туго перевязана холстиной, а на левом виске расползлось большое черное пятно, похожее на засохшую кровь. Элиас посмотрел на бурые лохмотья, прикрывавшие беззащитное тельце. Он понял, что оно мерзнет, и увидел, что туловище рассечено какой-то страшной раной. Затем он приметил загадочную особенность: у ребенка не было пупка.

— Ты Бог? — спросил Элиас, обретя прежний голос.

Ребенок поднял голову и посмотрел на Элиаса. И свет, хлынувший из темных детских глаз, словно загипнотизировал его.

— Господи, дай мне вечный покой, — безвольно пролепетал Элиас, — и осени меня вечным светом, — И тут Йоханнес Элиас Альдер понял, кто перед ним.

Его неодолимо влекла красота, излучаемая таинственными детскими глазами, ему хотелось хотя бы дотронуться до голых ножонок. Но едва он протянул руку, разверзлась рана на теле ребенка. Искаженный муками рот приоткрылся, ребенок силился что-то сказать, но не мог. И Элиас увидел, как черное пятно на виске начинает сверкать, словно вокруг него возникает влажный нимб. Из раны потекла кровь. Ребенок продолжал мучительные попытки заговорить, но это ему не удавалось. И когда губы его сомкнулись, меж ними прорвалась струйка крови. Элиас еще раз протянул руку. Это был долгий и невыразимо неясный жест. Вновь разверзлась рана, и вновь губы силились что-то сказать.

Элиас догадался, что к ребенку нельзя прикасаться. Тут силы телесные оставили его, и Элиас упал, не выдержав томления. Он пролежал между скамьями всю ночь, а поутру его пробудил от сна Михель-угольщик, тряся за плечи. Когда Элиас открыл глаза, Михель пронзительно вскрикнул. Глаза Элиаса утратили необычный цвет. Ярко-желтые радужки глаз стали темно-зелеными и, как прежде, напоминали о лугах, поникших под грозовым дождем. На самом же деле Элиас обрел истинный цвет своих глаз. Но Михелю это было невдомек.

В ту самую ночь, вне себя от счастья рассказывала потом Зеффиха своему сыну, полупарализованный отец вдруг ненадолго ожил. Поднялся с постели и снова заговорил. И эдак вот больше получаса. И она готова поклясться Господом Богом и всеми святыми, что это ей не приснилось.

Обретение естественного цвета глаз было зримым знаком всего, что пережил Элиас в ту мистическую ночь. А израненное дитя оставило ему еще один знак, куда более важный: Элиасу не суждено было больше любить. Его сердце освободилось вдруг от страшного томления. Девушка по имени Эльзбет стала ему безразлична.

Он уже не вздрагивал всем существом своим, когда неожиданно хлопала дверь. Женщина, приближавшаяся издалека к их двору, не заставляла теперь бешено колотиться его сердце. А женский смех по вечерам у колодца отныне никак не связывался с Эльзбет. Он был избавлен от страданий.

Но избавление есть познание бессмысленности бытия. Это известно нам по биографиям великих людей. Иисус, избавленный от крестных мук, не пожелал больше подвизаться в этом мире. Он ушел и уже не вернулся. Апостолы зла и добра, тираны человечества, сделав свое земное дело, искали или находили преждевременную смерть. Мы не ставим нашего героя в один ряд с этими святыми. Но он разделил их судьбу: он хотел умереть.

И, как это пи парадоксально, смерти пожелал он в то время, когда во всех внешних проявлениях жизнь его пошла в гору.

В летние месяцы 1825 года — в год его смерти — в судьбу его нежданно-негаданно вмешался, казалось, счастливый случай. В то богатое событиями лето кантор Бруно Голлер, органист Фельдбергского собора, открыл гениальный талант нашего музыканта. О том, как это произошло и как развивались события, расскажут последующие страницы нашей книжицы.

Попробуем заглянуть в душу Элиаса, сидящего за кафедрой органа и играющего по случаю торжественного бракосочетания Эльзбет со своим женихом! Ведь он последовал ее сердечному желанию сопровождать свадебное торжество игрой на органе. В те времена цвет свадебных одеяний был неизменно черным, эта традиция и ныне жива в Форарльберге, и основана она на убеждении, что даже день свадьбы не может считаться радостным, так как через радость в мир пришел грех. Действительно, черный цвет казался наиболее подобающим тогдашним свадьбам. В брак редко вступали по любви. Тем не менее Эльзбет была счастливой невестой. Изящная девушка с чуть расплывшимся носиком и безупречно прямой спиной преклонила колени, как и положено невесте, и позволяла себе лишь изредка бросать мимолетные взгляды в сторону Лукаса. У того было очень довольное и поэтому простодушно-туповатое лицо. Это укрепляло Эльзбет в мысли, что они сведены мудростью Господней. «Уж теперь ясно, — думала Эльзбет, — Лукас не обижает животных. Ни разу не видела, чтобы он бил или ругал скотину».

Элиас преподнес им вполне достойное, блещущее мастерством, но совершенно холодное произведение — музыку органиста, который часто играет по случаю свадебных торжеств, но никакого участия в происходящем не принимает. Ему вспомнилось то время, когда ритм сердца Эльзбет подвиг его выстроить великолепный собор из музыки.

Определенная симпатия к девушке побудила его сделать это еще раз, под конец свадебного музицирования. Он сосредоточился, напряг слух, но уловить ритм особенно не старался, оставил эту мысль и шутки ради выбрал мелодию колыбельной песни. Он вкладывал в нее искреннее, хотя и бесстрастное пожелание, чтобы будущий ребенок Эльзбет рос здоровым во всех отношениях. А потом на площади перед храмом все столпились вокруг молодоженов, поочередно поздравляя их и пожимая руки. Элиас заставил себя присоединиться к поздравлениям. Он протянул Эльзбет свою теплую и сильную ладонь. Он даже пошутил и шепотом, чтобы никто вокруг не слышал, произнес: