Три заповеди Люцифера - читать онлайн книгу. Автор: Александр Овчаренко cтр.№ 73

Когда Штуц очнулся, то понял, что прикручен скотчем к стулу. Потом была боль. Много боли. Боль была нестерпимой, и, заполняя тело, разрывала мозг яркими вспышками, после которых хотелось умереть, так как не было сил ни кричать, ни сделать новый вдох. Впрочем, кричать он не мог, так как рот тоже был залеплен скотчем, поэтому бедняга Штуц только яростно мычал и таращил от боли глаза. Время от времени его мучитель прекращал пытки, и, наклонившись к самому уху, чётко и членораздельно задавал вопрос. Потом палач отрывал от губ полоску скотча, и, внимательно выслушав ответ, удовлетворённо кивал головой. Потом снова залеплял рот противной липкой лентой и снова принимался за свою страшную работу.

Оказалась, что боль сильно ускоряет процесс воспоминаний, поэтому Василий Васильевич рассказал своему палачу всё, что знал о десяти листах ксерокопированного текста, а также при каких обстоятельствах они к нему попали, и как выглядел в тот момент его знакомый по кличке Тушкан.

Когда странный посетитель понял, что больше профессор ему ничего не скажет, он приблизил лицо к бескровному, словно гипсовая маска, лицу своей жертвы, и, глядя прямо в зрачки странными миндалевидными глазами, пообещал быструю смерть. Находящийся на грани помешательства Василий Васильевич из того, что сказал ему этот страшный человек, понял только то, что мучения кончились, и, не веря своему счастью, разлепил в улыбке разбитые в кровь губы. Последнее, что запомнил в этой жизни профессор — были холодные пальцы палача, которые легли ему на подбородок и основание черепа. Он не успел понять, что это значит, как вдруг кто-то выключил свет. И в это мгновение Вечность вступила в свои права.

Быстрым и натренированным движением Герман свернул своей жертве шею. Бедняга Штуц даже не понял, что умер. В этом не было ничего необычного, так как для большинства людей смерть всегда приходит неожиданно и порой незаметно.

* * *

10 часов 10 мин. 19 октября 20** года

г. Москва, станция метро «Аэропорт»,

офис фирмы «Рембыттехника»

Этот был тот редкий случай, когда Султан Каримыч данное обещание не сдержал, и за долгом пришёл не в понедельник, а ровно на пять дней позже. Виной тому была молодая и морально не строгая официантка в его шашлычной, принятая на работу ровно неделю назад.

В поисках лучшей женской доли Клава Шепетько приехала в Москву из города Шахты. Однако на третий день, помыкавшись по площадям и скверам столицы, девушка вдруг поняла, что Москва слезам и мольбам провинциалов не верит, и что далеко не каждая лимитчица становиться директором комбината, потому что приезжих много, а комбинатов и заводов мало.

Сидя на скамейке в заплёванном сквере и переваривая эту свежую для её юной головки мысль, Клавдия доела мороженное, вытерла пальцы о подол ситцевого платья, залепила пластырем на натёртой московскими улицами пятке мозоль, и решительно снизила уровень притязаний. После чего пересчитала оставшиеся в кошельке монетки, горько вздохнула и пошла устраиваться на рынок продавщицей.

То ли на счастье, а может, и на беду, но на рынке судьба свела Клаву с Султаном Каримычем, который, по достоинству оценив прелести юной лимитчицы, предложил ей место официантки.

— Соглашайся! — увещевал её узбек, плотоядно облизывая полные губы и пожирая глазами девичью плоть. — Официантка — это хорошо! Это тебе не на морозе картошкой торговать. Всегда при мне будешь, и, клянусь аллахом, тебя никто не обидит.

Клава подумала-подумала и согласилась.

Через два дня в конце рабочей смены Султан Каримыч решил угостить молодую официантку ужином, разумеется, исключительно в целях благотворительности. В свои двадцать лет Шепетько была не столь наивна, чтобы принимать за чистую монету всё то, что говорят мужчины. Поэтому, попав в личные апартаменты хозяина, Клавдия быстро смекнула, что от неё требуется, и не стала испытывать судьбу-злодейку в очередной раз. После щедрого угощения, которое окончательно заглушило остатки моральных терзаний, она полностью оправдала все ожидания нового босса, приятно удивив его глубокими познаниями «Камасутры» и немецких порнофильмов.

Султан Каримович был более чем доволен новой работницей, но через пять дней после того, как закончился инкубационный период, при посещении личного, обложенного итальянским кафелем туалета, неожиданно почувствовал в мочеиспускательном канале боль и сильное жжение. У владельца шашлычной невольно возникла ассоциация, что по какому-то недоразумению он писает крутым кипятком. Однако Султан Каримыч был мужчина опытный, и хорошо знал, что означают болезненные симптомы. Застегнув ширинку, шашлычник скрипнул зубами и мысленно обозвал недавнюю партнёршу по сексуальным утехам безголовой ослицей. После чего спустился на первый этаж в шашлычную, где поймал за руку румяную Клавдию, и, не говоря ни слова, залепил ей звонкую оплеуху. Потом так же молча вытащил во двор, где без объяснений и нежностей запихал в салон новенького «Мерседеса». — Надо было мне в её медицинскую книжку хоть одним глазком заглянуть! — злился на себя Мозговед по пути в кожно-венерический диспансер. — Хотя что я там мог увидеть? — яростно вращая руль и лавируя по запруженным московским улицам, думал узбек. — Наверняка там написано, что здорова, и что все анализы в норме! Правильно в зоне говорили: не повезёт, так и на медсестре триппер поймаешь! Вот мне и не повезло! Точнее, опять не повезло.

В знакомом до боли здании кожно-венерического диспансера опасения Султана Каримыча полностью подтвердились, и врач, привычно спрятав в карман накрахмаленного халата доллары, назначил ему курс лечения.

— Ничего страшного, — успокаивал эскулап. — Гонорея — это не сифилис, хотя, если разобраться, то и не детский «Панадол». Но уж если так случилось, и партнёрша Вас «наградила» — для этого мы и существуем. Через месяц будете, как огурчик!

— А это точно Клавка меня «пометила»?

— Если Вы имеете в виду девушку, с которой Вы к нам приехали, то я отвечу утвердительно. Мы установили, что перед самым отъездом в Москву у неё был сексуальный контакт с молодым человеком, которого она считает женихом.

Когда Султан Каримович после консультации вышел на больничный двор, то обнаружил возле поблёскивающего чёрным лаком «Мерседеса» съёжившуюся от холодного ветра Клавку. Девушка с виноватым видом куталась в тонкое пальтецо, и как побитая собака жалобно смотрела на повелителя.

— Таких, как ты, привязывают к хвосту дикой кобылицы и пускают в степь! — прошипел ей в лицо Мозговед. — Клянусь аллахом, если бы я не был цивилизованным человеком, то именно так бы и поступил, но я не буду марать руки. Ты уволена!

После чего сел в автомобиль, немилосердно хлопнул дверцей и яростно дал по газам.

Перед крутым поворотом на автостраду Султан Каримович бросил косой взгляд в зеркало заднего вида: Клавдия так и осталась стоять посреди двора печального заведения — худенькая, беззащитная, больная и никому не нужная девушка, поверившая в глупую сказку со счастливым концом.