Толстая тетрадь - читать онлайн книгу. Автор: Агота Кристоф cтр.№ 47

Однажды вечером, когда сестра уже ушла спать, полуночник заговорил со мной. Я стоял у окна и смотрел в небо, пытаясь различить на нем грозовые облака, которые нам обещали несколько дней подряд. Старик заговорил со мной через улицу. Он сказал: «Звезд не видно. Приближается гроза». Я ему не ответил. Я стал смотреть в другую сторону, влево, вправо, на улицу. Я не хотел сближаться с ним. Я его не замечал.

Я сел в углу своей комнаты, где он не мог меня видеть. Теперь я осознаю, что если я останусь здесь, то буду только пить, курить и наблюдать и окно за полуночником, а потом сам превращусь и полуночника.

Виктор смотрит в окно и со вздохом опускается в кресло.

— Он там. Стоит и наблюдает за мной. Ждет случая начать со мной разговор. Но я не дам ему такого повода, зря старается, ничего у него не получится.

Лукас говорит:

— Успокойтесь, Виктор. Может быть, это всего-навсего вышедший на пенсию ночной сторож, привыкший спать днем.

Виктор говорит:

— Ночной сторож? Может быть. Не важно. Если я здесь останусь, он меня погубит. Я уже наполовину сошел с ума. На это обратила внимание моя сестра. Перед тем как войти в свой вагон, она сказала: «Я слишком стара, чтобы еще раз предпринять это длинное и утомительное путешествие. Нам надо принять какое-то решение, Виктор, иначе, боюсь, мы больше не увидимся». Я спросил: «Какое решение?» Она сказала: «Твое дело идет плохо, мне это совершенно ясно. Ты целый день сидишь в магазине, и ни один покупатель не является. Ночью ты ходишь взад-вперед по квартире, а утром ты совершенно измотан. Ты слишком много пьешь, ты выпил половину водки, которую я привезла. Если ты так будешь продолжать дальше, то станешь алкоголиком».

Я, конечно, не стал говорить ей о том, что за время ее пребывания я выпил еще шесть бутылок водки сверх тех бутылок вина, которые мы каждый раз открывали к столу. И я, естественно, не рассказал ей о полуночнике. Она снова заговорила: «Ты плохо выглядишь. У тебя мешки под глазами, ты бледный и почти тучный. Ты ешь слишком много мяса, ты мало двигаешься, никогда не гуляешь и ведешь нездоровый образ жизни». Я сказал:

«Не беспокойся обо мне. Я прекрасно себя чувствую». Я зажег сигару. Поезд все не прибывал. Сестра с отвращением повернулась в сторону: «Ты слишком много куришь. Ты куришь без остановки».

Я, конечно, ничего не сказал ей о том, что врачи нашли у меня два года назад артериальное заболевание, вызванное табаком. У меня непроходимость в левой подвздошной артерии, кровообращение нарушено полностью или частично в левой ноге; я чувствую боли в бедре и в лодыжке, большой палец на левой ноге потерял чувствительность. Врачи предписали мне лекарства, но улучшения не будет, пока я не брошу курить и не буду делать упражнения. Но мне совершенно не хочется бросать курить. Впрочем, у меня вовсе нет воли. Невозможно требовать от алкоголика, чтобы у него была воля. Значит, чтобы мне бросить курить, мне нужно сначала бросить пить.

Иногда мне приходит в голову мысль, что надо бы бросить курить, и тут же зажигаю сигару или сигарету и, продолжая курить, думаю о том, что если не бросить курить, то скоро наступит полная остановка кровообращения в левой ноге, что приведет к гангрене, а гангрена приведет к ампутации стопы или ноги целиком.

Чтобы не беспокоить сестру, я ничего ей об этом не говорил, но она очень волновалась. Поднимаясь в вагон, она расцеловала меня в обе щеки и сказала: «Продай книжный магазин и переезжай ко мне в провинцию. Мы будем жить скромно в доме, где прошло наше детство. Мы будем гулять по лесу, я возьму на себя все домашние заботы, ты бросишь пить и курить и сможешь написать свою книгу».

Поезд ушел, я вернулся домой, налил себе рюмку водки и стал раздумывать, о какой книге она говорила.

В тот вечер я принял снотворное вдобавок к своим обычным лекарствам для улучшения кровообращения и выпил всю водку, остававшуюся в бутылке сестры, то есть почти пол-литра. Несмотря на принятое снотворное, назавтра утром я проснулся очень рано, левая нога абсолютно потеряла чувствительность. У меня выступил пот, сердце резко колотилось, руки дрожали, меня охватил отвратительный страх и растерянность. Я посмотрел на будильник, он стоял. Я дополз до окна, старик из дома напротив был еще у окна. Я спросил его через всю пустынную улицу: «Вы не скажете, который час, у меня остановились часы?» Он обернулся, как будто посмотрел на стенные часы, а потом ответил: «Половина седьмого». Я хотел одеться, но одежда была на мне. Я заснул, не сняв одежды и ботинок. Я спустился на улицу, дошел до ближайшей бакалейной лавки. Она еще не открылась. Я стал ждать, вышагивая взад-вперед по улице. Пришел заведующий, открыл лавочку и обслужил меня. Я взял бутылку какой-то водки, вернулся к себе, выпил несколько рюмок, страх прошел, человек из дома напротив закрыл окно.

Я спустился в книжный магазин, сел к прилавку. Посетителей не было ни одного. Было еще лето, школьные каникулы, и никому не нужны были книги или что-нибудь другое. Я сидел, смотрел на полки с книгами и вдруг вспомнил про мою книгу, про ту, о которой говорила моя сестра, о той книге, которую я собирался написать в юности. Я хотел стать писателем, писать книги, эта была мечта моей молодости, мы часто это обсуждали с сестрой. Она верила в меня, я тоже верил в свои силы, но со временем все меньше и меньше, и в конце концов я совершенно забыл об этой своей мечте сочинять книги.

Мне всего лишь пятьдесят. Если я брошу курить и пить, или, вернее, пить и курить, я еще смогу написать книгу. Несколько книг не напишу, но одну — может быть. Я убежден, Лукас, что всякое человеческое существо рождается, чтобы написать книгу, и ни для чего другого. Не важно, гениальную или посредственную, но тот, кто ничего не напишет, — пропащий человек, он лишь прошел по земле, не оставив следа.

Если я останусь здесь, я никогда не напишу книгу. Единственная моя надежда — продать дом и книжный магазин и переехать к сестре. Она не даст мне пить и курить, мы будем вести здоровый образ жизни, она будет заниматься хозяйством, а мне не останется ничего другого, как писать книгу, раз уж я избавлюсь от пьянства и табака. Вы сами пишете книгу, Лукас. О ком, о чем, я не знаю. Но вы пишете. Вы с детства постоянно покупаете писчую бумагу, карандаши, тетради.

Лукас говорит:

— Вы правы, Виктор. Писать — это самое важное. Назначьте цену, я покупаю дом и книжный магазин. Мы оформим все за несколько недель.

Виктор спрашивает:

— А те ценные вещи, о которых вы говорили, что они собой представляют?

— Золотые и серебряные монеты. Драгоценности.

Виктор улыбается.

— Вы хотите осмотреть дом?

— В этом нет необходимости. Если будет надо, я произведу перепланировку. Этих двух комнат нам хватит.

— Если мне не изменяет память, вас было трое.

— Теперь нас осталось двое. Мать мальчика уехала.

Лукас говорит мальчику:

— Скоро мы переедем. Будем жить в городе, на Главной Площади. Я купил книжный магазин.