Песни мертвых детей - читать онлайн книгу. Автор: Тоби Литт cтр.№ 19

Примерно час Питер читал о том, что смерть динозавров наступила в результате одномоментной катастрофы, например в результате падения гигантского метеорита. Автор книги, Тедди Шокросс, член Королевского географического общества, считал, что динозавры были слишком огромны и слишком глупы. И, когда стряслась катастрофа, они не сумели пораскинуть мозгами и быстро приспособиться к новой жизни, а потому полностью вымерли за какие-то миллисекунды по эволюционной шкале времени. А мир достался более мелким и более умным, более быстрым и более молодым существам. В конце концов появился Homo erectus, проворно прибрал власть к рукам и с тех пор главенствует в мире. Быть может, предполагал Тедди Шокросс, Homo sapiens и повторил бы судьбу динозавров, случись катастрофа вторично. Питер прекрасно понимал, что Тедди Шокросс намекает на ядерную войну. Порой казалось, что взрослые ни о чем другом и не могут говорить. На какую бы тему они ни рассуждали, их разговоры неизменно сводились к ядерной войне. Большинство книг о динозаврах, по крайней мере те, что попадались Питеру, сулили человечеству гибель — как правило, в последних главах. Авторы словно сговорились, намекая, что между безмозглостью гигантских ящериц и людской безмозглостью есть много общего. Уже с самой первой такой книги Питер инстинктивно понял, что это полный тупизм. Ведь не все люди такие безголовые придурки. Уж члены Команды точно не придурки и не безмозглые. Ну да, и премьер-министр, и американский президент, и советский лидер, и китайский премьер (или как он там называется), все эти типы могут быть безмозглыми придурками, но только не мы. А кое-кто из тех, кто жил рядом с нами, и вовсе, на взгляд Питера, заслуживал вымирания.

Хотя мы готовились к Войне ради тех, кто жил рядом с нами, Питер без особого сожаления думал о неизбежных людских потерях. Наверняка его родители отправятся прогуливаться перед танком или потащатся по ягоды на минное поле. Он, разумеется, предупредит их об опасности. И наверняка рискуя при этом жизнью. Перейдя через линию фронта. Да, его нельзя будет обвинить в их смерти. Но они продолжат вести себя, как у них заведено. Подобно динозаврам, они не смогут приспособиться, и, подобно динозаврам, они вымрут.

В следующей главе Тедди Шокросс предлагал другое объяснение, почему столь доминирующий филюм, или группа животных, могла полностью ичезнуть. Существует научное явление под названием филогеронтия. Это слово означает старение филюма. Тедди Шокросс сравнивал старение динозавров со старением отдельного человеческого индивидуума. Энергия теряется, чувства притупляются. Зубы выпадают. Тедди Шокросс выделил признаки филогеронтии: гигантизм, шипозубость и потеря зубов. Первые два слова Питер на всякий случай посмотрел в словаре, но нашел только «гигантизм». Это означало «склонность к большим размерам». «Шипозубость», судя по картинкам, означало, что у них зубы были как шипы. Теперь мы, имея доступ к словарю побольше, знаем, что этим словом обозначают наличие шипов и колючек на теле динозавров. (Они были шипастыми, а не клыкастыми.) Вообще, зубы, по-видимому, значили для Тедди Шокросса очень много. Как и для динозавров. Потому что с этого места доводы были примерно такими же, как и в главе про катастрофу. Без зубов, но с шипозубостью динозавры совсем пасовали перед изменениями в окружающей среде. А потому катастрофа могла быть и не особенно катастрофичной, чтобы стереть их с лица земли.

Раскрытая книга лежала на груди Питера, а он сам лежал спине и разглядывал карту звездного неба, которую прикнопил к потолку своей спальни.

iv

Внизу хлопнула дверь, и Питер понял, что это мать явилась разрушить его мечты. Она вернулась из еженедельного похода в магазин. Он слышал, как открываются и закрываются шкафы, куда она засовывает продукты. Питер не хотел заявлять о своем присутствии до тех пор, пока не уверится, что его не призовут на подмогу. Наконец грохот в кухне стих, звякнул кран и потекла вода. Питер точно знал, что происходит. Каждую пятницу повторялось одно и то же. Мать жарила рыбу с картошкой. Сейчас три куска камбалы белеют на разделочной доске. Вот скребущие звуки — это чистят картошку. Примерно через четверть часа вернется отец. По пятницам они ужинают рано, около пяти часов, Чтобы у родителей было время куда-нибудь сходить, а ходили они всегда в паб «Альбион». Затем послышался стук — это нож бился о разделочную доску. Питер не имел ничего против жареной рыбы с картошкой во время каникул, но во время учебного года нам беспрерывно давали жареную рыбу с картошкой в школе. Все из-за католиков, хотя никто из нас не знал в школе ни одного человека, который был бы католиком. Стук ножа смолк, и Питер решил, что можно спокойно спуститься.

Когда он вошел в кухню, мать, стоя перед раковиной, мыла под краном нож для овощей и разделочную доску.

Так всегда и бывает. Наши матери всегда стоят перед какой-нибудь рабочей поверхностью, которая располагается где-то на уровне пупка: перед заставленной сковородками плитой, перед раковиной, забитой грязной посудой, перед корытом, полным грязного белья, перед гладильной доской. Время от времени они находят себе дело, позволяющее присесть или даже выйти из дому: лущат горох, вяжут, шьют, штопают, развешивают белье во дворе, выносят очистки на помойную кучу, волокут высохшее белье, крошат сухой хлеб в кормушки для птиц. Но большей частью они находятся к нам спиной, склонив голову, двигая руками, думая о чем-то своем. Когда-то мы цеплялись за них, дергали за юбку, пытались заставить их обернуться, обратить внимание. «Мама! — хныкали мы. — Мама! Мама!» Но теперь мы не мешаем им заниматься их работой. Теперь мы обращаем на них не больше внимания, чем они на нас. Мы постепенно забываем их лица.

— Привет, мам, — сказал Питер. Она оглянулась:

— Где ты прятался?

— Я был наверху. Спал.

— А что твои друзья?

— Они разошлись по домам.

— Что, не нашли чем заняться, в такой-то чудесный день?

— Нам что-то не хочется.

На плите в алюминиевой сковороде, заляпанной снаружи темными пятнами, шипела в масле жарящаяся картошка.

— Схожу в магазин, — сказала мать Питера и добавила, как бы поясняя: — Лимончиков купить. — И еще, дабы представить свое желание совсем уж в распрекрасном свете: — Ты же знаешь, как твой отец любит лимончики. — И наконец не дождавшись ответа от Питера: — Просто жисть не в жисть ему без них.

— Хорошо, — сказал Питер.

— Ничего не трогай, — велела мать. — Просто убавь огоньку, если начнет дымиться. — Она огляделась. — И не оставляй без присмотра. — И в попытке пригрозить мать ткнула его в кончик носа. — Ни на секундочку!

Она взяла сумочку, открыла дверь в холл и, бросив последний взгляд на кухню, отправилась в поход за лимонами, которые никто даже в рот не возьмет.

Нельзя сказать, чтобы такого не случалось прежде. Питера часто оставляли присматривать за готовящейся едой. И несколько раз этой едой была жареная картошка. Но сейчас Питер ощутил странное возмущение. Ему претило то, что он должен торчать в кухне только потому, что так велела мать. Большая разница между тем, когда ты сам тратишь время попусту и когда тебя заставляют его тратить попусту. И для молодого организма последнее обидно как минимум вдвойне. А раз так, то Питер, дабы хоть чуточку притушить обиду и стыд от того, что на его волеизъявление наплевали, принял решение — покинуть кухню. Вообще-то его ослушание не было чем-то исключительным. Но раньше ему как-то удавалось выйти сухим из воды.