Завод "Свобода" - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Букша cтр.№ 26

В девяностых немножко это дело заглохло, а в двухтысячных снова поднялось. В 2006 году команду организовали. Меня выбрали капитаном, и мы выиграли сразу кубок концерна! Правда, в этом году скромнее, заняли третье место. Но призовые места у нас всегда. Всегда призовые места у нас. Чо? Мы и женский футбол развиваем, Натаха, правда? О! Натаха вам скажет. Тренируемся по четвергам и пятницам. Зал спецом снимаем. Сначала я думал — народ не пойдёт. А народ таки пошёл! У нас теперь на заводе молодёжь! И все стабильно ходят! Глаза горят, мы это дело продолжим!

А что гоблинами нас называют… да это понятно, потому что мы когда в автобус сядем… ну так себе в общем, садимся уже в автобус… на турслёты когда ехать… Ну и что?! Зато наша команда единственная, где капитана все слушаются по первому слову! Меня то есть. А я всегда капитан. Кому ещё быть?! Меня все слушаются на раз-два. Я точно знаю, кто лучше по канату лазит, а кому на руках ходить. У нас вот был случай. Поехали трое кататься на лодочке. Уплыли, короче, куда-то в залив. А потом время уже. Спасательная береговая охрана едет проверять, где чо. Приезжает — не знаем, не знаем, уплывало трое, а в лодочке сидят двое. Меня пот прошиб. Куда третьего дели?! Оказывается, они его на берег высадили, он потом своим ходом пришёл. Вот уебан! Ну и нервов я натерпелся!

А гоблины мы потому, что мы всех уделываем, всегда побеждаем. Обычно я — капитан команды. Соревнования каждый раз новые, не повторяются. У нас уже шутят: пора ехать на «Форт Байярд». Например, в этом году, когда мне сказали, что будут лошади… А что с ними делать? — подумал я. На них же некоторые даже залезть не смогут! Оказалось — десять человек на лошадях сидят и десять этих лошадей под уздцы ведут. Ничего, как-то справились, залезли… Кое-кто даже несколько раз залез… Я доскакал до самых Хельсинок. Там вещи очень дешёвые. Сплошная распродажа. Конь плыл. Потом — назад. Покормились, и в город. С тех пор всё время мечтаю на коне. Жаль, его хранить негде. И бензина он не жрёт. Непросто с ним.

Однажды были соревнования по городкам. Нашлось аж двадцать восемь желающих. А я был главным судьёй. Пришлось в Интернет залезть, посмотреть правила. Чурки, бабки. Интересно. А взяли биты, и началось. Один говорит: я через Центральную башню берусь перекинуть. Ставьте мне там на крыше все фигуры. Ну, наши чо. Полезли, поставили. А он со всей дури — херак битой! И в окно к F. А там совещание. Все орут. Он херак, и битой попадает прямо в лоб начальнику своего цеха. Которого F как раз распёк по самое не могу. Народ как-то даже расценил это как чересчур суровое наказание. А F не растерялся, биту хвать, и назад её зафигачил. Ну и прямо в лоб ему попал. Ничего, шрам остался, нормально. Бумеранг такой вышел.

А ещё было, раз приходят ко мне люди постарше и говорят: а нам в каком виде спорта посостязаться? Решили устроить домино-турнир! Тридцать шесть человек играли, очень азартно. Средний возраст игроков составил восемьдесят пять лет. Да чего только у нас не было. Зимой, в снегу, тянули здесь канат. Директор судил. Куча болельщиков пришла.

Ещё полоса препятствий была весёлая. Её не так-то просто было пройти. Условие такое: надо, чтобы из команды прошло шесть человек, а повторяются они или нет — неважно. Хоть один и тот же шесть раз, пожалуйста. Так вот: мы заявили пятерых мужчин и одну женщину. И когда один из мужиков не смог, наша женщина прошла полосу во второй раз! За себя и за того парня. Мне было приятно ужасно, что в моей команде такой человек нашёлся. А говорите, мы гоблины. Мы, может, и гоблины, но кроме нас, никто не умеет! Мы ведём себя ну так не совсем, может быть, чинно и по-светски, но зато только на нас можно положиться! Вот у нас на последнем турслёте девчонка потерялась. Отошла в кустики пописать и пошла. Ну, куда-то там пошла. Мы весь лес прочесали и её нашли. Оказалось, там военная часть… поймали её, разложили… мы вовремя подоспели, короче. Ещё бы немного, и турслёт бы… Не состоялся, скажем так. А вы говорите, гоблины! Если бы мы не были гоблины, мы бы и не справились! Натах, правда? Вот!

Вот бы ещё по биллиарду чемпионат устроить. Только столы все с дырками. Надо новые столы купить, хотя бы два. Народ хочет. Без дырок хочет.

Наступает ночь, чёрная и ветреная, как и прошлая ночь. Ветер воет в дымоходах и вентиляции, свистит в скважинах. Черный цвет заливает всё. У чёрного множество оттенков. Блестящий чёрный и прозрачный, густой и жидкий чёрный. Директор L ложится в постель и мгновенно засыпает, рядом с ним жена. Звонит телефон, директор L знает, кто это, и мгновенно просыпается и берёт трубку. Это звонит генеральный конструктор «Золотого шара». Он перенёс инсульт, не может говорить, но звонит директору каждую ночь. Есть у Данилы L и такие обязанности. — Алло, — говорит L. — Привет. X молчит. Этим он говорит то, что должен услышать L. Обсуждает, весьма вероятно, новую модификацию «Золотого шара». Хотя точно никто не может знать, может быть, X пытается сообщить ему ещё что-то. В любом случае, ежедневные звонки — это очень сильное средство. Это говорит о том, что

X к директору L хочет пробиться. Сквозь стену молчания и непонимания.

А L — он простой и добрый малый (был когда-то). Ему на фиг не нужны все эти мистические загогулины. Да и X они не нужны. Просто у X в мозгу немножко всё сместилось. Стало всё подсвечено, расцвечено. Вот он и звонит каждую ночь. Ему, может быть, кажется, что это всё один и тот же звонок. А для нас и для L этот единственный звонок расслаивается на много, на каждую ночь. Кто прав, никто не прав, все правы, наплевать.

— Да-да, — говорит L. — Я слушаю.

X молча говорит и говорит, убеждённо и красноречиво. Он говорит: не потеряем ли мы этот рынок? Вот взялись за «Золотой шар-М» — модернизированный. Взяться-то взялись. А условий нет. Нужен новый участок для хранения. Сейчас собираем, и на улице лежат! Очень нужно бы нам ангар для хранения построить. А ещё — купить бы нам установку гидроабразивной резки материала, которая листовое железо для корпусов «Шара» резала бы смесью песка с водой. Она — экологически чистая, при обработке металла не выделяется вредных веществ. Её можно рядом с колыбелькой ребёнка ставить. Ну, и дальше целая цепочка уже мечтается… Тут нужен и сварочный участок, на котором висят, как караваны верблюдов, караваны «Золотых шаров»… В общем, много чего надо, чтобы не отстать от Канады и Чехии.

— Надеемся в государственную программу попасть, Иван Борисович, — сообщает L. — Тогда будет и гидроабразивная…

Текут минуты, течёт потоком блестящая речь в гробовой тишине. Темнота на улицах меняет позу.

Золотая темнота под фонарями. Немота бесснежной зимы. Серый асфальт. Прижав к уху трубку, L сидит и не дремлет. Это одна из обязанностей директора. Последняя обязанность дня и первая обязанность ночи.

— Алло, алло, — говорит L. — Я здесь.

Но у ночи будет ещё и другая обязанность, увидеть сон. В белом, подпоясанного, директора N, который будет объяснять, что делать с заводом; или, в солнечных чертогах, Президента России, которому L будет горячо доказывать, что следует выпустить на свободу Ходорковского. Все сны у L горячие, так что, просыпаясь, он не сразу собирает себя по постели, он переворачивается, встаёт и начинает жить через пять минут после пробуждения.