Старость шакала. Посвящается Пэт - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Дигол cтр.№ 28

Опознание она почти не запомнила, от холода в морге лишь вспотела, зато не могла оторвать глаз от старого отцовского «Гольфа» – настолько эта груда металла была непохожа на душноватый, но уютный автомобиль, в котором ее возили непременно на заднем сиденье, даже когда она повзрослела, даже когда пустовало мамино кресло рядом с водителем.

Еще через день родителей кремировали, и Пэт долго не могла поверить, что эти две урны с прахом теперь и есть они – папа и мама. Два одинаковых кубка, с ножкой и изящной крышкой, в каждый из которых поместиться до дюжины теннисных мячей. Приделать по бокам по паре вычурных ручек, до блеска отчистить от траурной тонировки, и урны сойдут за главный уимблдонский трофей, если, конечно, не придираться по мелочам. Мог ли Джефф Беннетт предвидеть, прописывая кремацию отдельным пунктом завещания, что даже в столь скорбных обстоятельствах его дочь не перестанет грезить теннисом?

Узнав о том, что мама завещания не оставила, Пэт ничуть не удивилась. Виктория Беннетт всегда и во всем полагалась на мужа и отчасти была, безусловно, права: даже вопрос ее смерти папа взял на себя.

Впрочем, в остальном завещание Джеффа Беннетта не отличалось остроумием. Обычное, даже скучное завещание с двумя основными пунктами: счета в банке и недвижимость. Счет был один, как не было другой недвижимости кроме двухэтажной квартиры на Хилл-Хаус-Роуд, в доме, соединенном общей стеной с точно таким же двухэтажным домом, который, правда, уже был приписан к разрезавшей улицу на две неравные части Марион-Роуд. И деньги, и дом теперь принадлежали Пэт, по закону и в соответствии с логикой наследования, вот только самой ей казалось, что вместе с накоплениями родителей ей досталась и вся улица с бременем обязательного соседского общения, бременем, которая она не готова была нести.

Больше всего ее пугали соседи через стенку, при том, что видеть их Пэт приходилось в лучшем случае пару раз в месяц. Мистер и миссис Прекстон переехали на Марион-роуд полтора года назад, обоим было около шестидесяти, и их голоса, даже многократно прокрученные на пленке, не задели бы в душе Пэт и струнки: на ее обязательные соседские приветствия они неизменно отвечали лишь хмурыми кивками. Неудивительно, что их сразу не взлюбила миссис Лезенби, общительность которой была обратной стороной замкнутости Прекстонов.

Дом миссис Лезенби, еще вполне цветущей вдовы, располагался через дорогу, а сама миссис Лезенби в доме Беннеттов гостила не реже, чем в собственном палисаднике. Пэт приходилось быть свидетельницей их с мамой разговоров о Прекстонах, разговоров настолько откровенных, сколь и пропитанных домыслами. Дело обычно происходило на кухне, за чашкой чая, и хотя Пэт никогда не чувствовала в себе тяги к досужим беседам, она любила на цыпочках подкрадываться к кухне, внутренне оправдывая себя слишком уж привлекательной приманкой в виде запертой кухонной двери.

Так Пэт узнала о террористах, обитающих под самым боком, куда уж ближе – за одной общей для двух домой стеной. Миссис Лезенби помянула 11 сентября и даже Локерби («Боже упаси!», отозвалась мама), предлагала собраться всей улицей и сообщить в полицию, но видимо, ожидала от Беннеттов первого шага.

Все изменилось в тот день, когда дверь на кухню оставили открытой. И хотя Пэт задержалась на работе, она успела застать и растерянность матери, и подавленность миссис Лезенби. Террористическая версия была не просто отвергнута – она бумерангом срикошетила в саму миссис Лезенби, страдания которой удваивались от необходимости лично признаться матери в своем поражении.

Мистер и миссис Прекстоны не были террористами; преступником был их сын, и именно после его убийства они и переехали сюда, и причина была ясна. Сбежать от стыда, укрыться от воспоминаний – одно желание недостижимей другого.

– И как только они с этим живут? – воскликнула миссис Лезенби, но Виктория Беннетт была далека от ее сентиментального сострадания.

Родители бандита по соседству – это серьезно, и удержать маму от серии уточняющих вопросов не смог бы даже всесильный отец. Каким видом разбоя промышлял сын Прекстонов? Был ли он преступником-одиночкой или громилой в бандитской группировке? Не был ли наркоманом? Или, того хуже, наркодилером? Сутенером-рабовладельцем? Неужели (о, ужас!) Прекстона-младшего убил киллер, такой же как он сам?

Тем вечером миссис Лезенби выглядела так, словно ей надавали оплеух, причем на глазах у всей улицы. В гости теперь она захаживала реже, примерно раз в две недели, поддерживая, скорее собственную репутацию местной заводилы, чем искренне стремясь к общению с матерью. Видимо, она посчитала, что мать позволила себе душевную черствость – непозволительную для городской окраины привычку. И это при том, что район никогда не был одной большой семьей. Пэт отлично помнила считанные визиты – само собой, вместе с мамой, – в гости к престарелой миссис Фланаган, дом которой шел первым после Марион-Роуд, а у миссис Лезенби ей и вовсе не приходилось бывать.

Маму можно было понять. Миссис Лезенби была ее выходом в мир, где она хотя бы на пару часов переставала быть домашней хозяйкой, в котороую превратилась двадцать три года назад – в день, когда вышла за Джеффа Беннетта. Сертифицированный электрик, последние десять лет жизни он отдал компании Солар Пауэр, в одиночку поддерживая работоспособность семи оснащенных солнечными батареями точек в разных концах Нориджа. Свои энергетические владения отец обходил из недели в неделю, управляясь за четыре с половиной дня, а вторую половину пятницы посвящая себе и приятелю, с которым допоздна засиживался в пабе.

Пэт же меньше всего хотелось, чтобы этим катастрофическим вечером в ее доме засиживались посторонние люди. Почему-то она так не думала о констебле Крайтоне, который ушел через час, но отчего-то сморщилась, увидев в глазке соседей – людей, с которые старели на ее глазах на протяжении многих лет.

– Девочка мояяя!

Уткнувшись щекой в грудь Пэт, миссис Лезенби водила ладонями по ее талии. Разжав объятия, Лезенби шмыгнула носом, но в ее глазах не было и слезинки. Она первой вошла в дом, и это стало сигналом для остальных.

Их всего было пятеро, включая Лезенби, но Пэт казалось, что в гостиной столпилась вся улица. Долли, жена мистера Хоггарта вошла в дом одновременно с Майклом Марлоу – обоих объединяло то, что первую содержал супруг, а второго – жена. Впрочем, миссис Лезенби считала, что их объединяло нечто большее, и своими подозрениями неоднократно делилась с мамой. Пришли и обе соседские старушки, миссис Трелони и миссис Фланаган. Обеим было порядком за семьдесят, и если первая заявилась без страдающего артритом мистера Трелони, то Фланаган уже успела овдоветь, освободившись от необходимости опекать не менее больного супруга. Она-то и принесла земляничный пирог, медленно и торжественно внося его в дом, словно поводом был званый ужин, а может, старушка просто боялась зацепиться ногой о порог.

Не считая Прекстонов, из ближайших соседей отсутствовала лишь чета Маккалистеров, слывших еще более отбеленными воронами, чем родители убитого преступника. Маккалистеры переехали в район восемь месяцев назад, и упрекнуть их в высокомерии и нежелании общаться было бы высшей несправедливостью. И все же все в них выдавало людей иного круга – слишком энергичных и успешных для умеренного ритма жизни, принятого в районе.