Легче перышка - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Данн cтр.№ 4

— Нет, он стал буддистом. Финн Кеннеди, который был помощником при алтаре в приходе Святого Игнатия в Клонтарфе, стал буддистом. Только представь.

— Не могу. И что по этому поводу думает твоя мать?

— Угадай. Считает, что не выполнила долг матери-католички. Ей предложили отказаться от уборки в церкви, а ее положение в комитете по сбору средств при церкви Сент-Винсент де Поля теперь под вопросом.

— А отец?

— Наверное, воспользовался поводом, чтобы зависнуть в пабе. — В детстве я считала, что мой отец Дермот — моряк, поскольку каждый вечер он заявлял о том, что уходит «на яхту». Яхта оказалась названием паба в конце улицы. Когда я подросла, мне захотелось, чтобы однажды он действительно ушел в море.

— Но твоя мать не виновата, — протестует Лиз. — Финн взрослый человек и сам отвечает за свои поступки.

Я фыркаю при мысли о том, что мой брат может почувствовать хотя бы малейшую ответственность за что бы то ни было.

— Дело в том, что он узнал о буддизме через интернет-чат, а компьютер ему купила мама. Наверно, он месяцами сидел в Интернете и изучал, что такое Просветление. Она недавно получила счет.

— Вот оно что! — восклицает Лиз, наклоняясь ко мне, чтобы запустить ложечку в мой крем-брюле. Последний кусочек! Никакого уважения к старой дружбе! — А ты никогда не думала о том, чтобы создать свой интернет-чат, где можно говорить о диетах? Где можно было бы беседовать с желающими похудеть.

— А такие бывают? — Я нахожу идею сомнительной.

— Не знаю, должны быть. Если в онлайне беседуют о буддизме, то уж где-нибудь наверняка говорят о калориях. — Лиз серьезно задумывается. — А если нет, то почему бы тебе не создать такой чат?

Я чуть не опрокидываю чашку с кофе на льняную скатерть.

— Что-что? Мне показалось, ты только что предложила мне создать свой интернет-чат?

— Так и есть. Согласись, ты же знаешь все премудрости — уловки и советы, калории, какая диета лучше, какая хуже. И еще. — Она выдерживает многозначительную паузу. — Мой парень… мой жених, — улыбается, произнося непривычное слово, — знает, как делать веб-сайты и чаты. А я прорекламирую у себя в журнале…

— Ты же пишешь о финансах.

— Придумаю что-нибудь, — успокаивает меня Лиз, — ты же работаешь в пресс-бюро и отлично разбираешься в рекламе и во всем таком.

— «Браунс Блэк». Я занимаюсь рекламой инвестиционного банка, — четко произношу я. (Лиз, кажется, не замечает. Наверно, из-за того, что не ест сахар.) А не диетологических веб-сайтов, чатов или что там еще.

— Да ладно тебе. — Лиз раздраженно взмахивает руками. — Посмотри на это иначе. Ты можешь стать первым в мире миллионером, построившим свое состояние на диет-чате.

— Или первым в мире неудачником.

— Я тебя не понимаю, Орла. Ты говоришь, что хочешь похудеть и тебе нужна группа поддержки, а когда я придумываю, как лучше всего это сделать, ты начинаешь отгораживаться кирпичной стеной, — сердится Лиз.

— Неправда.

— Правда. Точно так же ты звонишь мне в понедельник и говоришь, что села на диету, а потом снова звонишь в пятницу и говоришь, что диета закончилась. Потому что во время обеда с журналистом тебя сильно потянуло на самые калорийные блюда. Как это у тебя называется? Сила Притяжения Калорий.

— Настоящий феномен, — бросаю я с вызовом. — У меня глаза стекленеют, стоит мне увидеть надпись «жареное» и «вареное». Я уже говорила об этом моему окулисту.

— И что он посоветовал?

— Заказывать салат. — Делаю паузу. — И когда я, по-твоему, буду заниматься этим чатом?

— Что значит «когда»? Ты постоянно жалуешься, что Табита поручает отвечать на телефонные звонки в обед, когда все равно никто не звонит. Почему бы тебе не заняться чатом в это время? Скажешь клиентам, что чат работает с 12.00 до 14.00. Если кто-то пройдет мимо твоего рабочего стола, то подумает, что ты готовишь пресс-релиз или что-нибудь там еще.

— А как же Патти?

— Она твоя помощница. Поэтому вряд ли станет доносить. К тому же, если верить тому, что ты говоришь, после обеда она все равно ничего не соображает. И еще, я только что придумала для твоего чата идеальное название, — добавляет она, поглядывая на брошь дамы за соседним столиком: — «Легче перышка».

Только я заснула, как зазвонил телефон, стоящий на ночной тумбочке. Смотрю на подсвеченный циферблат будильника. И кто мне может позвонить в три часа ночи? Мама, кто же еще. Это единственный человек, который считает, что между Лондоном и Дублином существует разница во времени. Проклинаю тот день, когда записала все телефонные номера (рабочий, домашний, мобильный и номер пейджера) в память ее телефона.

— Алло, — хрипло произношу я.

— Орла? Это ты? — Голос матери отдается эхом в моих ушах.

— Кто еще может здесь быть в такое время? — Я вздыхаю и привожу себя в сидячее положение, подперев голову подушками. Разговор может быть долгим.

— Даже не знаю. Столько странного рассказывают про Лондон. Люди вламываются в чужие квартиры и живут там. Ты одна?

— Ну конечно одна. Сейчас три часа ночи. В такое время даже молоко не развозят.

— А ты не спишь? (Будь она рядом, я бы ее сильно стукнула.) Разве ты не получила мои сообщения? Я сегодня звонила, наверное, уже раз пять. Даже сказала, что это срочно. Почему ты мне не перезвонила? (Потому что, вернувшись домой после посиделок с Лиз, упала в постель, на автоответчик не посмотрела, мобильный не проверяла. К тому же одному Богу известно, в каком автобусе несколько недель назад я потеряла пейджер.) Финн…

— Что стряслось? — В груди гулко колотится сердце, защитные гены старшей сестры приготовились прийти на помощь. — Несчастный случай? Что с Финном?

— Он… — Мама смолкает. (Еще чуть-чуть — и я заплачу.) Он…

— Мам, говори. Не тяни. Я готова это услышать.

— Он… он сбежал.

Слезы испаряются.

— Ему двадцать восемь лет, — в конце концов разочарованно говорю я. — Двадцативосьмилетние мужчины не сбегают. Они уходят.

— Ты говоришь как в «Гарде». Они, кстати, ничего не хотят делать, пока не пройдет двадцать четыре часа. И это еще называется «служба экстренной помощи». Мне все равно, что вы все думаете. Мой Финн сбежал. Сегодня вечером.

— А почему он сбежал? — лучше уж говорить на ее языке.

— Мы говорили об этом буддизме. — Мама произносит слово «буддизм» как «бёддисьм». — Вчера Марселла сказала, что буддисты бреют голову, носят оранжевую одежду, ходят по улицам и бьют в тарелки. Я не переживу, если Финн побреется наголо. У него такие чудесные кудри, и еще мне не нравятся тарелки. У твоего брата нет музыкального слуха. И его не приняли в хор церкви Святого Игнатия, а туда взяли даже немого Граймса. Как только он собирается справляться со всей этой дурацкой чепухой? Я просто спросила его, — вызывающе произносит она.