День накануне - читать онлайн книгу. Автор: Корнель Филипович cтр.№ 6

— Что кончается?

— День кончается, мир кончается, больше ничего не будет…

— Что ты говоришь, завтра снова будет день, — сказал мой отец. Его голос уже не был таким грубым и хриплым, как минуту назад.

— Нет, нет, — упрямо твердил я. Никто меня не понимал. А я не мог объяснить, в чем дело.

— Даю тебе честное слово, что завтра снова будет день, — заверил меня человек, который ел крыс. Когда я об этом вспомнил, новая волна отчаяния захлестнула душу.

— Посмотри, мы все ждем завтрашнего дня, — мягко сказал мой отец.

— Нет, нет, — упрямо повторял я. Меня сотрясали рыдания. Никто меня не понимал. Ведь это мой мир кончался, мир моих вещей, радостей и страхов, — не их мир!

Проснувшись, я увидел, что лежу на белой эмалированной кровати, а стены и потолок выкрашены в очень светлый цвет, слепящий глаза. Я приподнялся. Посреди комнаты стоял большой стол, а у противоположной стены — две кровати, застеленные красными покрывалами. В углу — высоченная зеленая изразцовая печь, похожая на костел, с железными резными дверками и всякими украшениями наверху. Окна были закрыты, за ними виднелся кусочек неба, ветки деревьев и угол дома. Ярко светило солнце. В квартире никого не было. Одна дверь была заперта, другая приоткрыта, и через нее долетал какой-то шум, тарахтение, свист и чириканье воробьев. Я спрыгнул с кровати и подбежал к двери, из-за которой слышались голоса. Приотворив ее пошире, я переступил порог и оказался в маленькой комнатке. Там стояли кровать и шкаф. На спинке стула висел старый пиджак моего отца с заплатками на локтях. На кровати одеяло тоже знакомое: это одеяло отец привез с войны. Окно в комнатке было открыто: из-за него и доносились голоса. Выглянув в окно, я обнаружил, что нахожусь очень высоко; внизу были видны квадратные плиты тротуара и булыжная мостовая. Я осторожно перегнулся через подоконник, желая убедиться, что не вишу в воздухе. Животом я лежал на толстой, мощной стене, которая прочно вросла в землю. Слева, прямо рядом с окном, прикрепленная железными крюками к стене, бежала вниз водосточная труба, сужалась и исчезала в отверстии, проделанном в каменной плите тротуара. На противоположной стороне улицы не было таких огромных домов, как этот; там стояли низкие, одноэтажные домишки, а над ними высились черные безлистные деревья. На одном дереве я заметил светлый, совсем новый скворечник. За деревьями начинались холмы с серыми и зелеными полосами огородов, с домиками и купами деревьев. Холмы тянулись вдаль и поднимались все выше. Это выглядело смешно и странно; до сих пор везде я видел только плоскую землю. (Прежде мне попадались пригорки, но горизонт всегда бывал низким и ровным.) Воздух был прозрачный, светило солнце, дул легкий теплый ветер. Пахло фиалками и сырой стеной. Повсюду было очень чисто, прибрано — как будто недавно вымыто и выметено. Может, это — тот самый город, который нам обещал отец? Красивый! Где-то вдалеке слышалось лошадиное ржание и стук колес по брусчатой мостовой. На крыше над моей головой ворковал голубь, но мне не удавалось его увидеть, как я ни высовывался из окна и ни выворачивал шею.

Тогда я принялся внимательно рассматривать подоконник. Он был обит гладкой, скользкой, как стекло, жестью, закругленной на краю стены. За краем зияла пропасть, глубоко внизу виднелся тротуар, по которому сейчас шел человек в шляпе, а в противоположном направлении — солдат в конфедератке. Какой-то мальчишка стоял засунув руки в карманы и разглядывал что-то на земле. Я отколупал кусок штукатурки, вытянул руку и уронил его на землю. Кусок летел очень долго и упал недалеко от того места, где стоял мальчишка. Мальчишка поднял голову и показал мне язык. Я скорчил ему рожу, а он нагнулся, взял камень и бросил в меня; попятившись, я следил, как камень летит вверх, все медленнее, останавливается в воздухе, секунду висит неподвижно, потом возвращается на землю. Я снова выглянул, улыбнулся мальчишке, но тот не обратил на меня внимания. Он наклонился, завязал шнурок, свистнул и припустил вниз по улице. Теперь по тротуару бежал большой рыжий пес. Он бежал как-то криво, боком, приостанавливался, поднимал лапу и бежал дальше. Я хотел отковырять еще кусок штукатурки и бросить в пса, но мне это не удалось. Зато я увидел осу, которая прилетела откуда-то издалека и зависла в воздухе прямо возле подоконника. Она так уверенно устроилась, будто нашла место, где воздух твердый словно камень. Я протянул руку, оса исчезла, потом появилась снова, немного правее, и застыла неподвижно, как и в первый раз. Внизу медленно шел большой толстый человек в черном костюме. Над моей головой снова заворковал голубь, откуда-то с крыши соседнего дома ему ответил другой.

«Хорошо здесь, — подумал я. — Отец, как и обещал, нашел для нас хороший город. Но откуда он знал, что здесь хорошо, если видел это место только на карте?»

За обедом я спросил отца, можно ли мне уже выйти во двор. Отец не имел ничего против, только бы я не отходил далеко от дома. Бабушка, однако, считала, что я должен, как курица на новом месте, сидеть три дня в клетке, чтобы освоиться. Отец сказал, что я и так на следующей неделе пойду в школу, что я уже большой и буду сам везде ходить, поэтому не нужно делать из меня ребенка. Потом заговорили о том, можно ли во дворе разводить кур. Дело идет к весне, куры могли бы искать себе корм в саду, конечно, если хозяин разрешит. Мама сказала, что она разговаривала с хозяином, он показался ей не очень отзывчивым. Вообще, здесь люди совсем не такие, как у нас. Говорят так, что иногда невозможно понять, о чем речь. Нам будет трудно ужиться с этими людьми и привыкнуть к их миру. Они совсем другие, чем на востоке. Грубоваты, расчетливы и к тому же лишены фантазии.

— К черту эту нашу восточную фантазию! Зато здесь есть электричество и водопровод. А люди везде одинаковые. Может, у здешних не хватает чувства юмора, зато, несомненно, они ближе к реальности. Честные, основательные, знаешь, чего от них ждать, — возразил отец.

— Представьте себе, эти протестанты не снимают шляпы и не крестятся ни перед храмом, ни перед распятием, — заметила бабушка.

— Это не имеет никакого значения, — сказал отец.

После обеда отец прилег отдохнуть, а мама пошла в город за зеркалом и половиком, купленными в магазине в рассрочку. Бабушка отправилась на кухню мыть посуду. Я посмотрел в окно, потом стал забавляться с электричеством: поворачивал выключатель и зажигал маленький ночник. На улице раздались голоса мальчишек, бежавших по тротуару; я выглянул в окно и увидел, что они гуськом вбегают в наши ворота. Через минуту их крики донеслись со двора. Вдруг голоса смолкли, потом зазвучали снова — громко, победоносно, как будто мальчишки выломали какую-то дверь. Что-то происходило там, во дворе, о чем я не знал, потому что меня там не было. Голоса стихли, их уже совсем не было слышно. Только ворковали голуби и чирикали воробьи; один воробей кричал так громко и близко, точно сидел в комнате на шкафу. Я пошел на кухню и сказал:

— Я иду во двор.

— Иди, только надень пальто, — ответила бабушка. Было странно, что моя бабушка так легко согласилась.