Где-то на земле есть рай - читать онлайн книгу. Автор: Валерия Вербинина cтр.№ 22

— А кто она такая? — спокойно спросил Ласточкин.

Тихомиров побагровел.

— Господи, есть же счастливые люди, которым на Багамах… — начал он и угас. — Я же просил вас не нарываться! Что это, так сложно?

Мы с капитаном молчали. А что, в самом деле, мы могли возразить?

— Ладно, — буркнул наконец полковник и протянул нам ордер: — Идите и займитесь делом!

Ласточкин глянул на документ и потемнел лицом:

— Это еще что такое? Я не запрашивал бумагу на арест Ольги Бариновой!

— А должен был, — проскрежетал шеф. — Лазаревы волнуются, их надо успокоить. Идите и привезите ее сюда!

— Не пойду, — коротко ответил Павел.

— Да как… — начал Тихомиров.

— И вообще это какой-то вздор, — упрямо продолжал мой напарник. — За что ее арестовывать? В чем ее вина?

Они препирались с полковником битых четверть часа. Наконец Тихомиров смирился, вызвал Горохова и вручил ему ордер:

— Ты ведь желал отличиться в этом деле? Ну так вперед!

Обрадованный Толя умчался быстрее ветра. Ласточкин хмурился и смотрел куда-то в угол.

— Зря вы это делаете, — буркнул он. — Она тут ни при чем.

— Зря — не зря! — разозлился Тихомиров. — Пусть посидит взаперти, пока эти уроды будут праздновать. И ей легче, и мне, а тебе особенно! А вы с Лизаветой — завтра с утра освобождаю вас от службы, но чтобы явились на этот вечер и глаз с именинницы не спускали! Поняли? Вот вам приглашения, Лазарев прислал. — Он вручил нам два конверта. — Да оденьтесь там поприличнее, вы! Не позорьте уж меня, в самом деле!

Вечером 5 апреля за мной заехал мой напарник. Нам казалось, что мы рассчитали время так, чтобы хватило и на дорогу, и на пробки. Однако человек, который не видел пятничные пробки в Москве, может считать, что он не видел ничего в жизни. Одним словом, мы прибыли в особняк Лазаревых, когда праздник уже был в разгаре.

На входе у капитана отобрали оружие, и никакие объяснения, что он прибыл некоторым образом для охраны хозяйки от посягательств киллера, не помогли. Наконец нас впустили в святая святых. Как говорит все тот же актер Новицкий, если бы у меня была голова, она бы непременно закружилась. И было от чего, ибо день рождения Алисы Лазаревой явно претендовал на то, чтобы стать событием года.

Цветы. Шампанское. Улыбки. Подарки, подарки, подарки… Дамы в бриллиантах, джентльмены (удачи) в смокингах. Умопомрачительные платья. Черный жемчуг, жакетки-болеро из белой норки. А какие гости, мама миа! Загорелая теледива с оголенным пупом. Актриса в костюмчике золотистого атласа с разводами и в розовых туфлях. Знаменитая модельерша в чем-то мешковатом и страхолюдном — сапожник всегда без сапог, это факт. Стайка щебечущих девиц, одетых в переливчатые лоскутки и высоченные ботфорты. Девушка в белом, девушка в оранжевом, девушка в черном, которая при ближайшем рассмотрении оказывается юношей. Комплименты, льстивые речи, звон бокалов…

Помимо моей воли эта ярмарка тщеславия захватывает меня. Я передвигаюсь зигзагами в толпе, стараясь не терять из вида потенциальную жертву Алису Лазареву, которая расточает улыбки направо и налево. Паша Ласточкин рядом со мной собран и сосредоточен. Я бросаю на него косой взгляд. Где-то в родословной у него наверняка притаился англичанин. Черт, ну почему у меня нет этого хладнокровия, этой поразительной сдержанности, этого умения держать себя в руках в любой ситуации, которое на самом деле объясняется огромным чувством внутреннего достоинства? Среди такого скопления знаменитых, богатых и важных людей я ощущаю себя потерянной. Они смеются, веселятся, обсуждают меню, а я остаюсь чуждой их веселью; они рассказывают друг другу смешные случаи из жизни их общих знакомых, а я не могу даже сообразить, о ком идет речь. К нам подходит Георгий Лазарев.

— Я очень рад, что вы выполнили мою просьбу и арестовали эту ненормальную, — говорит он. — Алиса сразу же почувствовала себя гораздо лучше, когда узнала об этом.

Значит, правду говорят: больше всего мы ненавидим не тех, кто причинил зло нам, а тех, кому причинили зло мы. Но, так как ответить нам с Ласточкиным нечем, мы предпочитаем промолчать.

— Она уже созналась, что хотела убить Алису? — беспокойно осведомляется банкир.

— Нет, — коротко отвечает Ласточкин, и это правда.

На лице Лазарева — неприкрытое изумление:

— Как? А я думал, при вашем арсенале средств…

Так, все ясно, можно не продолжать. Я вижу, что Паша, несмотря на свое хваленое самообладание, с трудом сдерживает злость.

— А что, если Оля Баринова вовсе не убийца и вообще этот звонок — шутка какого-нибудь желтого репортера? — прихожу я к нему на помощь.

— Собственно говоря, это вы и должны были выяснить, — ставит нас на место банкир. — Да и, по правде говоря, в вашем присутствии здесь нет никакой надобности. Я удвоил охрану, даже утроил, так что ничего на вечере не произойдет и произойти не может. — Он победно смотрит на нас.

Квик! Что называется, раздавил словом. Знай сверчок свой шесток, не садись не в свои сани и так далее.

— Ну, как знать, может, вам еще представится случай овдоветь, — отвечает Павел, у которого язык порой становится острее бритвы. — В нашей жизни ни в чем нельзя быть уверенным. — И он мило улыбается.

У меня создалось впечатление, что Лазарев вот-вот бросится на него, но, к счастью, Алиса каким-то непостижимым образом учуяла, что грядет скандал, и поспешила к нам. Она послала мужа приглядеть за горой подарков, сообщила, что чрезвычайно рада нас видеть, и велела ни о чем не беспокоиться. Главное — что мы упекли эту дуру Ольку, а все остальное — пустяки.

К ней подошел головастый мальчик и робко поглядел на нее снизу вверх. Алиса обняла его и притянула к себе:

— Вот он, мой Сашенька, мое сокровище! Ну что, сокровище, тебе весело?

— Не-а, — отвечало «сокровище», поглядывая на нас и застенчиво почесывая нос.

— Это ваш сын? — спросила я.

— Да. Ему шесть лет, и он уже говорит на трех языках. Саша, как по-французски будет «рыба»?

— Не помню, — после паузы со вздохом признался мальчик.

— Ну и правильно, лучше учи английский.

Тут к нам подошла какая-то актриса и изъявила желание познакомиться с Ласточкиным. Почему-то она решила, что он продюсер, и, когда ей указали на ее ошибку, удалилась с разочарованием на лице.

Алиса представила нас какому-то диджею, который уже напился так, что не держался на ногах, вице-президенту банка, похожему на добродушного моржа, и своему первому мужу Сергею Шестопалову, который также присутствовал на вечере. Признаться, я с любопытством вгляделась в этого человека, из-за которого Оля Баринова была готова покончить жизнь самоубийством. Скажу сразу же, что если б мне предложили покончить с собой из-за мужчины, то я бы, скорее всего, выбрала Пашу Ласточкина, но уж точно не этого низкорослого толстячка с водянистыми глазами и усами щеткой. Возможно, когда у Шестопалова водились деньги, он производил более благоприятное впечатление, но теперь это был самый скучный человек, которого можно себе вообразить. Он довел до нашего сведения, что погода стоит замечательная, что Алиса — прекрасная женщина и лучшая на свете мать, что завтра погода будет еще лучше, чем сегодня, и после этого, к счастью, удалился, не то нам пришлось бы выслушивать прогноз на послезавтра и на следующую неделю.