Незамужняя жена - читать онлайн книгу. Автор: Нина Соломон cтр.№ 40

Трудно сказать, сколько времени провела она за этим совершенно бездумным занятием. Куски пряжи чередовались непредсказуемо и самым приятным образом, меняя тон и толщину, мелькая фуксиновыми пятнами. Ритмично повторяющийся рисунок завораживал, гипнотизировал. Гадая, не является ли вязание своего рода наркотиком, Грейс оценивала преимущества круглосуточно торгующего магазина пряжи и привязывала кончик одного мотка к другому.

Повязав еще немного, Грейс стала уставать от повторяющегося узора и решила варьировать рисунок, добавляя петлю то тут, то там, дважды просовывая крючок сквозь одну петлю или пропуская ее, что создавало узор, напоминавший небесные созвездия. Ей не хотелось следовать заданному рисунку, однако, когда она чересчур увлеклась своими фантазиями, ей пришлось распустить несколько рядов.

Не успела она опомниться, как пакет с пряжей опустел. И, только довязав последнюю петлю, она поняла, что уже далеко за полночь и что ей действительно удалось что-то связать, — что именно, она и сама не знала: нечто вроде непрерывного, разноцветного, разноликого по текстуре потока, растянувшегося во всю длину гостиной.

Кейн не позвонил ни назавтра, ни на следующий день. Поначалу это было незаметно. Его звонки вовсе не отличались регулярностью — от одного или двух в день до одного в неделю, а то и реже. Дело было не в том, что он не звонит, дело было в том, как он не звонит, и тут Грейс чувствовала разницу.

Она оставила ему уже два сообщения. Первое содержало извинения, что Лэз не смог участвовать в обычной вечерней игре в хоккей — причиной было собрание акционеров, которым повязала его мать; второе являлось попыткой как-то поправить произошедшее в ресторане. Оба звонка остались без ответа.

На столе в вестибюле материализовалась еще одна кипа корреспонденции. Эта лавина почты, затопившая ее жизнь, наводила Грейс на мысль о бесконечной необходимости чистить лужайку перед домом: счета напоминали упрямый тополиный пух, а рекламные проспекты — листопад. Ей бы хотелось, чтобы хлопоты со счетами были такими же простыми, как переход на более мощную газонокосилку или более эффективный гербицид.

Среди счетов она обнаружила письмо из «Идеальной пары». В обычном состоянии она разорвала бы его пополам, но после встречи со странным мистером Дубровски ее любопытство было задето.

Распечатав конверт, Грейс увидела, что ошиблась. Это было письмо от компании по производству губной помады; в нем сообщалось, что необходимо выплатить дополнительно пять долларов девяносто пять центов за тюбик, а также по возможности прислать еще один образец помады, который будет отправлен в лабораторию в Миннесоте для дальнейших анализов.

Грейс была разочарована. Почти не сомневаясь, что у нее не осталось больше ни тюбика помады, она на всякий случай пошла в ванную и порылась в своей виниловой косметичке — не завалялось ли что-нибудь там. Грейс хранила косметичку на подоконнике над сломанной батареей, потому что мать однажды сказала ей, что срок годности косметики сокращается, если она подвергается воздействию жары или влажности, и посоветовала держать запасную помаду в морозильнике. Если бы Грейс следовала всем советам своих родителей по правильному хранению, то морозильник у нее был бы битком набит фотопленкой, батарейками, чулками и косметикой, а возможно, даже и лампочками.

Косметичка была переполнена увлажнителями, тенями для глаз, образцами духов, помады и румян, блестящей пудрой, бесцветным губным блеском для губ, металлическими карандашами с тушью и множеством бросающих вызов времени лосьонов, которые подарила ей мать и которыми Грейс никогда не пользовалась. Франсин снабжала ее остатками обедов и ужинов, мать — косметической продукцией. Грейс испытывала укол совести, стоило ей лишь подумать о том, чтобы швырнуть косметичку в мусор — как и при мысли о том, чтобы сделать нечто подобное с фрикадельками Франсин.

Она уже собиралась прекратить дальнейшие поиски, когда заметила оранжевый флакон с гидратным спреем для тела под названием «Счастье». На обратной стороне флакона Грейс прочла: «Опрыскайтесь и будьте счастливы».

Не устояв перед таким соблазном, она сняла крышку и опрыскала шею и предплечья. «Вреда от него не будет», — сказала в свое время мать. Цитрусовый запах был довольно приятным, но никаких других эффектов Грейс не заметила. Если бы только это было так просто, подумала она, бросая спрей обратно в прозрачную косметичку, и пошла одеваться.

Она выбрала кремовый кашемировый свитер с высоким воротником и новую фиолетовую юбку из замши — наиболее, по ее мнению, подходящий ансамбль для того, чтобы навестить бабушку в доме для престарелых.

Грейс не относилась к числу опытных покупателей и чаще всего перекладывала принятие «портновских» решений на других. Элиот, продавец у «Барни», звонил ей всякий раз, когда к ним поступало что-нибудь, что, с их точки зрения, ей шло, как, например, совершенно необходимые черные брюки, гофрированная розовая блуза без воротника и рукавов или расшитый бисером шелковый саронг, который Грейс позднее увидела предлагаемым за десятую долю названной ими цены, когда вместе с матерью совершала набег на распродажу у «Вудбери». Вчера Элиот оставил сообщение о том, что отложил для Грейс замшевую юбку, но, когда она пришла примерить ее, он со всей учтивостью (неспособной, впрочем, замаскировать его вздернутую бровь) констатировал, что они немного напутали с размером. Приличия удержали его от предположения, что они напутали еще кое с чем. «Она растянется», — заверил он Грейс.

Грейс припомнила многочисленные субботние вылазки в магазины, совершавшейся ими с матерью на протяжении долгих лет, после которых обе часто возвращались домой с одинаковыми нарядами: это могли быть шелковые блузки с кружевными вставками и рукавами «колокольчиком» или мини-платья с ярким цветочным узором и «знаками мира» на белых поясах. Умение делать покупки составляло сильную сторону ее матери, равно как и служило родом терапии — панацеей от всех хворей и недугов. Они часами перерывали вешалки, а потом, нагруженные пакетами, устремлялись в ближайшую закусочную, чтобы, как выражалась Полетт, немного взбодриться; перекусон состоял из половины мускусной дыни, бургера и большой бутылки колы. Однако, к концу дня Грейс страшно уставала. В то время как для матери одежда была средством добиться желанного имиджа для себя и дочери, дочь смотрела на очередную покупку как на еще один нелепый наряд.

Когда Грейс было пятнадцать, она порвала со своим первым парнем. Мать, не тратя время на расспросы о подробностях разрыва, заявилась в спальню Грейс с коробкой конфет «Причуда» и бумажными носовыми платками — так, словно всю жизнь готовилась к этому знаменательному моменту, связующему звену в отношениях матери и дочери. Грейс впала в какое-то оцепенение и даже не могла плакать.

— Я слышала, ты порвала с этим душкой Джейми. Что случилось? — спросила мать.

Грейс подобрала под себя ноги и попыталась найти нужные слова.

— Я перестала чувствовать себя собой, — спокойно ответила она.