Зимний скорый. Хроника советской эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Захар Оскотский cтр.№ 102

— Завтра — сражение, которое решит судьбу кампании и всей войны. Французы рыли траншеи, но мало и небрежно. Тюренн не думает обороняться, он постарается атаковать. Очень хорошо! Главное — выдержать первый удар, а там дело пойдет. Пусть всем солдатам объявят: если кто-то из них дрогнет под огнем или в рукопашной схватке и побежит, его застрелит на месте ближайший офицер. А в тылу наших позиций, на холме, поставлены две шестифунтовые батареи. И если какой-нибудь отряд вздумает побежать целиком, по нему откроют огонь картечью…

А потом он долго стоял у своего шатра. Веяло прохладой. Солнце садилось. Огненный закат и темная синева небосвода обещали назавтра погожий день для битвы.

Тянуло горьковатым дымом костров. Слышалось пение солдат. Еще вчера проклинавшие изнурительные переходы, солдаты теперь, конечно, сожалели о них. На переходах они не видели противника и по ним никто не стрелял. Солдаты волновались: утром им предстояло идти в огонь и умирать. Они подбадривали себя песнями. Наверняка, пили. Перед боем, несмотря на любые запреты, они всегда исхитрялись достать вино. Кажется, они достали бы его и посреди пустыни. Как они все дрожали за свои никчемные жизни!

А ведь он тоже испытывал страх. Но страх совсем иного рода. Это была высокая боязнь Творца, который взялся переустроить мироздание и в нерешительности медлит самые последние мгновения, прежде чем сказать: «Да будет свет!» Ибо не уверен, возникнет ли по его слову и его усилию именно та Вселенная, которой он желает? А если возникнет, обрадует ли она его так наяву, как радовала в мечтах?

Только бы удалось заснуть и проспать хоть несколько часов, чтоб завтра управлять боем с ясной головой…

На австрийских позициях вдруг вспыхнуло белое облачко, и над полем раскатился мощный, глухой удар тяжелого орудия, рассеченный звенящим визгом удаляющегося ядра. Шальной, одиночный выстрел с пьяных глаз. Какой-то подвыпивший канонир, заметив в сумерках смутное движение во вражеском лагере, кое-как подправил наводку и ткнул в запальное гнездо дымящимся фитилем.

И вновь над огромным полем опустилась тишина. Стихли даже солдатские песни. Закат, угасая, померк. Темнело. Только бы удалось заснуть…

Его растолкали посреди ночи. Так резко, как никогда еще не смели будить. Он мгновенно вырвался из своего неглубокого забытья. Сел на походной койке, осматриваясь. В пляшущем свете факелов, которые держали двое унтер-офицеров, он увидел перед собой адъютанта, начальника штаба и начальника артиллерии. Полог шатра был поднят. Там горели звезды в ночном небе. Их заслоняли чьи-то тени, доносились возбужденные голоса. Что случилось?! Неужто французы решились на ночную атаку?! Стрельбы не было слышно.

Заговорил начальник штаба. То, что он произносил, звучало невероятно. Если бесцеремонные прикосновения взорвали только сон старика, то падавшие слова взрывали уже реальность:

— С французской стороны перебежали два солдата и сержант. Все трое — эльзасцы. Они утверждают, что Тюренн убит… Вы меня слышите, Ваша светлость? ТЮРЕНН УБИТ!! Тем самым, единственным пушечным выстрелом. Он объезжал со своими генералами передовые линии, и ядро попало ему прямо в грудь. Ха-ха! Можно себе представить это зрелище: двадцатифунтовым ядром — прямо в грудь! Его разнесло в клочья, в кровавые брызги. Даже моргнуть не успел, голова так и осталась с открытыми глазами. Ха-ха!..

Перебежчики просят, чтоб их не считали пленными, а приняли на службу. Они из Эльзаса, крестьяне, завербовались, чтобы помочь семьям. А после смерти Тюренна — это всем понятно — Франция будет разбита, и Эльзас перейдет к Империи… Какие последуют приказы? Оборона, конечно, отменяется? Приготовиться с рассветом атаковать, пока французы, чего доброго, не побежали без боя?

…В темной пустоте, откуда старик стал возвращаться к действительности, искоркой загорелась первая мысль: «КАК ЕМУ ПОВЕЗЛО…»

Ему всегда везло, проклятому французскому счастливчику, но такое везение — это уж слишком. Да он же всех обманул, обманул! Играл всю жизнь, и теперь как будто разыграл перед современниками и перед Историей свою героическую гибель. А сам вовсе не умер. Да разве это настоящая смерть — исчезнуть мгновенно, ничего не ожидая, не успев ощутить ни страха, ни боли!..

Непонятные голоса звучали рядом. Всё громче, всё требовательней. Старик поднял голову. Какие-то люди стояли перед ним. В пляске теней от пламени факелов казалось, что они кривляются и подмигивают ему.

Он почувствовал холод, и это окончательно вернуло его в реальность. Он словно со стороны увидел себя, сидящего в ночном белье. Вспомнил, кто эти люди, и чего от него хотят. Выговорил, — кажется, не очень твердо, но его поняли, — что должен остаться один и всё обдумать. Взмахнул рукой — прочь! — и жест удался ему лучше, чем слова.

Денщик зажег свечи на столике, помог ему одеться. Потом он прогнал и денщика…

Так что они сказали? Что Тюренн — умер? Но это невозможно! Умирать могут солдаты (за полвека он видел десятки тысяч их трупов). Умирать могут даже императоры (он пережил двоих). Но чтобы умер Тюренн… Нет, это так же невозможно, как умереть ему самому.

Сквозь полотняные стенки шатра доносился такой топот со звяканьем оружия, словно там не ходили, а неистово перебегали с места на место. Конечно, весь лагерь уже проснулся. Все обсуждают громовое известие и с нетерпением ждут утра. Ждут его приказов. Скоро рассвет. Он должен что-то решить…

И тут он понял, что Тюренн действительно умер. Одно нетвердое движение руки пьяного солдата-канонира, взрыв нескольких фунтов пороха, удар слепого чугунного шара — и величайший за последнюю тысячу лет полководец, баловень фортуны, потрясатель мировых судеб в неуловимое мгновенье сделался привлекательной только для мух кашей из кровавого мяса и обломков костей. А вскоре обратится в такую же мерзкую черную гниль, что и трупы коней, павших на походе и сброшенных солдатами с дороги на обочину.

Тюренн действительно умер. А всего через несколько лет — действительно — умрет и он сам, фельдмаршал Монтекукколи, имперский князь, спаситель Европы от мусульманского нашествия. Пусть не от ядра, не от пули, от сердечного или мозгового удара — неважно. Какое имеет значение, поврежденным или нет обратится его тело в гниющее месиво.

Так в чем тогда разница между ним и убитым французом? Она только в этих, не прожитых Тюренном и выпавших ему самому считанных годах. Несколько ближайших лет он, оставшийся единственным великаном в крохотном мироздании, будет всемогущим.

Император даст ему всё, что он потребует. Когда-то в молодости незабвенный Фердинанд Третий боялся его, ровесника. Но кто из правителей боится стариков? (Не опыт, не мудрость, а именно это и есть главное преимущество старости!) Молодой Леопольд предоставит в его распоряжение все войска и финансы Империи и будет спокойно забавляться своими телескопами, микроскопами, магнитами, пока он разрушает прежний мировой порядок и создает новый, под скипетром австрийских Габсбургов.

Тюренна больше нет. Он, Монтекукколи, свободен и всесилен. И завтра, — нет, уже сегодня утром, — он сметет противостоящую ему французскую армию. Затем переправится через Рейн и вторгнется в Эльзас. Там его, конечно, попытается остановить Конде. Он разобьет Конде и разместится в Эльзасе на зимние квартиры. А следующей весной добьет уже всё, что только сумеет «Король-Солнце» против него выставить.