Изменники родины - читать онлайн книгу. Автор: Лиля Энден cтр.№ 46

На этом клиросе появились у нее первые подруги — Катя и Наташа; с этими взрослыми девушками у нее было гораздо больше общего, чем с ровесницами.

С ними она не была молчаливой и замкнутой, напротив, много говорила, вознаграждая себя за домашнее молчальничество.

Дома об этом не подозревали: она никогда не молилась и не крестилась в присутствии родных, и даже нарочно, из противоречия ханжеской религиозности бабушки, к великому негодованию последней постоянно занималась по праздникам рукоделием.

Однажды к хозяйственной Надежде Фроловне пришла одна маленькая старушка — покупать гусиные яйца.

Старушка эта жила недалеко от кладбища, ходила в кладбищенскую церковь и знала Лену в лицо.

— Деточка! Вот ты где живешь? — воскликнула она, увидев маленькую певчую. — И ты так далеко ходишь?

— Это внучка моя! — сказала Надежда Фроловна, еще не зная, в чем дело.

— Так-так, внученька ваша!.. А я-то все думала: чья это девочка, так молится, так поет хорошо, голосок такой хороший… Мы все, старушки, на нее глядим и радуемся!.. Время теперь такое, знаете, молодежь-то все безбожники, комсомольцы, а она на клиросе поет, ни одной службы не пропускает…

Бабушка молчала, пораженная этой новостью, внучка тоже, но простодушная гостья ничего не приметила и продолжала:

— Только что же ты все к нам, в кладбищенскую ходишь? Тебе в Никольскую было бы ближе ходить…

Лена ответила, что в Никольской певчие платные, поют по нотам, и ей петь не разрешат.

— Так-так!.. Правильно… А я вот не люблю нотного пенья… Лучше по-простому, как у нас… Далеко же тебе ходить!.. Ну, ничего, деточка, Господь с тобой, помолись за меня!..

У бабушки хватило выдержки не высказать перед гостьей ни удивления, ни гнева при этом неожиданном открытии, но когда посетительница ушла, унося с собой полтора десятка гусиных яиц и осыпая благословениями Лену, — тут-то Надежда Фроловна и разбушевалась.

— А ну, иди сюда! — разнесся по дому и по двору ее мощный голос, и в нем слышны были раскаты приближающегося шторма. — Иди сюда, негодница! Ты это что еще затеяла?… На кладбище, на клиросе, значит, поешь? Певчая?

Лена молча утвердительно кивнула головой.

— Ах, ты, дрянь!..То-то ее все дома нет!.. Воскресенье — уходит, вечером — уходит!.. А у кого ты спрашивалась?… Кто тебе разрешил?… Мы думаем — она в школе, а она на клиросе!.. Певчая тоже нашлась! Без нее на клиросе не обойдутся!.. Уроки смотреть надо, а не клирос!..Это нам, старухам, надо грехи замаливать, а тебе нечего делать в церкви!..

На пороге показался Андрей Петрович; бабушка кинулась к нему жаловаться на внучку.

— Этого еще не хватало! — сказал отчим. — Я же в партию подал заявление… Если узнают, что эта паршивка петь в церкви вздумала, мне партии не видать как своих ушей… Чтоб больше туда ни ногой! — обратился он к падчерице. — Если еще раз пойдешь на кладбище — отдеру ремнем!..

— Слышишь, что отец говорит?! — воскликнула бабушка. — Ему теперь из-за тебя по службе неприятности будут!..

Молчаливая девочка, от которой невозможно было добиться слова, вдруг заговорила.

— Во-первых, он мне не отец! — сказала она, и голос ее звучал совсем не по-детски. — А, во-вторых, ходить на клирос я все равно буду!

— Ах, вот как?!.. Ну, подожди же, гадюка!..

Ненависть и отвращение отчима к противной девчонке после долгой сдержанности, наконец, прорвались.

Пошел в ход ремень.

Матери дома не было, а бабушка только подзуживала зятя.

— Всыпь ей, Андрюша, всыпь хорошенько, чтоб не дерзила!.. Чтоб не шлялась, где не надо!.. Богомолка нашлась — на клирос ходит, а сама по праздникам шьет!.. Задай ей хорошенько!.. А то скажите, пожалуйста: «он мне не отец!»… Будешь теперь знать — отец или не отец!..

Лена стиснула зубы и рассвирепевшему отчиму не удалось вырвать у нее ни одного крика.

— Хоть бы прощения попросила, поганка! — негодовала бабушка. — А то молчит как бревно! Задай ей покрепче, чтоб завизжала!..

Может быть, отчим избил бы Лену до смерти, если бы не вернулась мать и не вервала бы у него избитую девочку, почти потерявшую сознанье.

Лена проболела две недели; к ней пришлось вызвать врача; вся эта история стала известной в школе; приходила учительница Мария Федоровна и пригрозила Андрею Петровичу судом.

Судить Андрея Петровича — не судили, но со вступлением в партию ему пришлось подождать, так как на его работе тоже стало известно, что он чуть не до смерти избил свою падчерицу.

Когда Лена, поправившись, появилась в классе, Марья Федоровна попробовала ее «перевоспитать» путем увещеваний, но вскоре убедилась в бесплодности своих усилий.

Лена продолжала ходить на клирос; теперь она уже не только пела, она научилась читать по церковному и читала с увлеченьем, со страстью, вкладывая в псалмы и каноны всю силу своей веры, всю боль глубоко оскорбленной детской души.

Дома на нее махнули рукой; она теперь даже ночевать под праздники часто оставалась у своей взрослой подруги Наташи.

А когда окончательно затихла буря, вызванная побоями отчима — над ее головой грянул новый гром: закрыли кладбищенскую церковь.

* * *

Была весна. Последний день школьных занятий. Лену перевели в шестой класс.

В этот день она шла домой из школы медленнее обычного. Завтра начинались каникулы, в школу идти было не надо. Она этому не радовалась: дома ей было тяжелей, чем в школе.

Лена открыла калитку и увидела на крыльце бабушку и еще какого-то незнакомого человека, высокого, слегка сгорбленного, плохо одетого; человек этот стоял к ней спиной, лица его не было видно.

До ее слуха донесся голос бабушки:

— Ну, чего ты приехал? Человеку жизнь разбивать? У Нины теперь семья, ребенок, муж… Чего ты-то будешь здесь путаться?… И девчонку незачем тревожить, она тебя давно забыла… Уходи, пока она не пришла!..Ах, да вот она!..

Незнакомец обернулся, и на Лену взглянули большие серые глаза, очень знакомые: такие глаза всегда на нее смотрели, когда ей случалось увидеть в зеркале свое собственное лицо…

— Отец!..

Тут случилось непредвиденное.

Лена, никогда не плакавшая при людях, ни разу не вскрикнувшая под побоями отчима — вдруг страшно разрыдалась…

— Деточка моя хорошая!.. Не плачь, не надо! — пробовал Михаил Степанович утешать бившуюся в рыданиях дочь; он совсем растерялся и от этих неожиданных слез, и от нелюбезного приема тещи.

А Надежда Фроловна продолжала его попрекать:

— Ну, вот видишь, расстроил девку!.. Она у нас нервная, ей вредно волноваться, а ты… Уезжай ты, бога ради, не смущай людей!.. Ведь послали тебе развод, чего тебе еще надо?!..