Выражение лица подошедшего к капитану Беку Томсена было отнюдь не радостным. На нем и еще двух волонтерах, лейтенанте и вольноопределяющемся Этторни, лежала одна из важнейших задач – создание единого кодекса законов Королевства Английского. Томсен, вместе с несколькими монахами, таном Арчибальдом и дядей короля, эрлом Элдредом, занимался сбором и переводом для будущего кодекса основных законов и обычаев англосаксов. Работа объемная, требующая сосредоточения, поэтому любое отвлекающее от этого задание Томсен встречал не то чтобы «в штыки», но, мягко говоря, неодобрительно. Но услышав изложенную проблему, он сразу задумался и через несколько мгновений, когда вызванные рядовые доложились о прибытии, высказал свое мнение:
– Надо признать, что рядовые в чем-то правы, господин капитан, сэр. Средневековая английская церковь – одновременно и ортодоксальная, и католическая. Она признает решения первых шести Вселенских Соборов. В то же время признается главенство римского папы как первосвященника. Именно он утверждает епископов в должности. Но архиепископ Стиганд, например, занимает свою должность без его утверждения. Однако и патриарх Константинопольский тоже признается одним из высших иерархов…
– Мне нужно четкое объяснение – англосаксонская церковь от э-э… англиканской отличается? Или нет? – Взгляд капитана был настолько красноречив, что Томсен понял его мысль без слов.
– Практически нет, господин капитан, сэр! За исключением…
– Ну вот. Развели рассуждения на целый научный труд. Тут вам не университет, тут думать надо. – Капитан повернулся к рядовым и внимательно осмотрел их с ног до головы, заставив их вытянуться по стойке «смирно». – Все ясно, рядовые? Никакой ереси в словах отца Тука нет. Понятно?
– Но, господин капитан, сэр… – Видно было, что аргументы Томсена не произвели на Энди Бэкхема никакого впечатления или вообще остались за пределами его восприятия.
– Молчать! Не поняли, что я вам объясняю?! Повторяю еще раз, для слишком умных, – английская церковь – не еретическая! А отец Тук – заслуживающий уважения священнослужитель, присланный в нашу роту самим архиепископом Кентерберийским! Для тех, кто этого не понял, – три наряда на кухню вне очереди, лишение увольнения в город на неделю и пять часов строевой подготовки дополнительно! Все ясно, рядовые? Сержант, внести мое распоряжение в книгу приказов. Ответственный за проведение занятий – капрал Годдем. Капрал, уведите рядовых!
– Есть, господин капитан, сэр!
– А вас, лейтенант Томсен, попрошу пройтись со мной, – капитан произнес эти слова таким тоном, что собиравшийся протестовать Томсен молча последовал за ним. Выйдя во двор, капитан продолжил: – Лейтенант, мы с вами не в университете. Отвыкайте от этих студенческих привычек. С одной стороны, да с другой стороны… Нам не хватает только богословских споров, а то и какого-нибудь возмущения солдат. Поэтому срочно составьте небольшой вопросник, в котором доступно объяснялось бы, что никакой ереси в средневеков… тьфу, современной английской церкви нет. Вы поняли, лейтенант?
– Так точно, капитан, сэр! Разрешите привлечь к этому делу отца Тука?
– А вот это уже на ваше усмотрение, Томсен. Привыкайте к тому, что вы офицер, а не вольноопределяющийся и не штафирка, и должны сами принимать решения.
На этом капитан и лейтенант расстались. Казалось, все устаканилось, но через три дня Бэкхем и Роллс сбежали. Поиски, проведенные специально выделенным отрядом под командованием лейтенанта, результатов не дали, и беглецов просто вычеркнули из списков роты…
– Финч, ты ничего не знаешь, куда могли смыться Бэкхем и Роллс, точно? Вроде бы они последнее время с тобой часто болтали.
– Никак нет, сарж. Ничего не могу сказать, кроме того, што они действительно уговаривали меня бежать с ними. Но не на того напали, сэр. Я их отговаривал от дезертирства. Некуда бежать, я это уже понял, пока мы по стране маршировали туда и обратно. Народ здесь дикий, и мы никому не нужны. Они согласились с этим, сэр. Но, видимо, только, чтобы меня успокоить, сарж.
– Вроде бы не врешь. Смотри, если вдруг выяснится, что ты в их бегстве замешан, – сгною.
– Сарж, чо я, совсем дурной, што ле? И так за тот поход в туалет вы на меня не по делу тянете…
– И не придуривайся мне. А то опять вроде бы я не я и лошадь не моя. Свободен… пока.
Финч, с обиженным видом стоявший напротив сержанта Уилмора, отдал честь, лихо развернулся и, продолжая даже спиной показывать свою обиду на возведенную на него напраслину, пошел в казарму…
А в Королевстве Франкском начиналась серьезная смута. Большой Королевский Совет, как обычно, собрать в полном составе не удалось, большинство герцогов и графов проигнорировало приглашения. Пришлось Балдуину объявить весенний сбор своих фландрских воинов и, как королевскому регенту, вассалов Иль-де Франса. Посланные к графу Анжуйскому, графу Блуа и графу Шампани посланцы вернулись с весьма уклончивыми ответами.
В это время пришло известие, что герцог Бретонский объявил Нормандии войну. Тотчас же, пользуясь превосходством своих сил, осадил и взял город Доль, схватив тамошнего епископа, брата ранее захваченного барона Руаллона. После чего его войска с трудом, но форсировали занесенное песком устье реки Куэнон и вышли к замку Бёврон, защищающему проход в одноименную долину. Гарнизон замка, усиленный за время осады Доля и неторопливого передвижения бретонцев, закрыл ворота и отказался сдаться. Бретонцы же, зная, что помощь осажденным в ближайшее время прийти не сможет, не только осадили замок, но и отправили часть воинов грабить и разорять долину. Так что сейчас дымы и пожарища отмечали места, до которых добрались бретонские лучники и вавассоры. Не успели Балдуин Фландрский и его советники решить, что же делать, как пришли еще более ошеломляющие известия. Ги Второй Понтейский, как один из потомков Ричарда Нормандского, заявил о своих правах на герцогскую корону, начал собирать войска, а его личная дружина внезапным налетом захватила незащищенный город Э. Само собой, никаких грабежей и насилий в городе, жителям и вассалам, признавшим притязания Ги, обещаны были многие привилегии и послабления. В результате к нему уже присоединились несколько баронов и даже виконт города Э. Вестники говорили, что понтейцы заняли только баронство Э, но было ясно, что, накопив достаточно сил и сторонников, они двинуться прямо на Руан.
К тому же на берега Нормандии обрушилось еще одно бедствие – англичане. Несмотря на начало зимних штормов, они неожиданно для всех пересекли море и небольшими отрядами напали на прибрежные деревни и города. Их отряды угоняли людей и скот, грузили на корабли и увозили в Англию. Обороняться нормандцам было нечем, весь их флот составляли не более сотни уцелевших после вторжения в Англию кораблей, незначительные оставшиеся войска стягивались к Мортену, а в последнее время и к Руану. Началась паника. Кончились недолгие мирные дни Нормандии, возвратились времена безумных страстей и кровопролития. Знать забаррикадировалась в своих домах и замках, прелаты предавались многословию в своих церквях. Чуя поживу, со всех ближайших земель слетались стаи ворон в нормандские земли. Люди, охваченные ужасом, бежали кто куда, ища укрытия и мира. Вестники несчастий, беженцы, добравшиеся до Иль-де Франса и Парижа, рассказывали об этом со слезами на глазах. А в завершение набегов англосаксонские войска успели дать бой понтейцам и норманнам неподалеку от небольшого городка Бовилль.