Новоорлеанский блюз - читать онлайн книгу. Автор: Патрик Нит cтр.№ 125

Соня жаждал мести. Но, несмотря на всю неистовость этой страсти, постоянно дремавшей в нем и поначалу незаметной, как идущий понизу лесной пожар, не собирался спешить, а поэтому ему потребовалось почти полтора года на то, чтобы обдумать свой план и претворить его в жизнь. Об «убийстве» — хотя Соня никогда не считал это убийством — сообщали все газеты Монмартра и даже Нового Орлеана, а поэтому известно, когда (в январе 1926 года) и где (в одной из аллей в Синклере) оно произошло. Однако ни одна из газет не сообщала никаких подробностей, ибо издатели тогда держались в рамках приличий. И, наверное, правильно делали. Мы знаем о Соне немного; но известно, что орудием преступления послужила бритва, а он, как мы помним, обучился в школе «Два М» некоторым жестким приемам у Джонса по прозвищу Собачий Клык, а поэтому можно предположить, что смерть Джонни Фредерика не была легкой (если вообще смерть может быть легкой).

Крошка Анни, видевшая своего брата, что называется, насквозь и читавшая его мысли лучше, чем книгу (будь она обучена чтению), моментально сообразила, чьих это рук дело, и велела Соне немедля делать ноги из города.

— Я сейчас не обсуждаю, правильно или неправильно ты поступил, — твердо сказала она. — Я хочу только сказать, что тебя ищут, и это так же верно, как то, что сахар сладкий, а поэтому тебе надо как можно быстрее линять из города, пока тебя не взяли за твою черную задницу и не вздернули.

Соня ощерился щербатой улыбкой, которая, вне всякого сомнения, взбесила его сестру.

— А что, собственно, такое? — спросил он. — Никто никогда прежде меня не искал.

Однако на следующее утро он исчез, а полиция так и не нашла убийцу. Разумеется, это не помешало белым бездельникам Монмартра самим втихаря вершить правосудие. Они вздернули нескольких негров, работавших на семейство Фредериков не менее двадцати лет, и не понесли за это никакого наказания. Вы, разумеется, можете погоревать об этих неграх, но только в том случае, если ваше сердце способно перенести боль еще и от этой нерассказанной истории о простых людях, никогда не ступавших по богатым коврам и которым выпало на долю немало страданий.

Оказавшись в Нью-Йорке, Соня прямиком направился в Гарлем, где, как он слыхал, чернокожий может сделать себе имя. Конечно, прибывший туда искатель приключений не имел за душой ничего, кроме провинциального высокомерия, хорошо подвешенного языка и ловких рук, отлично владеющих ножом. В тогдашнем Гарлеме такие сокровища ценились не дороже никеля. Но надо сказать, что спрос на это там был всегда.

Прежде всего, Соня нашел комнату на Конвент-авеню и, словно негр из джунглей, уверенный в том, что все друг друга знают, принялся наводить справки о девушке со светло-желтой кожей по имени Сильвия. Скоро он сообразил, что раз он вознамерился пробыть здесь какое-то время, то должен найти на свою черную задницу хоть какую-либо работу. Если вы внимательно читали эту книгу, то помните, что работой в представлении Сони было то, чем занимаются только «негритосы, евреи и дураки». А поэтому он начал с того, что стал постоянно околачиваться на уличных перекрестках, в барах и подозрительных компаниях, пока не постиг всех правил игры в этом большом городе.

Доподлинно известно, что в эти первые шесть месяцев Соня влип в несколько серьезных историй, которые по ранее принятой системе классифицировались как неприятности между черными, неприятности между черными и белыми и осложнения с законом. Подробности нам неизвестны, но можно предположить, что Соня все еще продолжал жить в своем прошлом, как семечко в земле. Ведь убийство Лика оказало на Соню определенное «психологическое воздействие», а последующая расправа с Джонни Фредериком обнажила такие особенности его характера, о которых и родной матери лучше бы не знать. Но это тем не менее всего лишь наши предположения, и поэтому не будем придумывать несуществующие подробности. Порешим на том, что Соня нарвался на неприятности, а на какие конкретно, это не так уж и важно.

Стоит заметить, что любая неприятность в Гарлеме привлекает к себе внимание, так же как куча свежего навоза привлекает мух, а поэтому вскоре Соня приобрел столь незавидную репутацию, что многие стали ему завидовать (потому что Нью-Йорк — это такое место, где все наоборот). Он не ввязывался ни в какие темные дела, но даже дураки предпочитали держаться от него подальше, опасаясь его острого языка и его острого лезвия, и очень скоро на него положил свой недобрый глаз один из боссов преступного мира.

В двадцатых годах один крутой и скорый на руку итальянец по кличке Джонни Букмекер управлял разнообразным бизнесом на территории от Холмов [136] до Трибеки [137] . Основой его бизнеса, как следует из его клички, являлись букмекерские операции, но он так глубоко запустил лапы в жирный пирог, что даже католическая церковь, как говорили, обращалась к нему за помощью (представьте, как это конфузило Господа). Гарлем испокон века считался обжитой, то есть уже поделенной, областью, но так было до тех пор, пока некоторые сметливые негры не пожелали завести там свои собственные дела. Список желающих возглавлял некий ужасающий тип по имени Джей Ловчила. Его называли так, потому что он говорил с явным ямайским акцентом [138] и потому что он и был самым настоящим ловчилой. После своей смерти он остался в памяти тех, кто его знал, как Джей. Но, как утверждают, помнили о нем недолго.

Именно Джей Ловчила провернул несколько жульнических букмекерских операций, о которых по Гарлему тут же поползли слухи, потому что даже самый тупой негритос знал, что потеря денег в мошеннических делах с неграми самый верный путь к разорению. И похоже, именно в это время Джей Ловчила положил глаз на неотесанного и лишенного всяческих предрассудков негра по имени Соня.

В тот момент, когда Джей Ловчила решил, что этому чумазому пора нанести визит, Соня жил на Конвент-авеню в одной квартире с молодым черным парнем по прозвищу Сладенький, который родился и вырос в Гарлеме. Но не будем углубляться в то, как готовился этот визит, поскольку всем известно, как некоторые любят придавать историям собственное ви́дение и понимание, перегружая их при этом описанием собственных подвигов в ущерб фактам. (А разве не может какой-нибудь весельчак заставить всех смеяться над своей дурацкой шуткой?)

Когда мордастые шестерки Джея Ловчилы нагрянули в жилище Сони, перед ними предстал Сладенький, лежащий на полу в чем мать родила и покуривающий опиум. Увиденное так поразило эти две горы мускулов с куриными мозгами, что они, остолбенев, буквально приросли ногами к полу, но это было еще ничего по сравнению с посыпавшимся на них градом ударов, наносимых сзади — это Соня, орудуя железной цепью, молотил их смертным боем. У них не было ни единого шанса передать Соне привет от своего босса, и можете себе представить, как весело смеялся Джей Ловчила над этой позорной историей о своих лучших людях, позволивших этому выродку самому задать им изрядную трепку.