Стокгольмский синдром - читать онлайн книгу. Автор: Яна Розова cтр.№ 27

Ежедневно оставляя утром дочку в детском саду, Юля искала себе развлечений. Иногда она заходила к подружкам — в основном одноклассницам, которые вышли замуж, родили по ребенку, а после учреждения материнского капитала — еще по одному. Не отказываться же от денег, в конце концов!

Все разговоры Юлиных подруг начинались с вопроса:

— Что купила?

И продолжались до тех пор, пока одна сторона не доказывала другой (другим), что ее покупки были правильнее, но, главное, круче. Довольно долго Юле удавалось лидировать в этом соревновании благодаря ежемесячным поступлениям денег от ее жертвы. Зато теперь все изменилось: деньги ушли, и мысль о том, что кто-то будет хвастаться покупками, а Юля и рот открыть не сможет, терзала душу.

Потрепавшись с молодыми мамашами и утомившись наблюдать за их суетой, Юля гуляла по магазинам. И снова дурные предчувствия грызли ей мозг: как она будет жить без Златкиных денег? На что она купит себе плащик к осени и туфли, которые видела позавчера в «Инфузории-туфельке»? Хотелось и дочке прикупить нарядов и игрушек.

Походив по магазинам, Юля возвращалась домой. У матери, вернувшейся с дачи, уже был готов борщ, котлетки, нарезан салатик. Они вместе обедали, обсуждая дела, причем чаще всего чужие, а после мать шла отдохнуть.

Юлька мыла посуду, и если мать засыпала, а спала она не менее двух часов, то пристраивалась на балконе покурить. Курение было единственной вещью, которую Юля скрывала от матери.

В эту среду мать после обеда уснула, несмотря на полуденную жару. Юля вытерла вымытую посуду полотенцем, вышла на балкон, закурила. Жара стояла страшная. Морщась под лучами солнца, Юля прижалась спиной к теплой стене, стараясь попасть в тень дома.

Со своего четвертого этажа она видела двор как на ладони. Вот так смотреть вниз с балкона Юлька любила еще в детстве. Она представляла себе, что их двор игрушечный, жильцы — это куклы, а она — хозяйка всего этого малюсенького мирка.

Докурив сигарету, Юля выбросила ее за перила, но в комнату возвращаться не стала, потому что знала — от нее сейчас пахнет табаком. Надо было поторчать на балконе минут десять, чтобы едкий дух слегка развеялся. А мать уже проснулась, вышла из спальни в комнату и села перед телевизором, позевывая и почесываясь.

Юля вернулась к своей игре в куклы. Вот кукла тетя Зина ведет за руку внучку, вот кукла дядя Боря плетется еле-еле по газону, страдая от жары и похмелья.

А вот — к детской площадке подошла чужая кукла, не Юлина.

Это был черноволосый мужчина лет тридцати восьми, одетый в серые легкие брюки и рубашку навыпуск. Он держал в руках блокнот, на плече у него висела тканая сумка. Прочитав что-то в блокноте, мужчина направился в сторону школы.

Юля узнала его.

— Мам, — позвала она, заглядывая в комнату и позабыв о табачном запахе. — Иди сюда! Покажу Златкиного кавалера!

Руслан знал, что в классе Вадима Козырева и Олега Окуленко учились тридцать два человека. Один, согласно правилам задачки, исключался, оставался тридцать один ученик.

На ту самую вечеринку к Олежке Окуленко, после которой он был обнаружен убитым, прибыло не более пятнадцати оболтусов — мальчишек и девчонок. По сути, это и был костяк класса, его дружная часть, в отличие от остальных семнадцати, которые держались сами по себе. Мальчишки в компании были разбитными троечниками, девчонки — из отличниц и середнячков, но не зануд.

Костяк объединяла идея подростковой свободы в легком формате: компанийка покуривала, активно экспериментировала с алкоголем, играла в бутылочку, грубым хулиганством не увлекаясь. Ценились чувство юмора, способности организовать что-нибудь веселое. К девчонкам относились преувеличенно по-рыцарски, такая куртуазность была привита в компании Олежкой, любителем и любимцем существ женского пола всякого возраста.

У Руслана был блокнот в дермантиновом переплете, имитирующем крокодиловую кожу. На первой странице блокнота находился список этих самых костяковых подростков, с ними, теперь уже взрослыми людьми, доктор Давлетов и планировал поговорить в ближайшее время. Собрать, так сказать, данные для анамнеза. Последующие страницы блокнота он оставил для записей самых важных фактов, которые ему удастся узнать.

Танцевать Давлетов решил от печи, то есть от того места, где все и начиналось, а началось все в школе.

Он подошел к маленькому старому зданию, главный корпус которого был построен еще в тридцатых годах прошлого века. Постройка имела форму буквы «П», ее стены выкрашены в красный цвет, и впечатление она производила торжественное.

Таких школ в Гродине больше не было. Оба ее этажа высотой по три с половиной метра каждый были возведены из ракушечника, то есть спрессованной породы морского дна, разрубленной на бруски.

Миллионы лет назад на месте Гродинской области плескалось море. Земная кора в те времена любила погулять, и однажды морское дно вздыбилось из глубин, превратившись в возвышенность. С тех пор и до появления в этих местах плодовитых, всеядных, беспощадных и неутомимо-деятельных двуногих млекопитающих так все и оставалось.

Люди, поработив живую природу, добрались и до неживой. Они раскопали нетолстый слой песчаной почвы, обнаружили под ним пласты ракушечника, зарезали его кусками и сложили из этих кусков дома.

Дома получились преотличными. Согласно архитектурной моде, царившей в городе с середины XIX века, они строились просторными, большеглазыми, всегда с расчетом на розу ветров, и поэтому внутри их никогда не водилось юрких вредных сквозняков. Летом в таком доме было прохладно, зимой — тепло. Его внутренности — чердак, закутки в квартирах, неглубокие подвалы — приятно пахли соленой влажной свежестью, напоминая о море, откуда произошел ракушечник.

Эта школа была такой же. Звуки в ней, голоса учителей и даже мартышечьи вопли младших школьников звучали слегка отдаленно, словно бы с записи голосов давно прошедших дней.

Обо всем этом Руслан только догадывался. Сам он окончил совсем другую школу, совсем в другом районе.

Пересекая раскаленный солнцем школьный двор, доктор почувствовал, как из-под мышек по бокам потекли струйки пота, а на лбу выступила испарина. Он увидел непропорционально маленькие двери, расположенные в правом внутреннем углу буквы «П», и нырнул в них.

Старая школа по-летнему пустовала, прохладные коридоры пахли краской. Руслан сразу же почувствовал себя посвежевшим. Он огляделся. Не обнаружив вокруг себя ни одной живой души, стал осваиваться самостоятельно.

На втором этаже школы, в административной части здания, Руслан нашел директора, немолодого седого мужчину, одетого в светлые брюки и голубую рубашку-поло. Он стоял у распахнутого окна, обдуваемый легким ветерком, а девушка возле компьютера распечатывала для него бумаги.

Директора звали Александром Федоровичем.