Мир тесен - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Лодж cтр.№ 46

В Геликоне, штат Ньо-Хэмпшир, уже вечер. После ужина Дезире Цапп, склонившись над платным телефоном в холле писательского дома творчества, тревожным шепотом переговаривается со своим агентом в Нью-Йорке, опасаясь, что ее подслушают собратья по профессии. Потому что своему агенту она жалуется на «творческий застой», а эта фраза, как слово «рак» в больничной палате, ни в коем случае не должна произноситься вслух, хотя все об этом только и думают.

— Мне здесь не работается, Элис, — едва слышно говорит она в телефонную трубку.

— Что? Я тебя не слышу: наверное, что-то на линии, — отзывается Элис Кауфман из своей квартиры на Сорок восьмой авеню.

— С тех пор как я приехала сюда полтора месяца назад, я топчусь на одном месте, — говорит Дезире, рискнув слегка повысить голос. — Первое, что я делаю каждое утро, — рву в клочки все, что написала днем раньше. Скоро я свихнусь.

Свистящий звук, с каким из кузнечных мехов выходит воздух, долетает по телефонной трубке из Нью-Йорка в Геликон. Элис Кауфман, чей вес перевалил за сто килограмм, ведет свои дела из собственной квартиры, так как слишком тяжела, чтобы ездить даже на такси в другой район Манхэттена. Насколько Дезире знает своего агента (которая тоже прекрасно знает Дезире), Элис лежит развалившись на диване со стопкой рукописей по одну сторону массивных бедер и с коробкой швейцарских шоколадных конфет с ликером — по другую.

— Ну тогда брось, детка, — говорит Элис. — Завтра же уезжай оттуда. Сбеги куда-нибудь.

Дезире нервно оглядывается, боясь, что этот еретический совет может быть услышан.

— Но куда бежать?

— Смени обстановку, побалуй себя, — говорит Элис. — Съезди куда-нибудь. Поезжай в Европу.

— Хм-м-м, — задумчиво говорит Дезире. — А ведь действительно: сегодня утром я получила из Германии приглашение на конференцию.

— Ну и прими его, — говорит Элис. — Твои расходы будут учтены при начислении подоходного налога.

— Они предлагают оплатить мой приезд.

— У тебя будут дополнительные расходы, — говорит Элис. — Без них не обойтись. Кстати, я говорила тебе, что «Критические дни» собираются переводить на португальский? Это уже семнадцатый язык, не считая корейского, на котором книга была издана пиратским способом.

В далекой Германии Зигфрид фон Турпиц, который прислал Дезире приглашение на конференцию, спит глубоким сном в спальне собственного дома на окраине Шварцвальда. Утомленный длительным переездом, он лежит на спине по команде «смирно», выпростав из-под одеяла черную руку. Его жена Берта, спящая на соседней кровати, никогда не видела мужа без перчатки. Когда он сидит в ванне, его правая рука свисает через край, чтобы не намокнуть; когда он стоит под душем, она, как жезл постового полицейского, торчит из-за занавески. Когда муж ложится с ней в постель, она в темноте порой не может разобрать, чем — пенисом или черным кожаным пальцем — шарит он по углублениям и отверстиям ее тела. В первую брачную ночь она упрашивала его снять перчатку, но он отказался.

— Даже при выключенном свете, Зигфрид? — с мольбой в голосе говорила она.

— Моя первая жена как-то убедила меня сделать это, — загадочно сообщил Зигфрид фон Турпиц, — и я уснул, забыв надеть перчатку.

Все знают, что первая жена фон Турпица умерла от сердечного приступа и была обнаружена собственным мужем поутру без признаков дыхания. С тех пор Берта ни разу не просила Зигфрида снять с руки перчатку.

Многие теперь в Европе видят десятый сон, а Мишелю Тардьё не спится — его беспокоит тонкий аромат, которым благоухает тело спящего рядом Альбера. Это не знакомый ему запах его любимой туалетной воды «Грустные тропики», которой Альбер имеет привычку пользоваться без спроса, но что-то тошнотворное, назойливое, синтетическое, что-то (он подергивает носом, пытаясь перевести обонятельные образы в словесные), чем может пользоваться (его темные кожистые веки при этой мысли широко распахиваются от ужаса) женщина. Акбиль Борак, наоборот, не бодрствует: сидя в кровати, он вздремнул на пятидесятой от конца странице «Духа нашего времени», уронив, как подрубленную, голову и сплющив нос о развернутую на коленях книгу. Его жена Ойя, отвернувшись от света настольной лампы, уже давно спит сладким сном. И Филипп Лоу с Хилари тоже спят — спина к спине в своей супружеской кровати, которой столько же лет, сколько и их браку, и которая провисла в середине, как гамак, так что во сне они наваливаются друг на друга, но стоит лишь Филиппу коснуться своими костлявыми чреслами пышных бедер Хилари, их тела отталкиваются, как магниты с одинаковым зарядом, и раскатываются по краям кровати.

Перс МакГарригл останавливается посередине дороги, чтобы перебросить на другое плечо тяжелую сумку. Автостоп срабатывал успешно вплоть до Муллингара; там же он подсел к водителю, который возвращался со свадьбы и был пьян в стельку: он трижды проехал мимо одного и того же указателя, затем признался, что потерял дорогу, и тут же заснул за рулем беспробудным сном. Перс теперь пожалел, что не пристроился вздремнуть на заднем сиденье, поскольку шансы встретить попутку в этот поздний час практически равны нулю.

Он снова останавливается и смотрит по сторонам. Погода теплая и сухая, так что можно спать под открытым небом. Высмотрев в поле стог сена, Перс перелезает через изгородь и решительно направляется к нему. Вспугнув ослика, который вскакивает и галопом удаляется прочь, Перс сбрасывает с плеча поклажу, снимает ботинки и растягивается на пахучем сене, вглядываясь в усыпанное миллионами звезд огромное небо у себя над головой. Звезды мерцают с блеском, какого никогда не увидеть в городе. Одна из звезд перемещается по небу, и Персу поначалу кажется, что он открыл новую комету. Однако, заметив, что ее движение неторопливо и равномерно, он догадывается, что это по заданной орбите вращается спутник связи — маленькая искусственная луна, управляемая со станции где-то в Атлантическом океане и движущаяся со скоростью вращения Земли, небесное тело, которое получает и отправляет послания, изображения и тайны находящихся внизу бесчисленных человеческих существ. «О, если б вечным быть, как ты, Звезда!» [43] — бормочет Перс. И читает весь сонет вслух, мечтая, чтобы, отразившись от небесной сферы, он проник Анжелике в мысли или сны, где бы она сейчас ни была, и чтобы она почувствовала всю силу его любовной тоски:

Нет, неизменным, вечным быть хочу, Чтобы ловить любимых губ дыханье, Щекой прижаться к милому плечу, Прекрасной груди видеть колыханье, И, в тишине, забыв покой для нег, Жить без конца — или уснуть навек.

Нет, лучше без завершающих слов насчет вечного сна. Бедняга Китс был на последнем издыхании, когда писал сонет, — он знал, что у него нет ни малейшего шанса видеть колыханье прекрасной груди Фанни Брон [44] , поскольку в его собственной груди практически не осталось легких. Но он, Перс МакГарригл, вовсе не намерен отправляться на тот свет. «Жить без конца» — это больше ему по вкусу, особенно если отыщется Анжелика. И, размечтавшись, Перс тихо и мирно засыпает.