Изумительное буйство цвета - читать онлайн книгу. Автор: Клэр Морралл cтр.№ 24

— Кэтрин Мэйтленд? — произносит медсестра и указывает на дверь слева.

Когда я поднимаюсь, Джеймс улыбается мне ободряюще, и я, чтобы его порадовать, стараюсь казаться сильной.

На самом деле доктор Кросс мне почти что понравилась. Она всегда спокойна, и иногда я забираю с собой частицу ее спокойствия. Мне просто не хочется, чтобы меня подталкивали к этим посещениям.

Когда-то я имела обыкновение заходить к ней довольно часто — теперь даже не помню, почему перестала. Получается, что объяснить причину моего появления здесь не так уж трудно. Я рассказываю ей о Рози и Эмили, об Адриане и Джеймсе, о «Питере Пэне». Я не рассказываю о желтом периоде и о билетах на поезд до Эдинбурга.

Когда я заканчиваю, она сидит какое-то время, серьезно что-то обдумывая. Это маленькая женщина, внешне очень аккуратная и точная во всем. Слова ее тоже очень аккуратны, и по какой-то причине становится понятно, что она знает больше, чем говорит.

— Итак, — говорит она после паузы, — вы осознавали свою ответственность?

Я знаю доктора Кросс достаточно хорошо, чтобы сообразить, к какой мысли она хочет меня подвести.

— Не уверена, — говорю я. — Адриан говорит, что я сумасшедшая.

— А вы что думаете по этому поводу?

Я думаю, что, вполне возможно, он прав, но не говорю этого.

— Не знаю. По-моему, он сказал глупость.

Как ей удалось заставить меня признаться в этом? Я не шла на подобные признания ни с кем другим.

— Не допускаете ли вы, что можете находиться в состоянии депрессии?

Так я и знала, что она это скажет.

— Возможно, так и есть. — Я заплакала.

Она ждет. Не говорит ничего. Мне нравится ее спокойствие, и я в конце концов тоже успокаиваюсь. Она протягивает мне пачку салфеток, я беру одну и сморкаюсь.

— Извините, — говорю я.

— Что вы думаете насчет того, чтобы снова принимать антидепрессанты?

Я смотрю на нее. Она не улыбается. Просто смотрит на меня.

— Я не могу понять, как я себя чувствую, — говорю я.

— А мне кажется, что это неплохая идея — попробовать еще раз, — говорит она.

— Хорошо. — Я киваю. Я боюсь того, к чему это может привести, и думаю, она это знает.

— С тех пор как умер Генри, прошло три года?

В ней нет смущения. Она просто говорит это, а я принимаю то, что она говорит.

— Три года, — говорю я, — два месяца и пять дней.

— И легче не становится?

— Нет.

Она смотрит в свои записи.

— Не верится, что это было так давно.

— Сейчас бы он уже ходил в детский сад. У него были бы друзья… — Я слышу, как мой голос срывается, поэтому останавливаюсь на несколько минут и смотрю в окно. — Многие двадцативосьминедельные выживают. Я видела по телевизору, и в газетах. Везде малыши выживают…

Между нами разрастается тишина. Но в этой тишине есть что-то подвижное и реально осязаемое. Оно течет в воздухе и проникает прямо внутрь меня.

Наконец она спрашивает:

— А как Джеймс? Он вспоминает о Генри?

— Нет, — отвечаю я.

Она кивает.

— Я назначу вам таблетки на месяц. Вы уже знаете, что до того времени, как они начнут действовать, должно пройти две-три недели. Не ждите моментального результата. Я хочу, чтобы вы пришли ко мне по истечении трехнедельного срока. Перед уходом запишитесь в регистратуре. Кроме того… — Она помедлила. — Как вам кажется… может, Джеймсу стоит прийти вместе с вами?

Я удивлена:

— Вы хотите, чтобы мы пришли вместе?

— Да, если он этого захочет. Вы не против?

Я не знаю.

— Я спрошу у него, — говорю я.

Я выхожу и вижу Джеймса — читает «Только для женщин», и я присаживаюсь рядом.

— Мне велели прийти через три недели, и врач хочет, чтобы ты был вместе со мной.

— Я? — Он насторожен. — Что мне там делать?

Я пожимаю плечами. Разве не ясно?

— Сейчас нам нужно записаться в регистратуре.

— Китти, — говорит он, подходя к тому месту, где я сижу, — мне-то зачем идти?

— По всей вероятности, она считает, что тебя этот вопрос интересует.

— Конечно, да. Но это совсем не означает, что я должен идти с тобой. Ты же знаешь, как я отношусь к врачам. Они напоминают мне о детстве.

— Никто не собирается тебя принуждать. Это твое дело. — Мне не хочется возвращаться к Адриану в его замечательную машину. — А почему бы нам не улизнуть через запасной выход?

— Но ведь Адриан ждет нас.

— Мы можем позвонить ему на мобильник, когда доберемся до дому.

Джеймс хмурится.

— Не думаю, что нам следует во всем ему противостоять.

Адриан сидит с закрытыми окнами и с закрытыми глазами, слушая Баха на CD-плеере. Я открываю дверь и сажусь на заднее сиденье.

— Ну вот, — говорю я. — Я свое дело сделала. Теперь ты делай свое.

— Что сказали? — Мне видно, как его глаза бегло осматривают меня в зеркале, перед тем как он вливается в поток транспорта.

— Выписали лекарства, и теперь я должна прийти через три недели.

Он одобрительно кивает:

— На обратном пути остановимся у аптеки.

Мы едем в молчании. У Джеймса вид невеселый.

— Между прочим, — нарушает молчание Адриан, — я звонил Джейку. Сьюзи не беременна. У нее кишечный вирус.

У меня внутри все затягивается тугим узлом. Я думаю о том, как Сьюзи тошнило. Я знаю: права я. Почему же этого никто не признает?

Из глубокого сна меня выводит звонок телефона, и я слышу на автоответчике:

— Китти? Это Кэролайн. Где ты пропадаешь? Я звоню тебе целыми днями.

Я поднимаю трубку и прерываю ее:

— Извини, Кэролайн. Я не очень хорошо себя чувствовала.

— Нельзя же совсем пропадать. И как быть, если появляется что-то неотложное?

— Ты имеешь в виду что-то неотложное для меня или неотложное для того, кому нужна именно я?

Не могу припомнить ни одной подобной ситуации. Я пережила лишь один момент в жизни, когда медлить было нельзя, и было это три года назад, но нет ни единого шанса, что такая ситуация может повториться.

— Ты прочла книгу? — Кэролайн не любит говорить о личном.

— Конечно.

Интересно, какую книгу она имеет в виду? Я прижала трубку плечом, чтобы разворошить кипу рукописей на полу.