Русская любовь Дюма - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 7

– Что же вы стоите? Разве вам не сказали, куда идти?

Дюма растерянно покачал головой.

– Поднимайтесь! – приказал сын. – Должен же я, наконец, познакомить вас с Лидией!

Дюма многое повидал в жизни, но никогда ему не приходилось знакомиться с женщиной, только что родившей ребенка! Вдобавок его собственного внука. И, прямо скажем, он не чувствовал никакого желания приобретать этот опыт.

– Может быть, в другой раз? – робко проговорил Дюма-отец-дед. – Я… я тут кое-что вспомнил, одно срочное дело! А у вас, как я погляжу, и без меня полно забот. Да и имя ребенку вы придумаете… Кстати, это мальчик или девочка?

– Представления не имею, – небрежно ответил Александр. – Главное, что ребенок родился, а имя ему Надин уж как-нибудь придумает!

– Надин? – переспросил еще более ошарашенный Дюма. – Какая Надин?!

– Да ну, это русская подруга Лидии и Марии. У нее в России неприятности, вот она и приехала сюда от них спастись.

– А… ее муж? – осторожно поинтересовался старший Дюма.

Сын так и закатился хохотом:

– Какой муж?! Кто в этом доме говорит о мужьях?! Тут только дамы и их возлюбленные! Ну и теперь еще дети любви!

И он снова захохотал, очень довольный своим остроумием, а потом опять махнул отцу:

– Да поднимайтесь же! Лидия ждет!

Делать было нечего. Дюма, пыхтя, начал подниматься по лестнице. На площадке расцеловался с Александром-младшим, и тот показал:

– Комнаты Лидии вон в том крыле. А тут живет Надин. Когда-нибудь вы с нею познакомитесь. А может быть, и нет. Собственно, она вряд ли задержится в Париже надолго. В отличие от Лидии, которая меня и Париж никогда не покинет!

И, самодовольно усмехаясь, он повел отца в левое крыло дома, даже не подозревая, сколь жестоко ошибается относительно Лидии, Надин и себя самого. Все выйдет совершенно наоборот!

* * *

– А вот Лидуся согласилась бы! – сказала Наташа Тушина, умоляюще глядя на свою подругу Наденьку Нарышкину. – Она бы обязательно согласилась нам помочь! Ну почему, почему ты не хочешь?!

– Лидуся много на что соглашалась, как тебе известно, – пожала плечами Наденька. – Именно поэтому она сейчас в Париже. А я совсем не желаю поехать в Париж по той же причине, что она! Ей хотелось поссориться с мужем, а мне – нет. Александру Григорьевичу будет неприятно узнать, что его жена публично целовалась с другим мужчиной!

– Так это же на сцене! – простонала Наташа.

– Пусть даже на сцене! – воскликнула Наденька.

– Так ведь ты будешь в маске! Тебя никто не узнает! – безнадежно всхлипнула Наташа. – Мы нарочно написали в программе, что имя актрисы, исполняющей роль Флоры, останется никому не известным!

– Пусть даже в маске! Пусть даже останется неизвестным! Я не могу себе этого позволить! Я даже смотреть на все это не хочу! – патетически вскричала Наденька… И вдруг Наташа заметила, что строптивица ей отчаянно подмигивает и вдобавок опущенной рукой легонько помахивает куда-то себе за спину.

Наташа посмотрела – и обнаружила, что буквально в двух шагах стоит баронесса Ольга Федоровна Кнорринг, мать Наденьки, и, делая вид, будто разглядывает диковинное комнатное растение, которых в этом доме было несчитано, на самом деле ловит, ловит, навострив уши, каждое слово из разговора своей дочери и Наташи.

Наташа внимательней вгляделась в глаза подруги – и разглядела в их зеленой глубине затаенную смешинку. И Наденька снова подмигнула, указывая взглядом на дверь, а потом скорчила плаксивую гримасу.

Наташа, которая частенько играла в любительских спектаклях, была неплохой актрисой, а значит, привыкла ловить даже невысказанные реплики, – мигом все поняла. Она всхлипнула еще горше, а потом закрыла глаза руками, повернулась – и опрометью бросилась в глубину коридоров.

– Ах, Наташа, ну подожди! – воскликнула Наденька. – Ну не сердись на меня! Мы же не поссоримся из-за этого, правда? Я ведь все равно ни за что не соглашусь!

И она побежала за подругой, не сомневаясь, что ее матушка сейчас воздела счастливые глаза к небу и блаженно улыбнулась. Наденька даже знала, что именно маман сейчас думает! «Ну наконец-то эта непутевая девчонка поумнела!» Или что-то в этом роде.

Вообще-то у баронессы Ольги Федоровны Кнорринг были основания мечтать о том, чтобы «непутевая девчонка поумнела»!

С юных лет Наденька задавала матери и отцу, Ивану Федоровичу, немало хлопот. Как, откуда в девочке, рожденной и воспитанной в образцовой семье, поселился этакий бес чувственности, не могли понять ни отец, ни мать. Никто в роду Кноррингов и Белешовых (такова была девичья фамилия Ольги Федоровны) особенной пылкостью не отличался, однако Наденька… О таких, как она, и сказано: камень способна искусить!

Может, ее подкинули? Может, повитуха тайком выкрала младенца из колыбели добропорядочной баронессы Кнорринг и подложила туда дочь какой-нибудь падшей женщины? Или, к примеру, этой притчи во языцех – Аграфены Закревской? Ведь девочка, с тех пор как повзрослела, спит и видит, где бы и с кем пораспутничать, совершенно как сама Аграфена Федоровна! Лидия, ее родная дочь, и то скромнее, хотя, конечно, тоже хороша пташка… Да и внешне Наденька ни в мать, ни в отца, блекло-белесых, бледно-голубоглазых. У Наденьки рыжая коса (опять же как у Закревской-старшей, за эти рыжие кудри прозванной Медной Венерой, а у Лидии, между прочим, волосы черные!), изумрудные очи, взгляд нимфы, повадки вакханки… Порою отец с матерью за голову хватались! Случались минуты, когда они готовы были сдать единственную дочь на перевоспитание в монастырь, однако опасались, что и там обворожительная кокетка найдет выход своим греховным наклонностям. О монастырях ведь много чего болтают, мужских и женских, католических и православных. Нет, уж лучше дома построже следить за баловницей, приставить к ней дуэнью-бонну-мадаму-гувернантку-фрау, и не одну, а как минимум трех, да постарше, да поуродливей, да посуровей!

Больше всего Кнорринги боялись, что пойдут по Москве слухи о сластолюбии юной баронесски, которая не пропустила ни одного из своих преподавателей-мужчин (именно поэтому с некоторых пор ее учителями были только особы дамского пола), ни одного смазливого лакея и давно бы лишилась девственности, когда бы… Когда бы не была столь же расчетлива, сколь и сластолюбива. Поняв сущность натуры своей дочери (чистейшей воды Манон Леско, куртизанка по натуре!), барон Кнорринг, призвав на помощь всю свою остзейскую выдержку, непреклонно заявил: или Надежда себя блюдет до замужества, как подобает девице из хорошей семьи, или… или отец лишает ее наследства, еще при жизни переведя все капиталы на содержание исправительных домов для заблудших девиц: наверное, предвидя тот час, когда в один из таких домов отправится дочка.

– Тогда выдайте меня поскорей замуж! – возопила неистовая Наденька, давясь злыми слезами, ибо знала, что наследство для нее важнее плотских забав.

– Выдам за первого же, кто посватается! – посулил отец, не забыв уточнить после паузы: – За первого же приличного человека.