Но все это как сон – еще секунда, и он исчезает в ночной тьме, едет через реку туда, к горам на западе…
Бусич показал ему, где они будут спать в прицепе, расстелил матрацы, завел будильник, сказал: «Поставим на пять» – и отошел на несколько шагов, чтобы помочиться. Мартин счел своим долгом сделать то же самое рядом с другом.
Небо было прозрачное, твердое, как из черного алмаза. При свете звезд равнина простиралась в неведомую даль. Теплый, едкий пар от мочи смешивался с запахом полей.
– Какая большая наша страна, малыш… – сказал Бусич.
И тогда Мартин, глядя на огромный его силуэт, темневший на фоне звездного неба, почувствовал, пока они вместе мочились, что впервые неисповедимый, чистейший покой сошел на его истерзанную душу.
Застегиваясь и оглядывая горизонт, Бусич прибавил: – Ладно, теперь спать, малыш. Тронемся в пять. Завтра мы проедем через Колорадо
[177]
.