Стоиеновая певичка, или Райский ангел - читать онлайн книгу. Автор: Наоми Суэнага cтр.№ 54

Мне следовало с самого начала рассказать Дайки о нашей ссоре.

Но сейчас уже ничего не исправишь, поздно. В ближайшие дни я должна собрать свои манатки и выметаться отсюда. Да-а, дела…

— Надо будет разок привезти сюда жену, пусть посмотрит, удостоверится. После этого она уже не станет ничего вынюхивать.

— Да, пожалуй, иного выхода нет.

— Я уже присмотрел для тебя квартирку в доме, где сдают жильё на срок от недели и дольше. В течение недели всё уладится, я возьму на работе грузовичок и заскочу к тебе.

— Ничего себе канитель!

— Ну зачем ты так говоришь?

На самом деле в глубине души мне было даже любопытно пожить одной. Я смогу сосредоточиться на работе, не опасаясь задеть чьё-либо самолюбие. Чем не райская жизнь? При мысли об этом у меня к глазам подступили слёзы. Дайки совсем сник.

— Нам предстоит целая неделя аскетической жизни. Но ничего, время от времени это даже полезно. Разлука обостряет чувства, придаёт им свежесть и новизну.

— С каких пор ты научился так высокопарно выражаться?

Неделя-то неделя, с тревогой подумала я, но стоит оставить этого самца без присмотра, как он тут же мне изменит. Однако каша уже заварилась, и спустя пару дней Дайки явился вместе с несколькими своими рабочими. Я и ахнуть не успела, как всё моё имущество было вынесено из дома.

— Из богатства у тебя одни только шмотки, — попрекал меня Дайки всю долгую дорогу к новому месту жительства, где мне предстояло водвориться вместе со своими пожитками.

Снятая для меня квартира находилась в городке под названием Токородзава. Чтобы воздвигнуть здесь свой замок, мне с избытком хватило одного вечера. Этот переезд стал наглядным свидетельством правоты Дайки, утверждавшего, что вся моя жизнь сводится исключительно к песням и концертам. Имущество моё состояло из десяти джинсовых коробок, в которых лежали концертные платья. Семь картонных коробок содержали в себе боа из перьев, перчатки, туфли и прочие аксессуары. Самым ценным моим достоянием был внушительных габаритов сундук из павлонии, в котором хранились семь фурисодэ, двенадцать кимоно с мелким узором и двадцать восемь поясов оби. Ну, и, разумеется, помимо всего этого, у меня была уйма повседневной одежды. При этом ни единого предмета кухонной утвари. И ни одной книги. Только сборники песен, ежемесячные журналы, посвящённые энка, и триста компакт-дисков. Сетования Дайки можно понять. Нормальные люди так не живут. А вот мне такая жизнь очень даже нравится. Эй, кто-нибудь, скажите, что я не сумасшедшая!

Мне до того захотелось услышать что-нибудь в этом роде, что я инстинктивно набрала номер Кэндзиро. Его песня «ОТОКО» стала хитом, а сам он завоевал колоссальную популярность на Тайване. Но это никак не отразилось на наших отношениях, они остались такими же сердечными, как и прежде.

— Как хорошо, Кэн-тян, что ты уже вернулся в Японию. Я хочу тебя видеть.

— Сейчас приеду. Как называется это место? Токоро… дзава?

— Нет, нам опасно встречаться наедине.

— Не волнуйся, вместе со мной будет мой педагог, композитор. Сегодняшнее занятие мы проведём у тебя.

— А ты, я вижу, по-прежнему не страдаешь излишней щепетильностью.

Не прошло и десяти минут, как Кэндзиро уже стоял в дверях.

— Динь-динь! Что, не ждала нас так рано? Ты позвонила как раз в тот момент, когда мы находились неподалёку отсюда, на заправке. «Мерседесу» маэстро захотелось ням-ням. Правильно я говорю, маэстро?

Тот, кого Кэндзиро называл «маэстро», оказался тучным мужчиной средних лет. Рассыпавшись мелким смешком «хе-хе-хе», он протянул мне свою визитную карточку. Пухлая рука с короткими неловкими пальцами свидетельствовала о том, что передо мной человек, не способный к работе, требующей аккуратности и тщательности. Властный, повелительный взгляд, привычные к хмельному губы. В целом он производил впечатление обжоры, имеющего проблемы со здоровьем.

— Господин Рэйдзи Госака? Я правильно прочитала ваше имя?

— Да. Будем знакомы. Я наслышан о вас от Кэна. Можно сказать, до оскомины в ушах.

— Как это, как это? — вмешался Кэндзиро. — Если у вас в ушах оскомина, получается, что у меня во рту мозоли? Ну, вы даёте, маэстро!

Тон разговора производил впечатление довольно-таки панибратского. Они держались совсем не так, как подобает ученику и учителю, а скорее как приятели-сверстники. Мне это показалось странным. Несколько смущённая свободой их обращения, я, тем не менее, решила поддержать разговор.

— И что же, интересно, он вам про меня рассказывал? — спросила я Госаку.

— Кэн похвалялся, что у него есть девушка, на редкость чистое и простодушное создание… Эй, перестань меня толкать!

— Я всего лишь пытаюсь вас остановить.

— Прекрати, тебе говорят. Так вот, как будто бы он привёл вас в лав-отель, а дальше…

— Послушайте, маэстро, ну зачем в это углубляться? Хватит уже!

— Хе-хе-хе! — засмеялся Госака. — Извините меня. Для первого знакомства я, пожалуй, чересчур распустил язык.

Разговор и впрямь поверг меня в полную растерянность. Помнится, когда я была помоложе, чем теперь, ко мне запросто подходили на улице молодые парни, желая познакомиться. Как правило, их было двое. Для начала они предлагали мне посидеть с ними в кафе и там, у меня на глазах, начинали любезничать друг с другом. Я готова была сквозь землю провалиться. Но влюблённая парочка, не обращая ни малейшего внимания на моё смущение, продолжала ворковать. И я не знала, как себя вести. Улыбаться и кивать? Меня так и подмывало закричать: «Верните мне потраченное на вас время!»

Пока я предавалась этим воспоминаниям, мои гости устроились на полу и, не спросив у меня разрешения, приступили к занятию. Невероятная наглость! Но я почему-то не могла на них рассердиться и даже решила угостить их чаем.

— В этом месте ты должен подпустить побольше свойственной тебе бесшабашности.

— Да-а, не так-то это просто!

Кто бы мог подумать, что в этой комнате, где нет ни пианино, ни вообще ничего, располагающего к занятиям, можно проводить урок пения. И тем не менее им как-то удавалось обходиться одними словесными объяснениями. От прежнего благодушия Госаки не осталось и следа, — он со свирепым видом объяснял Кэндзиро, как нужно петь ту или иную фразу. Атмосфера отнюдь не настраивала на шутливый лад, но при виде толстого, как у плюшевого мишки, живота Госаки невольно хотелось рассмеяться, — до того забавно он выглядел. Равно как и широченные подтяжки, которые «маэстро» был вынужден носить вместо пояса по причине отсутствия талии. Одним словом, я совершенно растаяла.

Но главное, я была потрясена тем, как Госака вёл урок. Надо было слышать, как выразительно он декламировал текст. И голос у него оказался превосходный. Как выяснилось, его отец был знаменитым исполнителем нанивабуси, и сам он с детства обожал читать нараспев баллады.