Изменники родины - читать онлайн книгу. Автор: Лиля Энден cтр.№ 67

— А кто такие, не слыхали?

— Какие-то деревенские… Написано, что партизаны… одна — женщина… ее узнали, говорят, она была где-то председателем сельсовета… А про других не знаю… А вешали их наши полицаи — Лисенков, Свинодер и еще кто-то…

— А в Чертовом Рву расстреляли на той неделе человек двадцать — так под снегом и лежат, — сказал Ваня Корбанков.

Маруся тоже хотела что-то сказать, но этот разговор был прерван приходом мастера-валенщика, притавщившего пару огромных серых валенок, ступни которых были не менее полуметра длиной.

— Здравствуйте! Переводчика у вас тут нет? Альхредыча? — спросил он.

— Переводчик сегодня не приходил…

— А что это вы такое принесли? — полюбопытствовала Маруся. — Валенки на слона?

— И то правда ваша, что на слона. — отозвался валенщик. — Такие мне немцы заказали и образчик дали. Вот он, за дверями…

И он принес из сеней вторую пару обуви такого же размера, сдлеанную из ржаной соломы.

Все окружили валенщика, с интересом разглядывая великанскую обувь и строя догадки, кому и для чего такая может понадобиться.

Все сомнения разрешились с приходом Владимира Альфредовича.

— Это не для слонов, а для часовых, — объяснил он. — Это новейшее изобретение, специально для России, называется «Штрошуе»… Туда полагается влезать вместе с сапогами, и считается, что тогда не будут мерзнуть ноги… Патрули уже ими пользуются.

Он повел с собой в комендатуру мастера вместе с его чудовищными валенками; в дверях он на минутку остановился.

— Кстати, Николай Сергеевич! Пусть он вашим служащим тоже сделает валенки — дайте ему список.

И он скрылся за дверью.

— Вот молодец, Владимир Альфредович, спасибо ему! — сказала Клавдия Ивановна. — А то наш Сергеич все стесняется… Другие не это берут…

Списки на валенки были составлены, а про повешенных на кладбище и растрелянных в Чертовом Рву разговор не возобновлялся.

* * *

А по дороге домой в этот самый день Лена услышала за собой быстрые шаги догонявшей ее Маруси.

— Поповна! Стой! Подожди меня!

Лена остановилась и подождала подругу.

— Моей маме вчера бабы рассказывали, что теперь расстреливают уже не в Чертовом Рву — там такой снег, что не пролезешь — а знаешь где? В саду!..

Лена слегка наморщила брови.

— В саду? А ведь верно!.. В той стороне по ночам слышны выстрелы…

— Ты слышала выстрелы? Значит, бабы не врут… Слушай, пойдем, посмотрим!

— Идем!.. Только пропустят ли нас?

— Кто? Немцы? Ничего, мы им зубы заговорим!

— Ну, нет! — усмехнулась Лена. — Жандармерии зубы заговорить трудновато!.. Это не отдыхающие окопники… Да и вообще, теперь уже не то время: «паненка, ди дойч шприхт» теперь для немцев не диковинка — все паненки научились «дойч шпрехен»…

Они свернули по направлению к городскому саду, тому самому, где перед войной играла музыка и танцевала молодежь.

Улицы, окружавшие сад, полностью выгорели еще во время первого фронта, и в этой части города теперь никто не жил.

Подруги прошли мимо двери с висячим замком, около которой стоял часовой, засунув ноги в соломенные слоновые сапоги; на прохожих он не обращал никакого внимания.

Сад был засыпан огромными сугробами, но от расчищенной улицы туда вела узенькая тропинка.

Девушки пошли по этой тропинке, пробираясь между высокими старыми деревьями с множеством грачиных гнезд.

Искать пришлось недолго: тропинка вела прямо в лощину посередине сада, а в этой лощине лежало около трех десятков трупов; некоторые были уже занесены снегом — вчерашние и позавчерашние, другие лежали открыто — сегодняшние…

Подруги вооружились лохматыми еловыми ветками и стали сметать снег с лиц мертвецов, желая узнать, нет ли среди них знакомых.

— Это пленный, он был у нас в больнице… я его помню… А это… Смотри!.. Фридман!..

Фридман был зубной врач местной амбулатории, старый толстый еврей.

— И откуда он взялся? Его при немцах никто не видел в городе…

Неподалеку Маруся обнаружила старую Рахиль Златкину, ту самую, которой она выписала при рыжем коменданте контрабандный паспорт…

Остальные мертвецы были незакомы.

— Нет, вот еще знакомый! — Лена смахнула снег с лица еще одного покойника.

— Гулиджан! — воскликнула Маруся, узнав часового мастера, рассказчика веселых анекдотов.

Подруги выбрались из сугробов и пошли обратно. Их никто не задержал; даже у запертой двери не оказалось часового: на посту сиротливо и важно стояли одни толстые «штрошуе»…

— А у нас с мамой под печкой жиденята сидят, — вдруг тихим голосом проговорила Маруся.

— Какие жиденята?

— Симкины, соседи наши… саму Симчиху приходили арестовывать, когда она на снегу была… Ну, она пошла в деревню пристанища искать, а киндеры у нас… Ну, до свидания, Аленушка!..

Они разошлись: Лена свернула налево, Маруся пошла прямо.

Под старыми деревьями сада кричали вороны.

Маруся шла домой медленно, посередине дороги, расчищенной до самой земли, и тихо мурлыкала себе под нос привязчивую песенку:

«Гулиджан, Гулиджан,

Ходь на моя лавка!..

Ты тогуешь баклажан,

Разным сортом травка…»

* * *

Прошло еще немного времени.

Рано утром, чуть свет, на квартиру бургомистра в слезах прибежала жена Егоренкова.

— Сергеич!.. Помогите!.. Федю моего забрали!.. Так его били… Господи!.. Сергеич, спаси ты его…

— За что его арестовали? — быстро спросил Венецкий.

— Донесла сволочь какая-то, что в нашу чайную партизаны ходют… А у нас, вы сами знаете, сколько народу за день переворачивается… Почем мы знаем, кто партизан, кто не партизан?… Сергеич, поговори ты с немцами! Скажи, что Федя не виноват!.. Он же вам всегда помогал, если что надо было… Михайловна, голубушка! — повернулась она к Лене. — Поговори ты с немцами, ты по-ихнему знаешь, они тебя послушают…

Венецкий немного успокоил Егоренчиху, обещав похлопотать за ее мужа, и немедленно отправился искать Владимира Альфредовича, но тот оказался в отъезде и появился только к вечеру.

— Не либеральничайте, мой милый! — сказал переводчик, когда бургомистр изложил ему все обстоятельства дела. — Не советую вам соваться в эту историю: у этого трактирщика нашли оружие и советскую литературу…

— Какую советскую литературу? — воскликнул Венецкий. — Вот тоже советская литература!..

Он раскрыл шкаф, вытащил оттуда и бросил на стол «Тихий Дон», «Цусиму» и еще несколько советских книг и журналов. У сотрудников теперь было слишком много свободного времени, и в конторе образовалась полная библиотека книг, которые все читали по очереди.