Валютный извозчик - читать онлайн книгу. Автор: Олег Агранянц cтр.№ 39

— Семейный день — это прекрасно. В древней Греции в гостиницах вряд ли были автоматы по продаже воды, поэтому ты спустишься вниз, найдешь магазин и купишь пару бутылок виттеля.

К счастью, автомат по продаже оказался около регистрации.

Остаток дня мы провели в Монпелье, а на следующий день утром отправились в Сет, где я должен был встретиться с Мишелем.

Добрались до Сета за час. Быстро нашли набережную и поразились десятком, если не больше, рыбных ресторанчиков.

Мы вошли в первый с нехитрым названием «Terre et mer», что означало «Земля и море».

Я спросил, будет ли сегодня Мишель.

— Будет. Часа через два.

— А где он сейчас?

Официант долго не размышлял:

— Ищите в «Le bonheur du pecheur».

— «Le Pecheur» с шапкой над «e»?

Ибо по-французски «Pecheur» — это рыбак, а «Pecheur»

— грешник. Поэтому без знака над «е» название ресторана можно истолковать и как «Счастье рыбака», и как «Счастье грешника».

— Какая разница! У них в прошлом году был повар по фамилии Смит. Говорил, что француз, но «Merlan еп colere» (мерлан в гневе) делал так, что мерлану было от чего прийти в гнев.

В «Счастье рыбака» мы действительно нашли Мишеля. Сначала услышали, потом увидели. Он сидел на стуле с гитарой в руках и пел «Hecatombe» Брассенса.

* * *

Мишеля я знал лет двадцать. Род его занятий определить было трудно: он то продавал что-то, то устраивал выставки, то организовывал путешествия. У него было одно неоспоримое и крайне ценное для нас достоинство. Он знал «весь Париж». Во время войны он был в сопротивлении, какое-то время состоял в компартии. После венгерских событий из компартии вышел. С нами работал охотно, я бы даже сказал, с увлечением. «Очень уж я не люблю богатых», — объяснял он свою помощь нам.

Последние годы мы использовали его для продажи ценностей, в основном необработанных камней. Иногда золота. Но наркотики — никогда. Зелье он сам не употреблял и боялся всего, что связано с ним.

Увидав меня, он подмигнул. Я подождал, пока он закончит песню. Подошел.

— Еще две песни — и я буду свободен.

Пел он Брассенса. Да и что еще можно петь в Сете, в городе, где жил и похоронен Жорж Брассенс, где воздух пропитан его песнями и морем. Мишель постригся под Брассенса, отпустил усы, держал гитару как Брассенс. Должен признаться, пел он здорово.

Мы с Кики сели за маленький столик. Закончив петь, Мишель подошел к нам.

— Ну как?

— Просто здорово, — я говорил искренне. — Ты давно здесь?

— Почти полтора года.

— Давно не видел Топалова?

— Давно. И не сожалею.

— А как давно?

— Да года полтора, не меньше. Как сюда перебрался, его не встречал. И это прекрасно.

— Почему?

— Понимаешь, Эжен, он в последние годы, по-моему, связался с наркотиками. Ты знаешь, я с дурью никогда не связывался. Наркотики — это и вредно, и опасно. Прекрасная мадмуазель со мной согласна? — взглянул он на Кики.

Кики согласилась, а он продолжил:

— Но наркотики меня однажды спасли. Да-да! Один субъект написал на меня донос, будто я не очень честно принимаю ставки на скачки — это в принципе было правдой — и что я помогаю некоторым дамам скрывать секреты от их мужей, что тоже не ложь. Но он еще написал, будто я сбываю наркотики. Это его погубило. Комиссар семнадцатого округа Луи-Жак Эммануэль — представляешь, с такой фамилией живет всю жизнь с одной женой!

— сказал: «Мишеля я знаю уже десять лет, он никогда не будет заниматься наркотиками, а посему это пасквиль, и рассматривать его я не буду».

— Что ты знаешь про Топалова?

— Я тебе сказал, что последние полтора года его не видел. Ну, а в прошлом… Не волнуйся, Эжен, не расскажу даже под пыткой.

— Как твое мнение, если Топалову надо будет продать необработанные камни, к кому он обратится?

— Ах, вот в чем дело! Я не знаю. Раз он связался с наркотиками, у него должны быть новые приятели. Вычеркни его из своих друзей, Эжен. А если он камни взял и деньги не отдал, спиши в убыток.

Наверное, он прав.

— Еще есть вопросы?

Больше вопросов у меня не было.

— Тебе правда понравилось, как я пою Брассенса?

— Правда.

— А ведь я хорошо знал Жоржа. Подумать только, его уже нет почти десять лет! Как летит время! После войны мы дружили. Именно Жорж подсказал мне идею с отгадыванием пола младенцев. Я на этом прилично заработал. Мы жили на эти деньги почти год.

— Что за идея? — вежливо поинтересовался я.

— Я предсказывал пол младенцев за восемь месяцев до рождения. Тогда еще медицина не доросла до того, чтобы узнавать пол ребенка до появления на свет. Мой метод был прост. Я раздавал родителям анкету. Те должны были указать дату зачатия, ответить на вопросы антропологического, медицинского и интимного характера, вложить в конверт всего десять франков и послать в клинику. Условия честные. Если пол отгадан — деньги наши. Если нет — деньги возвращаются.

— Ну и в чем секрет? — удивился я.

— Я всем без исключения писал: у вас родится мальчик. По статистике мальчиков и девочек рождается приблизительно поровну. Таким образом, в пятидесяти процентах правильный ответ обеспечен.

— А как же с другими?

— Они на радостях или забывали про меня, или стеснялись требовать назад такую мизерную сумму. Ну, а если просили, я посылал мамаше розу, поздравлял отца с рождением очень красивой девочки, будущей матери, и спрашивал, в какой банк перевести деньги. После этого только порядочная свинья требовала вернуть десять франков назад.

— Я бы точно не потребовала, — вздохнула Кики.

— И как все кончилось?

— Не как, а где. В полиции. Я им объяснял, что моя идея приводит к повышению рождаемости в нашей стране, что это важная государственная задача…

— И в результате?

— Отсидел год. Кстати. Один из моих, если так можно выразиться, клиентов содержит отличный ресторан недалеко отсюда. Я ему предсказал троих мальчиков. Троих мальчиков! Рекомендую заглянуть. «Дикая утка». Буйабес у него лучше, чем в Марселе на Бельгийской набережной.

Всё. Больше ничего я не узнаю. Можно ехать в Марсель, послать депешу из генконсульства и потом за деньгами в Браззавиль.

А Мишель продолжал:

— Знаешь, кого я вчера видел в этом ресторане?

— Кого?

— Марата.

Я насторожился:

— Какого Марата?

— Из вашего ЦК.