Рэй Брэдбери. Голливудская трилогия в одном томе - читать онлайн книгу. Автор: Рэй Брэдбери cтр.№ 183

— Что ж ей, совсем не было угомону?

— Видели когда-нибудь тюленей у ее дома? Скользкие, как масло, проворные, как ртуть, бьют в цель, как молния. Первое место в лос-анджелесском марафоне можно отдать еще до старта. На трех киностудиях возглавляет совет директоров, а закончит Вампирой, [454] мадам Дефарж [455] или Долли Мэдисон. Вот!

— Спасибо. — Я просмотрел список, в котором уместился бы двойной состав узников Бастилии.

— А теперь, простите, Мата Хари [456] должна преобразиться!

Вжик! Он взмахнул полой кимоно.

Вжик! Я схватил Генри за руку, и мы скатились по лестнице.

— Эй! — услышали мы на улице. — Погодите! Я обернулся и поднял глаза. Вверху, опираясь на оконный переплет, вовсю улыбалась Джин Харлоу — Дитрих — Кольбер; не хватало только фон Штрогейма, чтобы запечатлеть ее крупным планом.

— Я не один свихнутый, второй еще почище будет. Шустро!

— Альберто Шустро! Он жив?

— Раз в неделю ночной клуб, потом в больницу на поправку. Зашьют — и прощальный тур повторяется по новой. Чертов дурень, на десятом десятке; рассказывал, будто встретил Констанцию — враки! — на Шестьдесят шестом шоссе, когда ему было — бог мой — сорок или пятьдесят. Ехал с Запада на Восток или обратно и подобрал парнишку с подозрительными бугорками на груди. Сделал из нее звезду, пока у самого номер выдыхался. Устроил у себя в гостиной театр для избранного круга. Приглашает народ вечером в пятницу посмотреть, как будет заколот Цезарь, Антоний бросится на меч, умрет от укуса змеи Клеопатра. — Из окна слетел листок бумаги. — Вот! И кое-что еще!

— Что?

— Конни, Хелен, Аннетт, Роберта. Констанция не явилась на очередной урок преображения! На прошлой неделе. Должна была вернуться, но не вернулась.

— Не понял, — крикнул я.

— Я учил ее всяким вещам: темней-светлей, громче-тише, вовсю-легонько; что-то вроде новой роли, к которой она готовилась. Собиралась вернуться, чтобы подучиться еще. Желала стать другим человеком. Может, какой была прежде. Но я не знал, как ей помочь. Господи Иисусе, лицедейство затягивает, так ведь? У. К. Филдсу пришлось учиться, чтобы сыграть в водевиле У. К. Филдса. Oн тоже попал в эту ловушку. И вот приходит Констанция: «Помоги мне заново найти себя». Я отвечаю: «Констанция, ума не приложу, как тебе помочь. Хочешь обрасти новой кожей — ступай к священнику».

В голове у меня бухнул колокол. Священник.

— Ну, вот и все, — заключила Джин Харлоу. — Ума не прибавил, но позабавил? Чао. — Брэдфорд скрылся.

— Шустро, — взволнованно повторил я. — Зовем Крамли.

— Что за горячка? — удивился Генри.

— Да нет же, Альберто Шустро, кролик из пустой шляпы, призрак отца Гамлета.

— Ах, он.

Мы высадили Генри на Сентрал-авеню, у родственников (приятных людей с тихими голосами), а потом Крамли доставил меня к дому Альберто Шустро, первого «учителя» Раттиган, девяносто девяти лет.

— «Первый», — фыркнул Крамли. — Эксперт-бертильонажист, снимал с нее отпечатки пальцев от головы до пят. [457]

В водевилях он приобрел известность под именем мистер Метафора; играл все роли в «Лавке древностей» и шайку Фейджина в «Оливере Твисте», всю до последнего участника, под мольбы зрителей о пощаде. Он был мрачнее Марли, бледнее По.

Критики кричали: когда у Шустро Тоска бросается в пропасть, [458] он закатывает такие реквиемы, что волны скорби вздымаются до небес.

Все это Метафора-Шустро радостно и пространно мне поведал, пока я сидел в его небольшой, превращенной в театральный зальчик гостиной. Прежде чем угостить меня Лючией, вновь тронувшейся умом, [459] он предложил мне пачку бумажных носовых платков, от которых я отказался.

— Стоп, — вскричал я наконец. — Что насчет Констанции?

— Был с ней едва знаком, — отозвался он, — но хорошо знал ее Кэти Келли; двадцать шестой год, мое первое пигмалионово дитя!

— Пигмалионово? — пробормотал я. Фрагменты начали складываться.

— Помните Молли Каллахан, двадцать седьмой год?

— Слабо.

— А Полли Риордан, двадцать шестой?

— Вроде помню.

— Кэти была Алисой в Стране чудес, Молли была Молли в «Безумной Молли О'Дэй». Полли была «Полли из цирка», год тот же. Кэти, Молли, Полли — все они Констанция. Водоворот: втянет человека без имени, выкинет знаменитость. Я научил ее кричать: «Я Полли!» Продюсеры вторили: «Да-да, ты Полли!» Фильм сняли за шесть дней. Потом я ее разукрасил заново, чтоб взяла за глотку Льва Лео. «Я Милашка Кэти Келли». «Да-да!» — завопил лайоновский львиный прайд. Второй ее фильм сбацали за четыре дня. Келли исчезает, появляется Молли — карабкается на радиобашню «РКО». Молли, Полли, Долли, Салли Герти, Конни… и Констанциярезвятся на студийных лужайках!

— И никто-никто не догадался, что Констанция за год играла не одну роль, а несколько?

— Я и только я, Альберто Шустро, дал ей в руки славу, богатство и любовь зрителей! Золотого порося в масле! Никто и подумать не мог, разглядывая имена на маркизах кинотеатров на Голливудском бульваре, что иные из них придумала Констанция или откуда-то позаимствовала. Какую только обувь не таскала она во дворик Граумана на своей миниатюрной ножке — размера, наверное, четыре!

— И где теперь эта Молли, Полли, Салли, Герти, Конни?

— Это неизвестно даже ей самой. Здесь шесть разных адресов — летние, за двенадцать разных лет. Может, поросла быльем. Годы — вот где легче всего спрятаться. Господь тебя прячет. Эй! Как меня зовут?!

Шаркая ногами, он проделал круг по комнате. Я слышал, как скрипят его старые кости.

— Ну же! — Он мучительно осклабился.

— Мистер Метафора!

— Вы знаете! — Он свалился без чувств.

Я испуганно над ним склонился. Он распахнул один глаз.

— Это было тайноеимя. Поддержите меня. Я так напугал Раттиган, что она сбежала. — Он болтал не останавливаясь. — Это была всего лишь прикидка. В конце концов, я Фейджин, Марли Скрудж, [460] Гамлет, Шустро. Такому человеку, как я, нужно было бы поинтересоваться, в каком году она жила и существовала вообще или нет. Чем больше я старился, тем больше мучился ревностью, вспоминая, как обрел и потерял Констанцию. Я слишком много прождал лет, как Гамлет не торопился расправиться с подлецом, убившим призрака его отца! Офелия и Цезарь молили об убийстве. Воспоминание о Констанции рождало внутри бурю. Когда мне пошел десятый десяток, все мои голоса неистово потребовали мести. Как набитый дурак, я послал ей Книгу мертвых. Не иначе как из-за меня, психа, Констанция и удрала… Вызовите «скорую помощь», — добавил мистер Метафора. — Я сломал себе берцовые кости и заработал грыжу в паху. Вы все это записали?