История одного замужества - читать онлайн книгу. Автор: Валерия Вербинина cтр.№ 25

– Слышал о таком, – кивнул следователь.

– Щукин – графоман и плагиатор, – на всякий случай пояснил журналист, – причем неясно, чего в нем больше: первого или второго. Всем отлично известно, что все свои успешные пьесы он без зазрения совести таскал у французов [6] . Ну-с, наша Филомела и тут отличилась: тиснула статейку о том, что какая-то его комедия до странного напоминает один французский водевильчик, даже реплики те же самые. Скандал вышел ужасный – вы же понимаете, плагиатом могут заниматься только мелкие и неизвестные авторы, а тут – Щукин! Как ни крути, величина, хоть и лилипутского порядка, но все литераторы с ним обедали, для них он свой, как же дать в обиду собрата?

– И чем все закончилось? – с любопытством спросила Антонина Григорьевна.

– Да ничем, – пожал плечами Чаев. – Публика пошумела и решила, что это проблемы французского автора, если его пьеса похожа на пьесу Щукина, и вообще, может, это француз занимался плагиатом, а не наш писатель. В принципе, госпоже Карповой скандал тоже пошел на пользу, потому что ее заметили и повысили плату за ее статьи. Она до сих пор вся увлечена театром и не сегодня завтра грозится открыть нового великого драматурга. Только если вы меня спросите, не попросила ли она Сержа в качестве семейного одолжения прикончить Панову за бездарное исполнение роли Федры, я вам сразу же скажу, что все это вздор. Я неплохо знаю эту семью и уверяю вас, что хотя мать там крайне экзальтированна, ее сын – чрезвычайно здравомыслящий молодой человек. И поскольку он тоже отпадает, в качестве подозреваемых у нас остаются только трое: муж и сын Колбасины и Ободовский. – Журналист недовольно покрутил головой и замолчал.

– Продолжайте, пожалуйста, – тихо попросил Иван Иванович.

– Да глупости это все, – отмахнулся Чаев. – Не те это персоны, чтобы пойти на хладнокровное убийство. Думается мне, господин Игнатов, что вы что-то упустили. Был еще кто-то, кто слышал наш невинный вчерашний разговор или узнал о нем. И этот кто-то и есть настоящий убийца.

По правде говоря, Игнатову не понравилось, что его собеседники, такие неглупые и вроде бы вполне откровенные люди, тоже пытаются приплести к делу постороннее лицо. Тем не менее он сказал:

– Все, с кем я разговаривал до вас, уверяют, что ни с кем не обсуждали вчерашнюю беседу. Прислуга, по вашим словам, не могла вас слышать, в саду тоже никого не было. Так как же мне быть?

– Вы забыли о Евгении Викторовне, – вмешался писатель. Следователь повернулся к нему, не понимая, куда клонит Матвей Ильич.

– Вы опросили тех, кто остался в живых, – пояснил Ергольский, волнуясь. – Но вы не можете знать наверняка, что госпожа Панова ни с кем не делилась… скажем так, планами убийства. И когда этот человек понял, какие возможности перед ним открываются, он решил рискнуть – и…

– А ведь верно! – вырвалось у Чаева. – Она могла проговориться кому-то… она была болтлива, как все актрисы, и ничего не умела держать при себе…

– Да, но кто это мог быть? – быстро спросил Игнатов. – В конце концов, мы говорим об усадьбе, где все люди находятся на виду…

– Полагаю, это уже ваше дело установить, с кем она общалась, – пожал плечами журналист. – Уверен только в одном: с кем бы она ни откровенничала, этот человек должен был здорово ее ненавидеть, если решился на такое!

Андрею Григорьевичу Башилову несколько месяцев назад исполнилось 50 лет. О его деловой хватке среди конкурентов ходили легенды, и бытовало мнение, что он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. Он был неглуп, а временами даже чертовски умен, получил неплохое образование и умел при случае произвести выгодное впечатление. Выглядел он как петербургский франт, которым, в сущности, и являлся. Он принадлежал к числу тех счастливчиков, которые могут заговорить с незнакомой дамой на улице или в театре и за пару фраз добиться того, что на него будут смотреть благосклонно и даже весьма благосклонно. Стоит добавить, что Андрей Григорьевич был щедр и не скупился, жертвуя на благотворительность. Однако, несмотря на все эти положительные качества, друзья Башилова, враги Башилова, его женщины, родственники и знакомые в откровенном разговоре с посторонними всегда аттестовали его одинаково: мерзавец.

О, само собой, он не принадлежал к числу тех мерзавцев, которые по ночам высматривают одиноких прохожих, чтобы убить их и ограбить. Злодейство в шекспировском духе было вообще ему чуждо, потому что Андрей Григорьевич был человек современный и понимал, что нет никакой нужды убивать человека, чтобы уничтожить его. Цивилизация создала массу других, куда более тонких способов устранения неугодных – без крови, без внешних проявлений жестокости, которые так коробят чувствительные души. И с теми, кто по какой-либо причине сделался ему неугодным, Андрей Григорьевич расправлялся по-современному, то есть деловито, хладнокровно и почти незаметно.

В делах он не признавал соперников и был готов на все, чтобы избавиться от конкурента. В ход шли клевета, подкуп, заказные статьи в прессе и, само собой, высокие связи. И, хотя наверху были отлично осведомлены, что собой представляет Башилов, ему все же нередко шли навстречу, потому что некоторые из его предприятий имели военное значение.

Как нередко случается с такими людьми, он потерпел неудачу там, где вовсе этого не ожидал. Его жена, некогда одна из первых петербургских красавиц, взбунтовалась и завела любовника – преподавателя своей дочери. Узнав об этом, Андрей Григорьевич поначалу не поверил своим ушам. Конечно, сам он вовсе себя не стеснял и содержал любовницу, причем не одну, но одно дело, когда из семьи налево ходит мужчина, и совсем другое, когда этим занимается женщина. Окажись любовником Нины Алексеевны какой-нибудь министр или другой полезный человек, Башилов бы, возможно, еще мог смириться со своим положением, но учитель французского! Это было просто смехотворно, нелепо, глупо и вообще придавало всей истории совершенно непристойный вид.

Хотя Башилов, как уже упоминалось, был вовсе не глуп, он опрометчиво решил, что ему быстро удастся образумить жену и вернуть ситуацию в исходное положение. К Нине, в сущности, он не имел никаких претензий. Она служила прекрасным украшением дома, с ней ему было не стыдно показаться на любом приеме, и к тому же она обожала их дочь Наташу и являлась образцовой матерью. По отношению к жене Андрей Григорьевич был любезен, предупредителен и щедр. Он не жалел денег на подарки и дарил Нине украшения, за которые вы, я и весь остальной свет отдали бы душу без особых раздумий. В общем и целом он считал, что жене не за что его корить, ну а что он содержит актрису-француженку из Михайловского театра [7] , то это вообще не имеет смысла обсуждать, потому что так делают все, потому что это ничего не значит и потому что уходить из семьи он все равно не собирается. Ему казалось – да что там казалось, он попросту был уверен, что все эти доводы должны Нину убедить. Пусть она выставит за дверь своего учителя, и Андрей Григорьевич благородно согласен закрыть глаза на ее поведение и кроме того, подарить ей бриллиантовый гарнитур, который не всякая принцесса может себе позволить. И Башилов совершенно искренне был удивлен, когда жена дала ему понять, что между бриллиантами и любовью она выбирает любовь.