Кольцо Либмана - читать онлайн книгу. Автор: Питер Ватердринкер cтр.№ 6

Торговец фруктами и овощами в какой-то момент крепко прижал к груди две опустевшие рюмки из-под водки и обвел всех сидящих за столом торжествующим взглядом. Лимбуржец прыснул от смеха. Я подумал: «Еще одна рюмка, и ему крышка, он уже не выживет.» Я спросил его, что он, молодой человек, которому едва исполнилось двадцать пять лет, делает в этом городе. В ответ он сказал:

— Я здесь во имя культуры.

— Ага, понятно, — кивнул я.

После Ханса пришла очередь бельгийца рассказывать.

«Я уехал из Фландрии больше восемнадцати лет назад, — доверительным тоном поведал нам он с черепашьим прищуром, — и вот что за эти годы я усек: большинство народу пересекает границу из любийских соображений». Кстати, а есть ли такое слово, «любийский»? Звучит во всяком случае некисло. «А ты, господин Либман… — Шесть блестящих как бильярдные шары голов развернулось в мою сторону. — По тебе не скажешь, чтобы ты давал цветочкам засохнуть на корню!».

Меня вдруг осенила гениальная мысль: пора сматываться. Ну и дымина здесь, ну и вонь! Коротко стриженные, под младенцев, фрицы, все в испарине, до этого флиртовавшие с тремя девицами в кожаных брюках, вдруг затянули песню. Ну все, хватит, с меня довольно, на фиг этот дорогой притон. Да, пора отсюда бежать! Лимбуржец вдруг изменился в лице, как кальмар и, прикрывая рукой рот, скрылся в туалете.

— Братцы, — вставая с места и кашляя, сказал я, — сколько я вам должен? Мне пора идти, что-то стало слишком душно. Завтра рано утром я жду звонка из Брюсселя.

Ханс, в очередной раз слабой рукой делая знак официантке, спросил, в каком отеле я остановился.

— В «Астории» или, может быть, неподалеку, за углом в «Европе»?

— В гостинице «Октябрьская», — ответил я.

— Как это, в «Октябрьской»? — потрясенно переспросил экспортер. — Что это вдруг случилось с Брюсселем? В этот советский тараканник я не поселил бы даже свою тещу. Господа, за этот круг спиртного плачу я. Господин Либман, будьте осторожны, смотрите в оба: прямо за порогом глубокий канал, и в нем ледяная вода.

Был чудесный осенний вечер: понизу курился туман, наверху, в чертогах небожителей, было ясно. Я бросил взгляд на часы на гранитном здании банка (Б-А-Н-К-Ъ — разобрать было нетрудно). Они показывали без пяти двенадцать, очевидно, были сломаны — днем медные стрелки находились точно в таком же положении. «Проекты „Тасис“» — это надо запомнить. Во всяком случае звучит солидно.

Жаль, что я примчался сюда сломя голову, даже не подготовившись как следует. Кроме истории, которая произошла с последним царем и его семьей, я практически ничего не знаю об этой стране. Книги для меня всегда выбирала моя жена. Она покупала множество англо-саксонских авторов, иногда что-нибудь из Мопассана, вообще мне кажется, что в области литературы ничего не придумано лучше увлекательных историй сэра Конан Дойля. Книги немецких авторов, которые достались мне в наследство от моего отца, переплетенные в красивую желтую телячью кожу, Эва сразу после нашей свадьбы отправила на чердак…

А что это у меня на пути за храм? Ах да, та самая леденцовая церковь. Выходит, на этом месте был убит царь или все-таки нет?

Я шел по черной, как бархат, улице, слушая звук собственных шагов, звонких, как щелканье бича по стенам, и наконец вышел на площадь. Здание с колоннами распахнуло двери и стало медленно выпускать публику: освещенные бледными пучками света, из театра на улицу потянулись какие-то призраки в длиннополых пальто, местные горожане и иностранцы. Странно, что я не замечал эту площадь раньше. Видеть и воспринимать — это совсем разные вещи. Человеческий мозг — до сих пор не исследованный до конца конгломерат крошечных мышц и нервных каналов, в слаженном действии которого каждую минуту может возникнуть сбой. Это я узнал от доктора Дюка, он всегда был готов сочетать лечение с просвещением. Я рассказал ему про «хоп-хе-хе» моего отца, и он все добросовестно записал своей мраморной ручкой, той самой, которой он обычно выписывает счета. Эти врачи — все мошенники и проходимцы, вот что я усек. Посредине площади в окружении деревьев высится памятник. У этого бронзового Ленина не только развевающиеся полы пальто, но и вполне приличная курчавая башка. Симпатичный был в молодости чувак. Я сильно прибавил шагу, мостовая под моими ногами стала уходить назад, сверкая золотом, как шкурка свежей копченой скумбрии.

«Стройная брюнетка», — неотступно стучало у меня в голове. И как это могло прийти в голову этому бельгийцу? Не считая той шлюхи, этой чертовой Сони, которая… Ох, только бы не свихнуться! Ничего, все еще уляжется, времени полно! Дворцы, колонны, купеческие особняки, изукрашенные мосты… Есть ли еще что-нибудь выпить..?

Я понимаю, что перескакиваю, рассказываю то про одно, то про другое, но такова уж моя повесть и, кроме того, хронология — это для идиотов. То, что я сейчас собираюсь вам рассказать, произошло дня через три после той прогулки. Я провел все это время в своем кресле у окна, сложив руки на коленях и пялясь на кишащий курортниками пляж. Ветер продолжать дуть с востока. Так я и сидел, пока мне не стало совсем тошно, и тогда я резко задернул шторы.

— Фу, господин Либман! — возмутилась Лидия, которая не разрешала называть себя медсестрой. Она считалась социальным работником, но мне кажется, она была обыкновенная медсестра. По крайней мере, так она выглядела. И так пахла — мочой и старой ливерной колбасой. — На улице чудесная летняя погода, а вы задернули шторы!

И с этими словами она опять их отдернула.

— Вы только посмотрите, как весело! Дети играют с надувными шарами. Видите корабли на море? Это начало регаты.

— Ненавижу веселье, — мрачно пробурчал я в ответ, хоть это была и неправда.

Просто у меня стояли перед глазами те агрессивные индейцы с нудистского пляжа и потом долгие часы напролет я размышлял над словами моей жены.

Шея до сих пор болела. Я получил обезболивающие таблетки. На любой случай в Бад-Отеле были припасены таблетки. Если раз не сработал желудок, пожалуйста, таблетки. Одну ночь не поспал — таблетки. В другой раз спал, но рано проснулся — таблетки. Однажды я забыл принять таблетки, просто забыл, и все. «Пожалуйста, примите вот это, — сказала замаскированная медсестра Лидия, — таблетки от забывчивости, от них ваши мысли прояснятся».

Но мои мысли и так прозрачны, как хрусталь или как звездный дым, — в этом-то вся проблема. Я помню абсолютно все. Свой первый школьный день и то, как мой отец вернулся из тюрьмы и в первый же вечер принялся доставать на кухне мою мать (и это после того, как он часами рассказывал, время от времени лихо восклицая «Хоп-хе-хе!»); даже обстоятельства, предшествовавшие моему первому эротическому сну, я помню наизусть. Так что радуйтесь, господа врачи, и записывайте мои первые сопутствующие обстоятельства!

Дня через четыре установился антициклон. Городок 3* снова опустел, Северное море превратилось в бурлящий океан голубовато-белой и серой пены, на пляже не осталось ни души, но только мне снова пришла охота пойти размяться в сторону Ноордвейка, как зазвонил телефон. Это было… Черт, что бы это значило?… Ну вот, опять погас свет… Погодите-погодите… Дежурная по этажу… Какой там номер у этой самой Иры?