Алые губки - мягкий дурман - читать онлайн книгу. Автор: Марина Серова cтр.№ 13

Я расхохоталась от нелепости этого заявления, но приняла игру Цыпкина. Мне никак нельзя было уйти отсюда, не получив никакой информации о Вахрушевых, ну а если для ее получения надо дать возможность этому самодовольному нахалу потешить себя, что ж…

— Нет, не отгадал, — я перешла даже на «ты» в надежде, что наш разговор станет более доверительным. — Возьми вторую попытку.

— Неужели моя скромная персона вас совершенно не интересует? — наигранно проговорил директор «Экватора-плюс». — Нет? Значит, вас интересует мое рекламное агентство. Это тоже неплохо. Вы — журналистка и мечтаете написать статью о рекламном бизнесе?

— Увы, — ответила я и развела руками. — У тебя осталась последняя, третья попытка.

— Моя задача усложняется. А у меня еще столько версий! Какая же из них правильная? — спросил сам себя Цыпкин и сделал задумчивое лицо. — Американская шпионка — это слишком банально. Сотрудница конкурирующей рекламной фирмы? Нет! «Экватор-плюс» на голову выше своих коллег, а потому вне конкуренции. Остается только одно — ты, Танюша, на самом деле частная сыщица. Тем более у тебя такое громкое имя — Иванова Татьяна Александровна! Мне стоило раньше догадаться…

— Давай ближе к делу, — прервала я театральные разглагольствования Цыпкина. — Ты и так отнял у меня слишком много времени. Я действительно частный детектив, но если ты хочешь говорить с настоящими сотрудниками правоохранительных органов, то я могу пригласить их сюда. Но тогда уж тебе точно придется подписывать протокол. Ну что, я звоню?

Я достала свой сотовый телефон и… обнаружила, что у него разрядилась батарейка. Теперь мне стало понятно, почему он так долго молчал. А ведь я на самом деле хотела позвонить Кире и попросить, чтобы тот подъехал с оперативной группой. Цыпкина, этого жалкого паяца, стоило проучить!

— Танюша, а я могу узнать, в чем вы обвиняете моих соседей? — после некоторой паузы спросил Станислав Власович.

Я бы рада была ответить на его вопрос, но еще сама не знала, в чем можно обвинить Вахрушевых.

— Интересненькое дельце! Теперь ты задаешь мне вопросы! Сорок минут назад хотел рассказать мне что-то про «Нинель» и вдруг передумал. Выходит, ты сам в чем-то нехорошем замешан, а потому я считаю наш разговор законченным. Я узнала то, что хотела узнать!

Я резко встала и направилась к выходу. Я ждала, что он меня остановит, и… так оно и случилось. Я не могла видеть, как Цыпкин соскочил со стола и рванул вдогонку за мной. Вероятно, это было похоже на прыжок дикого зверя. Во всяком случае он оказался у двери своего кабинета раньше, чем я.

— О, прошу вас! Не спешите покидать меня с камнем за пазухой и с жуткими подозрениями в мой адрес, — с театральным пафосом в голосе заявил Станислав Власович, преградив мне дорогу.

— Тебе следовало бы пойти в актеры. В комики! — заявила я. — Знаешь, вообще-то я могу еще ненадолго задержаться и выслушать тебя, но, если ты снова будешь морочить мне голову, я приду к выводу, что ты с ними, — я махнула рукой в сторону окна, — заодно.

Цыпкин вышел в приемную, сказал свой секретарше, что она может идти домой, и снова вернулся в кабинет. Я смотрела в окно и думала, что неплохо бы было проникнуть через него на фабрику «Нинель». Прыжок со второго этажа меня нисколько не смущал, стоило лишь дождаться темного времени суток.

— Да, все дело в окне, — сказал Цыпкин, угадывая мои мысли. — Через него без проблем можно проникнуть на территорию мебельной фабрики или, наоборот, оттуда попасть в город, минуя проходную. Здание старое, и на стене есть удобные кирпичные выступы. Но я пока так и не понял, что больше беспокоит Вахрушевых — возможность попасть к ним или выбраться оттуда, прихватив что-нибудь с собой. Когда я взял в аренду это помещение, на окне была решетка. Из-за нее у меня постоянно создавалось ощущение, что я в своем кабинете — как в тюрьме. И я избавился от железных прутьев. Тогда ко мне — сразу! — пришел директор фабрики Николай Константинович Вахрушев и поинтересовался, почему исчезли решетки. Я ему объяснил, что я — творческий человек и не могу творить, когда перед моими глазами «небо в клеточку». Он попытался на меня накричать, но я быстро поставил его на место. На следующий день ко мне пожаловала его супруга Нина Федоровна. И все с тем же вопросом. Это общение было гораздо более приятным и продуктивным — мы пришли к компромиссу. Нинель сказала, что ее перестанет беспокоить отсутствие решетки на моем окне, если она будет уверена, что замки на дверях в приемную и в мой кабинет надежные. Она также просила усилить пропускной режим, но от этого я категорически отказался. Если я отпугну хоть одного своего клиента, то он раскритикует меня еще как минимум десятерым. Как вы считаете, я прав?

— Несомненно, — ответила я. — И Нинель это поняла?

— Думаю, что да. Она очень неглупая женщина. У меня создалось впечатление, что именно она всем на фабрике и заправляет. Она все держит в своих руках, даже грузчиков и охрану.

— Что же получается, Вахрушев, хоть и директор, но абсолютный ноль? Так?

— Я бы так не сказал. Возможно, он полностью курирует какой-нибудь один вопрос, — задумчиво произнес Цыпкин, переставший, к моему удивлению, паясничать. — Но, по-моему, он бездарный руководитель, и Нина Федоровна взяла его ношу на свои хрупкие плечи.

«Не такие уж они у нее хрупкие, — подумала я, вспомнив фигуру бизнес-леди. — Похоже, Нинель смогла произвести впечатление на Цыпкина! Держу пари он считает ее сексапильной».

— Расскажите поподробней о вашем сотрудничестве. Ведь ваше агентство занималось рекламой фирмы «Нинель», так? — вернулась я к тому вопросу, с которого начала разговор с главой «Экватора-плюс».

— Это был разовый заказ, рекламная кампания перед презентацией и оформление выставки. Ничего особенного я рассказать не могу. Танюша, мне кажется, что кроме мягкой мебели там, — Цыпкин кивнул в сторону окна, — производят что-то еще. Во всяком случае, иногда за погрузкой следят лично Вахрушевы: или она, или он. Я даже выявил определенную периодичность таких особо важных загрузок, и, если я не ошибаюсь, послезавтра после девяти вечера именно такая и будет.

С тех пор как я взялась за это дело, я впервые почувствовала облегчение. Интуиция подсказывала мне: только что полученная информация весьма ценна для моего расследования. Если посторонний, совершенно не заинтересованный в этом деле человек заподозрил нечто странное и с оттенком криминала, значит, так оно и есть. Но я сдержала свои эмоции и даже, напротив, усомнилась в значимости услышанного из уст Цыпкина.

— Ты снова шутишь, — безразличным тоном сказала я. — Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее!

— Клянусь самым дорогим, что у меня есть на свете! — вновь патетически воскликнул Станислав Власович, оставляя мне возможность самой додумать, что является самым ценным для него. — В моих словах — чистейшая правда! Однажды я задержался в агентстве допоздна и случайно увидел в окно погрузку под личным контролем Вахрушева. Потом, скажем так, мне пришлось задерживаться на работе несколько дней подряд. В следующую среду было то же самое. Я об этом почти забыл, но однажды в среду мне пришлось вернуться в офис за документами. Я невольно взглянул в окно, там снова шла погрузка, но теперь — в присутствии Нины Федоровны. Признаюсь, я данным фактом заинтересовался и несколько раз специально задерживался по средам. И каждый раз именно в этот день недели вон около тех ворот грузилась машина. У них там сборочный цех. Однажды в среду Николай Константинович заметил меня в окне, а на следующий день ко мне пожаловала Нинель с предложением отдохнуть у них на даче. Я отказался, сославшись на занятость, но с тех пор перестал задерживаться на работе. Признаюсь, я испугался.